По их правилам

Пролог: Вспышка

"На утро первого сентября 1854 года ещё не проснувшихся жителей викторианского Лондона ждало пренеприятнейшее известие. Как выяснили журналисты главной лондонской газеты, днём ранее, двадцать девятого августа на столичной улице Брод-стрит произошла вспышка неизвестного инфекционного заболевания, предполагаемо, холеры. В числе заболевших, как писали в газетах, была приемная дочь особо приближенного к Королеве Виктории Графа СенДелор, недавно связавшаяся семейными узами с не менее влиятельной семьей Сомерсет, Виконтесса Элизабет Сомерсет.
Большинство заражённых поступило в госпиталь имени Святого Павла, в том числе и леди Элизабет. Как сообщал журналист, будучи внедрённым в госпиталь по указанию главных редакторов газеты "Новости Лондона", мистер Сомерсет не отходил от больной жены ни на шаг, вполне трезво осознавая возможный печальный результат своих действий."

По небу лениво передвигались сонные облака и тучи, вырисовывая на нем причудливые фигуры. Свежий воздух с трудом пробивался внутрь через хилые ставни окон, сразу сталкиваясь в борьбе с духотой запаха лекарств и снадобьев. В переполненном больными госпитале стоял густой, даже жесткий запах спирта, вызывавший лишь рвотные позывы и желание сбежать оттуда, даже не имея на то сил. Затурканные врачи сновали по коридорам, что были окружены стенами с потрескавшейся краской молочно - белого цвета, предпринимая жалкие попытки унять паникующих пациентов и их родных, но все тщетно, ведь каждый из них самих был на грани срыва. Одну из санитарок две предавшиеся тревожности женщины умудрились схватить с двух сторон и прижать к себе настолько сильно, что она чуть было не задохнулась. И когда врач, заметивший сей беспредел, сумел их разнять и поинтересовался, в чем же посыл таких безумных деяний, они не смогли объяснить или хотя бы сказать что-либо дельное, лишь выдавали несвязную речь и все время повторяли что-то про своего отца.
Словно война охватила город, не щадя, не жалея никого, где люди воевали за право жить дальше.
Каждый реагировал болезнь родственника, друга или спутника жизни по-разному: некоторые позволяли отчаянию, вызванному незнанием того, что будет дальше разлиться по телу липкой субстанцией, убивая остатки самообладания и надежды, а некоторые, гордо отвернувшись, рассматривали трещины на потолке, упорно запрещая мыслям возвращаться к произошедшему.
С каждой минутой мне становилось все хуже и хуже. Сухость во рту, тошнота и головокружение значительно затрудняли мою способность изъяснять свои мысли мужу, но я упорно продолжала это делать, чтоб отвлечь его от мыслей о худшем.
В затхлой комнатушке с открытой дверью напротив меня лежал мальчик лет восьми. Его закрытые веки чуть дрожали, выдавая неспокойный сон, и время от времени открывались, оттеняя помутненным взглядом карих глаз безжизненную серость почти что мертвого тела. Около него не было ни переживающих родных, ни пытающихся помочь врачей....он будто смиренно ожидал прихода своей смерти в полном одиночестве.
Я отвела взгляд, будучи не в силах видеть мучения ребёнка, и, сжав теплую ладонь мужа, сидевшего на краю моей койки, каким-то совершенно чужим, хриплым голосом произнесла:
— Уходите. Не хочу чтоб вы тоже заболели.
Брюнет резко повернулся ко мне, словно прервавшись от размышления, и я заметила в чуть покрасневших глазах мужчины горькие слёзы. Желая не показывать своего волнения, он вдруг тепло улыбнулся и оставил поцелуй на моей руке:
— Должен признать, сейчас вы нужны мне намного больше, чем я вам, так что не прогоняйте меня, прошу.
Почти всё, что было после этого недолгого разговора я помню смутно, будто наблюдала за всем происходившим через густой лондонский смог. Однако нескончаемые десятки, сотни коек с прикрытыми тонким слоем белой ткани телами я не смогу забыть никогда.
— Вы не умрете, — тихий шёпот, которым он успокаивал скорее себя, чем меня, не веря до последнего в возможность моей смерти.
— Не умру. «Я сильная».