— Тебя ждёт на аудиенцию сам Сатана.
В словах Люцифера звучала неприкрытая издёвка. Это выводило из себя больше, чем тот факт, что он, видимо, винит во всем меня. Я скрестила руки на груди и резонно спросила:
— Это твой отец, а не мой. Я — Непризнанная, так почему я должна отчитываться перед Сатаной? Мне казалось, я должна рассказывать о своих действиях только Фенцио и Геральду с Мисселиной.
Я поняла, что перегнула палку только тогда, когда демон подался вперёд и мгновенно схватил меня за горло, приподнимая над раскаленной землёй на добрых двадцать сантиметров. Воздуха мгновенно стало не хватать, я отчаянно вцепилась пальцами в его руку, но огонь в глазах Люцифера только начинал разгораться.
— Жаль, что ты не сдохла на пару лет позже, — он больше не усмехался. Вместо этого его губы искривились, на лице застыло выражение холодной злости. — Тогда мы бы с тобой поговорили немного в другом месте. И не думаю, что разговор бы тебе понравился.
Удар об то ли небольшую скалу, то ли валун был быстрый, стремительный, оглушающий и до безумия болезненный.
Я почувствовала как осыпалась на голову каменная крошка, как внутренности сделали кульбит, и как изо рта вместо рвоты вырвалась кровь. В ушах звенело, я не могла даже пошевелиться, а раны на спине после крыльев будто снова открылись.
— Может, хоть это научит тебя отвечать за свои слова, Непризнанная, — последнее слово мужчина буквально выплюнул. Я метнула на него злой взгляд.
Люцифер молча смотрел на то, как я хваталась руками за выступы на камне, пытаясь встать.
Волосы упали на лицо. Я откинула их со лба и остолбенела, так и распрямившись до конца.
— Какого хрена, Люцифер? — Мой голос был спокоен, но в душе поднималась волна ярости. — Ты решил угробить меня в первые дни пребывания здесь?
На пальцах была кровь. Сомнений не было — ударь Люцифер чуть менее аккуратно, и у меня были бы сломаны не только ребра, но и разбита голова. Или расколота напополам.
— Через десять минут оклемаешься, — демон отвернулся, проигнорировав мои вопросы. Вся его поза выдавала абсолютное равнодушие и некоторую брезгливость ко мне, испачканной в собственной крови.
