Голод

4 часть

— Чиминни, тебе точно не сложно? — доносится обеспокоенный голос матери Мин на том конце провода.

— Нет-нет, что вы? Мне как раз по пути. Все хорошо.

— Прости, мы, правда, не рассчитывали, что придётся раньше уехать. Покорми его, пожалуйста. И оставайся у нас. Мы поздно придём.

— Хорошо, я понял. — Пак вешает трубку и закидывает рюкзак на плечо.

— С кем это ты? — интересуется Гук, выхлёбывая всю пачку вишнёвого сока за один глоток и шумя трубочкой.

— Да так. Я сегодня с ребенком посижу.

Чим убирает телефон и потягивается.

— Тебе уже своих пора иметь, а не с чужими нянчиться.

Чимин поджимает губы и влепляет другу затрещину.

— Это ты Тэ скажи. Или что? Наш младший Гукки не способен сделать пару маленьких вигуков?

Получив ответную затрещину, Пак прощается с другом и отправляется в школу. Найдя на площадке малыша, он треплет Юнги по волосам, чтобы тот обернулся. Юнги поворачивается недовольный, но как только видит Чимина, сразу тянет губы в улыбке.

— Чимин!

Юн тычется носом в живот любимого, крепко обнимает, но потом отстраняется: вообще-то он уже взрослый и телячьи нежности позволяет себе только наедине. Сейчас на площадке было много людей, потому ребёнок так и поступил.

Пять лет пролетели, так сказать, незаметно. Это для нас, но для Юнги все эти пять лет мучительно долго тянулись нугой. Радовало, что Чимин уделял ему больше времени, иногда сидел с ним дома, бывало, что оставался на ночь, когда родители уезжали по делам. Только с годами рос и ум мальчика, менялось мировоззрение. Намджун нашёл своего истинного в параллельном классе и теперь они всегда были неразлучны. Сокджин даже предлагал перевести Нама в параллель, но тот отказался, говоря, что ему и так нормально. Юнги начал задумываться о том, что, возможно, он неправильный. Чимин уже взрослый и люди его возраста находят пару, живут с ней и заводят детей. А что Юнги может предложить старшему, помимо той самой истинности, того самого «голода», что разгорался в его груди, когда Чимин находился рядом? Кстати, этому чувству мальчик другого термина так и не подобрал. «Голод» оставался «голодом» уже целых пять лет.