Агент Се Лянь

Глава 6. Я не хочу торопиться только потому, что сегодня не лишился гэгэ

Машина ждала около отеля. Недорогая — не особо выделялась в этом районе. Хуа Чэн остановил Се Ляня у выхода, предупредив, что должен проверить. Подошел, немного о чем-то поговорил с водителем и уже потом позвав Се Ляня. Это выглядело бы ребячеством, если бы до этого Се Ляня не пытались уже дважды похитить из людных мест. Можно было ждать чего угодно, даже того, что Хуа Чэн снимет маску и сам окажется Белым Бедствием.
В машине оказалось внезапно довольно просторно. Они оба сели на заднее сидение. Се Лянь у одной двери, глядя в окно, Хуа Чэн у другой. На улице успело стемнеть — долгий день приближался к концу, и на Се Ляня наконец сваливалась вся его тяжесть.
Он рассматривал дома за стеклом, но постоянно натыкался на отражение Хуа Чэна. В эти минуты он не верил — они правда встречаются? Хуа Чэн действительно не посмеялся над его чувствами, не отверг? Может, Се Лянь что-то понял не так? Или Хуа Чэн. Но он выглядел так непривычно счастливым, когда утром провожал Се Ляня до дверей особняка. Тишина стала тяготить, Се Лянь приоткрыл рот, чтобы спросить нечто очень личное, но вспомнил, что в машине по-прежнему есть водитель и заговорил о другом:
— Так странно... Я ведь и кофе заказал просто чтобы не сидеть просто так. Я мог бы и не выпить его... Тогда просто дождался бы тебя и... И все. Я ведь даже обжегся, когда пил... — Се Лянь коснулся саднящей губы.
— Сильно? — Хуа Чэн обернулся к нему. Он выглядел так заботливо, словно Се Лянь обжегся только что при нем, словно не было всего остального. Синяки от падения с каталки и многострадальный сгиб локтя болели сильнее ожога.
— Нет, — покачал головой Се Лянь. — Не волнуйся... Это я должен волноваться. Что, если тебя попытаются убить, чтобы...
— Гэгэ не должен думать об этом, — мягко попросил Хуа Чэн. — Я смогу позаботиться о нас обоих. Не хватало еще, чтобы гэгэ попытался сбежать, чтобы не подставлять меня.
Се Лянь несколько секунд смотрел удивленно, потом улыбнулся, словно извиняясь:
— Сань Лан так хорошо меня знает.
— Если снова появится белое бедствие, то мы сможем дать ему отпор вместе.
Се Лянь смущенно снова отвернулся к городу.
— Мы ведь можем заехать ко мне домой? Мне нужны некоторые вещи, — попросил Се Лянь, заметив, что они недалеко от его квартиры. Хуа Чэн заволновался:
— Какие? Я могу дать новые. Зубная щетка, одежда?
— Просто заедем, хорошо? — с улыбкой попросил Се Лянь. Хуа Чэн только кивнул, и машина развернулась к дому Се Ляня.
Во дворе было так же тихо. Хуа Чэн отправился с ним, проводил до самой двери, но около нее Се Лянь попросил:
— Я сам, хорошо? Я оставлю открытой.
Пришлось согласиться. После того, как Се Лянь вошел в квартиру, время стало тянуться невозможно долго. Хуа Чэн посматривал на часы, чтобы убедиться, что прошло не так много. Но все же. Когда можно было начинать волноваться? Пять минут спустя? Десять? Час? Сколько нужно было Се Ляню, чтобы забрать все необходимое? Вряд ли он попытался бы забрать все или собраться так, будто едет в отпуск.
Хуа Чэн начал волноваться двадцать минут спустя. Постучался, но никто не ответил. Пользуясь этим и не повторив стук, он быстро вошел.
Се Лянь стоял напротив открытого ноутбука, у рабочего стола под закрытым жалюзи окном. На экране ноутбука был зациклен момент из видео. Того самого, что Белое Бедствие отправил родителям Се Ляня. И теперь Се Лянь смотрел на него, как завороженный. Вряд ли он включил его сам. Хуа Чэн прошел в комнату и закрыл ноутбук. Се Лянь при его появлении вздрогнул. Он стоял с жестким диском и каким-то альбомом в руках, на кровати лежал открытый рюкзак. Се Лянь попытался неловко улыбнуться, произнес:
— И правда... так натурально, словно я в тот момент и правда умер, — он повернулся к рюкзаку, убрал туда вещи, которые держал в руках. Рюкзак был вместительный, но наполовину пустой.
— Что я могу сделать, чтобы как-то это... загладить? — спросил Хуа Чэн, пытаясь по наклону плеч угадать, что ощущал Се Лянь. Тот ответил, не оборачиваясь:
— Ничего. Это же не твоя вина. Все в порядке, столько лет уже прошло. Просто я никогда раньше не видел этого видео. Это... странно, да. Я был тогда по ту стороны камеры и... и оно было в материалах, но я...
— Гэгэ, как ты думаешь, он смотрит? — осторожно спросил Хуа Чэн, заглядывая в окна кухни. Се Лянь замер, осмотрелся по сторонам и, поджав губы, кивнул.
— Хочешь, покажем ему, что тебя не задело? — предложил Хуа Чэн, медленно обернувшись к Се Ляню. Тот решительно кивнул и, ни о чем не спрашивая, перебросил легкий рюкзак в компьютерное кресло, освободив кровать.
Се Лянь в этот момент выглядел решительным, но не отчаявшимся. В нем проглядывалось упрямство, Хуа Чэн не мог не любоваться им, однако с улыбкой пояснил:
— Я вовсе не это имел ввиду. Не хотелось бы, чтобы это было назло. И чтобы кто-то видел тебя, кроме меня.
Се Лянь снова промолчал, задумчиво глядя на кровать. Потом перевел взгляд на окно в кухне, которое не было закрыто ни занавесками, ни жалюзи.
— Ты прав, — наконец, признал Се Лянь и, словно ничего не произошло, продолжил собираться. Хуа Чэн больше не выходил — осмотрелся в поисках других сюрпризов. При этом выглядеть старался так, словно происходящее не нервировало его. Словно он — самый счастливый в мире человек, к которому переезжает тот, кого он любил столько лет. Се Лянь торопился, но как-то спокойно, просто чтобы не задерживать Хуа Чэна. Тот снова бросил взгляд в окно на кухне. Город менял обитателей — с дневных на ночных. В спальном районе Се Ляня в это время наступала тишина, почти не было света в окнах домов — было уже за полночь. Хуа Чэн не мог поверить в то, что все хорошо. Что Се Лянь поедет с ним, останется у него. Что белое бедствие больше не достанет. Он прошел такой долгий и сложный путь до этого дня. Но готов был пройти его еще много-много раз, лишь бы снова оказаться в этой точке.
— Ну, я готов, — Се Лянь закинул рюкзак на плечо. Тот был не таким уж объемным — у людей больше вещей, когда они в отпуск едут. Но Хуа Чэн сам говорил ему, что можно не брать одежду или прочие личные вещи. Только важные, которые нельзя было заменить.
Они негромко переговаривались всю дорогу вниз. Се Лянь старался не шуметь, предполагая, что все уже спят, и Хуа Чэн только из солидарности ступал тише. Когда они вышли, машина еще стояла у подъезда.
Хотя они отсутствовали всего чуть больше получаса, Хуа Чэн у подъезда снова отодвинул Се Ляня себе за спину и отправился проверить водителя. Се Лянь понимал его беспокойство. Ему и самому все время казалось, что за ними наблюдают. Он осматривался, нигде не видел ни намека на слежку, но не мог избавиться от ощущения пристального взгляда в спину. Он надеялся, что однажды это чувство пройдет, иначе как жить дальше?
Хуа Чэн махнул ему, забираясь снова на заднее сидение. Се Лянь поспешил тоже сесть.
На заднем сидении между ними лежал телефон, который разрывало от звонков — там уже красовалось несколько непринятых, и теперь на дисплее высвечивалось «Мудак № 1». Хуа Чэн заметил его взгляд, попытался забрать телефон, но, впрочем, лениво. Просто чтобы он не достался Се Ляню так просто. Тот подхватил девайс и нажал на прием вызова, но, не успев предупредить, что это он, услышал громкое:
— Если этот пидорас... Алло? Алло! Хуа Чэн? Где Се Лянь?! Какого хрена ты с ним смылся? Ты продал его безликому? Собираешься продать?!
«А, так номер один — это Фэн Синь. Буду знать, — подумал про себя Се Лянь, вслух смущенно пробормотал:
— Это я.
— Просто брось трубку, — шепнул Хуа Чэн и Се Лянь ответил ему улыбкой, словно он пошутил.
— Ты рядом с ним? Ты смог сбежать? — заволновался Фэн Синь, даже не думая извиняться за то, что наговорил с начала. — Скажи нам, где ты и мы спасем тебя!
— Меня не надо спасать, — осторожно произнес Се Лянь. — У меня все в порядке. Сань Лан второй раз спас меня, ему нет смысла меня продавать. Они враги с Белым Бедствием.
Фэн Синь помолчал несколько громких вдохов, потом заговорил тоже тихо, почти шепотом:
— Мы сверили данные. Он был тем, кто выкупил тебя недавно. Видимо, по твоему поведению он решил, что у него есть шанс. Поэтому отпустил тебя. Стоит ему понять, что ты ничего с ним не хочешь — и он станет таким монстром, каким ты его не знал. Тем самым Красным Бедствием. Скажи, где тебя можно найти. Я приеду. Приеду и заберу. Ты сможешь пожить у меня, у Му Цина. Мы можем снять тебе квартиру как свидетелю. Спрятать тебя. Но не верь ему.
Се Лянь повернул голову — Хуа Чэн спокойно слушал, облокотившись о ручку двери, с насмешливой улыбкой. Ему не нужно было ничего говорить, он знал ответ Се Ляня и тихо потешался над неверием его бывшего охранника.
— Все в порядке, — заверил Се Лянь, но Фэн Синь тут же взорвался:
— Ничего не в порядке! Ты в опасности! Ты знаешь, чего он от тебя хочет? За твоим домом было налажено наблюдение. Днем и ночью! Мы вскрыли его переписку! Ему присылали твои фото — как ты собираешься утром, как готовишь!.. Он одержим тобой!
— Да, я знаю, — спокойно подтвердил Се Лянь и его бывший охранник опешил на секунду, но тут же продолжил гнуть свое:
— Нет! Не настолько! Се Лянь, ты же не к нему домой едешь? Ты же понимаешь, что ты в его власти сейчас?! Знаешь, что он с тобой там сделает?!
Се Лянь быстро скинул звонок и отбросил телефон, закрыл лицо руками. Хуа Чен поймал аппарат до того, как он зазвонил снова, выключил.
— О боже, — наигранно ужаснулся он. — Вся правда обо мне открылась. Что же делать теперь? Не получится заманить гэгэ в свою спальню.
— Ты не должен был оставлять слежку за мной. — Голос Се Ляня звучал приглушенно из-за закрывавших лицо ладоней.
— Мне стыдно. — Тон Хуа Чэна говорил о другом. — Но это было после того, как пропал твой напарник. Я думал, что гэгэ следующий. На фотографиях не было ничего неприличного. Мне просто нужно было убедиться, что с тобой все в порядке, не на словах.
Се Лянь молчал, но лицо так и не открыл. Из-за этого даже Хуа Чэн заволновался и осторожно коснулся его плеча, позвав обеспокоенно:
— Гэгэ?
Се Лянь дернулся, повернулся к нему. У него горели алым щеки и уши. Так ярко, что Хуа Чэн заволновался, не перенервничал ли он? Может, ему уже вот-вот станет плохо от волнения?
— Почему они все знают? — глухо спросил Се Лянь. — Я не хотел никого посвящать в это. Я думал... Думал, что это между нами. Почему столько людей знают?
Сказав это, Се Лянь покосился и в сторону водителя, тот очень талантливо изображал слепо-глухо-немого, который чудом еще ведет машину. Хуа Чэн размышлял всего пару секунд, прежде чем снял пиджак и накинул его на голову Се Ляня. Обнял так и заверил:
— Теперь гэгэ спрятался. И про него больше никто не знает.
Се Лянь не скидывал пиджака. От него так крепко пахло Хуа Чэном, и этот запах казался чем-то родным и безопасным. Впервые за долгие годы он доверился, позволил везти себя куда-то, совсем не глядя на дорогу и больше ни о чем не заботясь. Он был почти готов к тому, что ждало его в конце путешествия.
Дом Хуа Чэна был тих, свет горел только в главном зале. Водитель даже не стал выходить из машины — просто высадил их у лестницы и уехал. Се Лянь точно видел, что у двери ждал Инь Юй, но заметив, что хозяин приехал не один, передумал что-то сообщать ему и исчез, чуть ли не растворившись. Хуа Чэн словно успел распоряжение какое-то отдать, хотя телефон был выключен. Но теперь казалось, что кроме них двоих в доме никого больше не было. Се Ляню с одной стороны было неудобно, что прислуга вынуждена вести себя тихо, а с другой — так было даже спокойнее. Ожидание сплеталось внизу живота тугим приятным комом. Оно же переплавлялось в предвкушающее возбуждение. Хуа Чэн оставался внешне спокоен, расслаблен. Улыбнулся, когда Се Лянь обернулся к нему. Только глаза покраснели и светились, словно он сдерживал слезы.
Се Лянь не представлял, как это происходит. Хотя он ощущал, что плавился от ожидания, хотя чувствовал, как горели его щеки и кончики ушей от того, что они поднимались в спальню Хуа Чэна, ему казалось, что стоит закрыться дверям и они просто переоденутся и лягут спать. В конце концов, это был длинный и насыщенный день, да и вся неделя была сложной. Ши Цинсюань наконец нашелся, невредимый. Даже смог сбежать от брата. У Се Ляня теперь не было по факту ни дома, ни, возможно, работы. Он честно пытался думать об этом, чтобы успокоиться. Но мысли все равно съезжали к Хуа Чэну. Хотя тот был на расстоянии вытянутой руки, Се Лянь все равно спиной ощущал исходивший от него жар. И это ощущение с одной стороны пугало настолько, что Се Лянь едва держался от того, чтобы не сбежать — просто в сад. А с другой стороны тянуло как магнитом — замедлить шаг, встать ближе, чтобы почувствовать, что не показалось.
Хуа Чэн сам открыл дверь в спальню, Се Лянь поспешил войти, пока не передумал. Тут же зацепился за порог, споткнулся и начал падать, но Хуа Чэн поймал его, обхватив за талию, второй рукой закрыл дверь. Шторы были плотно задернуты, в спальне темно. Се Лянь заправил за ухо волосы и сглотнул вмиг пересохшим горлом.
— Я не хочу торопиться только потому, что сегодня едва не лишился гэгэ, — мягко предупредил Хуа Чэн, но по-прежнему не отпускал его. Се Лянь только теперь, когда они соприкасались, понял — горит не только Хуа Чэн, но и он сам. Жар распространялся от прикосновения его руки по телу вверх и вниз. — Но, пожалуйста, не уходи сегодня в другую комнату. Я могу пообещать, что не притронусь к тебе. Мне будет трудно, но я справлюсь, если ты останешься со мной. Иначе меня изнутри выжжет. Я не смогу заснуть, я буду думать, что тебя выкрали... тут достаточно безопасно, но...
— Все в порядке, — шепотом успокоил Се Лянь. Едва слышно, чтобы никто больше не слышал. Он не хотел ничего обещать и ни о чем просить. Он все еще мог передумать и не мог дать беспочвенную надежду. Он решил, что они лягут в одну кровать (Боже, у него дыхание перехватывало от одной мысли об этом), а дальше — как пойдет.
— Хорошо, — Хуа Чэн отпустил его, включил в комнате свет. — Я найду для тебя что-нибудь на ночь. Что-то еще? Воды? Молока? Может, ты голоден?
Се Ляня почти тошнило от волнения и он только отрицательно покачал головой, но спохватился:
— Воды.
В горле пересохло, словно недавно удерживающая его рука вытянула всю воду. Хуа Чэн кивнул с улыбкой и вышел. Се Лянь обернулся и по-новому взглянул на огромную кровать под красным балдахином. С одной стороны — вряд ли Хуа Чэн кого-то пускал в свою кровать раньше. С другой стороны, она была такой огромной, что можно было спать, не соприкасаясь даже случайно. Места хватило бы на пятерых, правда им бы было тесно. Задумавшись, Се Лянь вздрогнул, когда снова открылась дверь. В руке Хуа Чэн держал бутылку минералки, на сгибе локтя висела шелковая белая пижама. Вряд ли это была его, да и выглядела она новой. Но было довольно поздно. Когда он успел ее приобрести?
— Спасибо, — быстро выпалил Се Лянь и, схватив и одежду и воду, сбежал в ванную. Там снова перевел дух, но наткнулся на свое отражение в зеркале над раковиной. Краска заливала щеки, нос, кончики ушей и шею. Он выглядел как человек в лихорадке. Се Лянь умылся ледяной водой, чтобы вернуть себе самообладание. Не очень помогло.
Когда он вернулся в комнату, уже переодевшись, Хуа Чэн ждал его, погасив почти весь свет. Только настольная лампа освещала часть кровати. Сам Хуа Чэн сидел снова в красном халате, изучал экран телефона.
— Все в порядке? — осторожно спросил Хуа Чэн. — Прости, что попросил тебя. Если хочешь — можешь выбрать другую спальню. Не нужно потакать мне, если тебе страшно.
Се Лянь отрицательно покачал головой, подошел к кровати и, наклонившись, поцеловал его. Разгадав его желание, Хуа Чэн быстро подался навстречу, будто это была милость, которой он может больше и не получить. Он целовался жадно, но старался не напирать. Се Лянь видел, как вздрагивали пальцы Хуа Чэна, словно хотели схватить его, но он не решался. Красное бедствие рядом с ним вдруг стало нерешительным и мягким — это было так странно, но в то же время потрясающе.
Се Лянь разорвал поцелуй и забрался в кровать, под одеяло. Он отчего-то ощущал себя спокойнее и уверенней. Чуть помедлив, Хуа Чэн так же залез под одеяло, немного неловко, словно копируя его. Свет у кровати он гасить не стал, и теперь тот освещал его затылок, в то время как Се Лянь оставался в тени. Се Лянь почувствовал, что как бы ни было страшно, он сам себя потом не простит, если откажется из-за этого. И хотя на кровати было достаточно места, придвинулся вплотную, мягко переплел их ноги, положил ладони на щеки Хуа Чэна и снова потянулся за поцелуем. До него не сразу дошло — Хуа Чэн ждал разрешения. Он несколько минут назад обещал, что будет держать себя в руках и, если Се Лянь хотел целоваться, это еще не значило, что хотел и чего-то еще. Поэтому Се Лянь, глядя на него поплывшим взглядом, принялся развязывать пояс халата. Хуа Чэн замешкался и вроде хотел спросить что-то, но передумал, поймал Се Ляня за запястья, стоило тому закончить с поясом, подержал их так несколько секунд. Се Лянь даже подумал было, что Хуа Чэн не решается. Это он-то и не решается? Эта мысль показалась ему смешной, но этим смешком Се Лянь подавился, когда горячие руки скользнули мягко по его запястьям, тем же легким, но смелым движением легли на лопатки и стремительно поползли вниз. Стоило Се Ляню подумать, что Хуа Чэн, наверное, и сейчас не решится, как руки остановились на его ягодицах.
— Хорошая пижама, — низким голосом произнес Хуа Чэн. Пижама состояла из майки и коротких шорт. — Приятная наощупь.
— Но ты щупаешь уже не пижаму, Сань Лан, — хихикнул Се Лянь. Хуа Чэн прислонился своим лбом к его и ответил:
— Потому что кожа гэгэ еще приятнее.
Се Лянь вздрогнул, когда пальцы прокрались в ложбинку, и Хуа Чэн открыл глаза, обеспокоенно спросил:
— Мне остановиться?
Руки он не убирал, движений тоже не прекращал. Се Лянь отрицательно покачал головой и решил, что раз Хуа Чэн такой смелый, то и ему можно. Пробормотав: «Прошу меня извинить, если не так», — он наклонился и лизнул шею Хуа Чэна. Может, показалось, но у того на мгновение сбилось дыхание. Се Лянь оперся о его грудь, прикусил кожу губами, мазнул языком. Он чувствовал, как сильно колотилось сердце у Хуа Чэна и с трудом, но осознавал, что он был причиной этого. Прислушался к своему — казалось, оно колотилось еще быстрее. Се Лянь запустил пальцы в черные волосы, снова потянул Хуа Чэна к себе для поцелуя, но ощутил, как тот убрал руки от его ягодиц, чтобы переместить снова на лопатки. А потом ладони заскользили по телу, словно Се Лянь был шелком, который никак не получалось разгладить. Хуа Чэн касался везде, нигде не задерживаясь. И в то же время он словно каждый миллиметр кожи хотел затронуть, зажечь. Се Лянь в это время целовался все смелее, словно доказать пытался, что это у него не впервые. Когда Хуа Чэн приоткрыл рот, он правильно понял приглашение и скользнул в него языком. И это уже показалось Се Ляню слишком откровенным и интимным. Что-то сродни сексу, но более жаркое — он был внутри Хуа Чэна. От этой мысли стало еще жарче. Се Лянь хотел немного податься вперед, но получилось, что он боднул Хуа Чэна, перевернув его на спину. Се Лянь, уже слабо соображая, оседлал его бедра, сбросил с себя майку куда-то на пол. Она мешала, Се Лянь ревновал руки Хуа Чэна к ней, хотелось, чтобы он гладил только кожу, только тело. Даже через белье Се Лянь почувствовал жар от паха Хуа Чэна. Только что такой решительный и смелый, Се Лянь снова растерялся и зарделся, хотел извиниться за что-то, опомнился и вернул себе самообладание, спуская халат с плеч Хуа Чэна и осторожно прикусывая кожу на них. Они оказались в круге света, и Се Лянь снова видел, как блестят глаза Хуа Чэна, когда он смотрит на его тело, на его кожу, на растрепавшиеся волосы.
— Вот сейчас, — вдруг предупредил Хуа Чэн, поймав запястья Се Ляня. Он задыхался, а его член так упирался в Се Ляня, что, казалось, мог прорвать трусы, — самое время, чтобы решить. Потому что потом я уже не смогу остановиться, даже если ты будешь просить.
Се Лянь понял, что дышит рвано, глубоко, словно бежал от кого-то. Еще раз оценил то положение, в котором находился. Двинулся — ложбинкой между ягодиц по члену Хуа Чэна, и кивнул, потом повторил это движение. Се Ляня тут же словно ураганом снесло — мир перекувырнулся и вдруг оказалось, что он лежит на спине, ногами на подушке, а сверху — Хуа Чэн. Он целовался нетерпеливо, подхватил Се Ляня под талию и притянул к себе, словно думал, что сможет сквозь кожу пройти в него. В этой мешанине ощущений и быстрых движений Се Лянь не сразу ощутил, как с него быстро пропали шорты. Страх исчез. Оставалось немного смущения, но куда больше — желания. Он потянул с Хуа Чэна трусы. Халат оказался снят только с одной руки, потом стало как-то совсем не до него. Се Лянь чутко заметил заминку, заглянул в глаза Хуа Чэна, не решаясь спросить, почему они приостановились.
— Гэгэ так торопится, — усмехнулся Хуа Чэн. Се Лянь ощущал, что теперь и он не может остановиться. Если бы Хуа Чэн заставил его сейчас просить — он бы исполнил. Подумав об этом, Се Лянь прошептал:
— Пожалуйста.
— Конечно. Но я не хочу все испортить.
Хуа Чэн поправил халат, вернув его на плечо, еще и пояс завязал. Се Лянь наблюдал, как в тусклом свете настольной лампы Хуа Чэн поднимается с кровати и направляется к ванной. Се Лянь сел в кровати, подобрав под себя ноги. Теперь он мог перевести дух и попытаться успокоиться. Не получалось — сердце по-прежнему скакало как сумасшедшее. Когда через какие-то несколько секунд Хуа Чэн вернулся из ванной, Се Лянь не мог оторвать от него глаз. Он думал о том, что там, под халатом, Хуа Чэн голый. А потом перевел взгляд на себя и спохватился, что у Хуа Чэна хотя бы был халат. На Се Ляне же сейчас не было ничего. Движение было чисто рефлекторным, словно позвоночник током прошибло — Се Лянь попытался завернуться в одеяло. Хуа Чэн вовремя поймал его за руку, снова ловким и стремительным движением уложил Се Ляня обратно, поверх сбитого постельного белья, поймал его ногу под коленом и ласково прошептал:
— Тсс, все хорошо. Я постараюсь, чтобы было не больно.
Се Лянь, смутно понимая, зачем это, замотал головой:
— Все в порядке. Я потерплю.
— Я постараюсь, чтобы не пришлось.
Лежа, Се Лянь не мог видеть, что именно делал Хуа Чэн. Казалось, он готов был уложить его обратно, если Се Лянь попытается хотя бы приподняться. И он покорно ждал. Вскоре Хуа Чэн снова осторожно приподнял его ногу, коснулся губами колена. Одновременно вторая рука накрыла ягодицы, проворные пальцы опустились и быстро нашли вход. На коже остался влажный след.
Се Лянь не очень понимал, зачем это, но ощущения были приятными. Смущал только прямой взгляд Хуа Чэна глаза в глаза. Он действовал осторожно, отслеживая даже малейшее движение бровей. Когда Се Лянь хмурился от распирающего его ощущения, Хуа Чэн двигал пальцами вперед-назад, помогая расслабиться. И, когда Се Лянь снова успокаивался — он продолжал растягивать его. Се Лянь чувствовал себя как в лихорадке — поплыли звуки, тело обмякло, остались только ощущения. Он считал, что ему хватило бы даже этого движения пальцев, но не мог смириться с мыслью, что удовольствие получает только он. Он нетерпеливо развел ноги, обхватил ими поясницу Хуа Чэна и, сглотнув, попросил:
— Поспеши.
Се Лянь впервые видел, чтобы у Хуа Чэна красным вспыхнуло лицо. Но он послушно вытащил пальцы, навис сверху и предупредил:
— Если будет больно — только попроси...
Се Лянь отрицательно помотал головой.
Было больно, но он молчал, Хуа Чэн так же следил за реакцией, но не останавливался без просьбы, медленно продвигаясь глубже. И Се Ляню казалось, что он чего-то не рассмотрел в полутьме и член у Хуа Чэна больше, чем ему показалось сначала. Когда Хуа Чэн остановился — Се Лянь спохватился, что что-то не так. Словно мог чем-то выдать свой дискомфорт. Прежде, чем он успел спросить, Хуа Чэн глухо произнес:
— Я весь в тебе.
Се Ляня прошибло от этих слов разрядом по позвоночнику, он дернулся, вцепился в руки Хуа Чэна, который продолжал смотреть на него сверху, но не двигался. Се Лянь успокоился, отдышался. И прежде, чем он заговорил, Хуа Чэн снова опередил его и сделал одно плавное движение — назад-вперед. Се Лянь поджал ноги. Осознание того, что сейчас происходит, что самый потрясающий человек в его жизни сейчас с ним и явно наслаждается процессом пьянило куда больше физических ощущений. Они пока были саднящими. Он чувствовал непривычную наполненность. Но они стирались с каждым толчком — сначала осторожными, плавными, глубокими. Постепенно они наращивали темп — и Хуа Чэн снова опережал его просьбы, поэтому Се Ляню стоило простонать что-то неразборчивое, а Хуа Чэн уже менял скорость. Все это время он неотрывно смотрел в лицо Се Ляня. Чтобы спрятаться от этого пристального взгляда, Се Лянь приподнялся на локтях и впился в его губы, облизнув их, зубы, пробравшись языком в рот. Хуа Чэн даже остановился на секунду, чтобы позволить ему утвердиться, но в следующую секунду стал вбиваться с еще большей силой, удерживая Се Ляня за бедра. Поцелуй заглушил стоны. Се Лянь и в самом деле будто поверил, что они одни в доме и можно не сдерживаться. Он забыл обо всем, кроме Хуа Чэна и своих ощущений. Когда Се Лянь почувствовал, что почти достиг разрядки, он скрестил ноги за спиной Хуа Чэна, прижав его к себе плотнее, заставив войти целиком.
Несколько секунд они просидели в тишине. Се Лянь — закрыв лицо руками и пытаясь отдышаться. Хуа Чэн — все еще не выходя из него, поглаживал руки Се Ляня, но не отодвигал их. Когда Се Лянь снова смог чувствовать свое тело, он осторожно отодвинулся. Словно это он освобождал Хуа Чэна из сладкого плена своего тела. Се Лянь думал, стоило ли извиниться за сперму на прессе Хуа Чэна, но заметил, что из него самого на простыни тоже вытекает белое.
Это не было проблемой — кровать широкая, можно было спать в другой ее части, но Се Лянь все равно ощутил неловкость. Настолько сильную, что готов был сейчас идти стирать простыни. Он попытался убрать растрепавшиеся волосы движением со лба на затылок. Хуа Чэн видел, на что он смотрел. От недавней нерешительности ничего не осталось — он двумя пальцами поймал белые капли, вытекавшие из Се Ляня и затолкнул обратно, тот застонал и вцепился в его руку.
— Гэгэ не стоит переживать за белье. Но менять его еще рано. Мы еще успеем его сегодня испачкать.
— Сегодня? — удивленно переспросил Се Лянь, и Хуа Чэн навалился на него сверху, втянув в глубокий поцелуй. Пальцев он при этом не доставал, наоборот погрузил глубже.