Так здорово! Нет, правда здорово! Только представьте: Волдеморт побежден, Гермиона и Рон поженились, Джинни... Ну, она хорошая. Она чистая и милая. Она такая, какой могла бы быть... сестра. И Гарри сказал ей об этом, а она поняла. Ну, поплакала, конечно, обозвала гадом и сволочью, а потом пришла и улыбнулась, сказав тихое «Спасибо» и опустив глаза. Именно тогда Гарри понял, что свободен – Джинни поступила в университет и встретила того самого. Она говорила о нём часами, а Гарри слушал...
А потом все узнали, что он – слизеринец. И тогда начал орать Рон. Было смешно, потому что какая, в сущности, теперь разница: Гриффиндор – Слизерин – Хаффлпафф? А Рону это было принципиально важно. Смешной! Гарри и Гермиона пытались успокоить рыжего, а он говорил, что с него достаточно, хватит и того, что Гарри теперь дружит с Малфоем! А-а-а, ну да, точно... С Малфоем... дружит...
Реклама:
Удивительно, но дружить со слизеринцем оказалось просто. Ну не так чтобы уж очень, но зато всегда есть человек, с которым можно быть самим собой, подкалывать, шутить, молчать, смотреть, как смешно он пьет кофе, оттопыривая мизинец!
Гарри, когда выступал на суде в защиту Малфоя-младшего, и не помышлял о дружбе, а потом... Потом Драко появился перед домом на площади Гриммолд, такой странный, всклокоченный весь, с мазками румянца на впалых щеках, и это его тихое «Спасибо, Поттер!» было таким важным! Очень важным...
Иногда Гарри снилась Выручай-комната, снились бледные тонкие пальцы, сжимающие его свитер, языки пламени, облизывающие подошвы, слышалось прерывистое дыхание в ухо и нервный шёпот: «Быстрее, Поттер, пожалуйста, быстрее...» Страшно!
Гарри просыпался в холодном поту, шарил рукой по тумбочке в поисках очков, надевал их и выходил на кухню, где вскоре неизменно появлялся Кричер с кружкой дымящегося какао. И вот в такие ночи хотелось знать, а как там Малфой? Тоже боится? Тоже не спит? И когда Малфой произнёс это своё «Спасибо, Поттер!», от сердца отлегло. Гарри улыбнулся. Открыто. Не так, как улыбался журналистам или фотографам, а так, как улыбался Гермионе или Рону, Молли или Тэду. Как близкому. И... и Малфой тоже! Малфой улыбнулся! Да как же сказать-то, чтобы понятнее было: МАЛФОЙ У-ЛЫ-БАЛ-СЯ! Не ехидно, не скалился, не хмыкал, а именно улыбался! И глаза улыбались, и губы, и лицо светилось, и волосы! Хотя... Нет, не светились, конечно, а просто солнце садилось и освещало его тонкие черты и белые волосы, но выглядело это в самом деле здорово.
