Голод

5 часть

— Не нужен ты своему Чимину! Он старый уже и страшный, он тебе в отцы годится.

— Замолчи. — Юнги сжимает маленькие ладони в кулачки и хмурит брови, испепеляя взглядом задиру-одноклассника.

— Чимин-то твой сейчас с альфами гуляет, пока мы тут на уроках.

— Он не такой! — Юнги сдерживает слезы и стремительно несётся на обидчика, толкая того в грудь. — Замолчи, замолчи!

Одноклассники на площадке замирают и наблюдают за потасовкой, а Юнги отчаянно лупит вопящего врага по плечам, утопает в непрошенных слезах, что пеленой застилают его глаза. Разнимает их Чимин, спешно настигая двух дерущихся.
— Это что такое? — строго спрашивает Пак, оттаскивая Мина за руку. — Тебе кто позволял драться? Ты вообще в своём уме?

Чимин настойчиво тянет Юнги с площадки, прихватывая его рюкзак и не прекращая его бранить. Так они добираются до небольшого сквера, где омега усаживает младшего на скамью и бережно вытирает его лицо и ручку салфетками.

Насупившись и скрестив руки на груди, Юнги молчит и отводит глаза, чтобы не дай бог не встретиться со старшим взглядом. Между прочим, маленький альфа защищал достоинство своего омеги, а его ещё и обругали сверху! Обида накрывает с головой и Юн даже не собирается разговаривать с Чимином, который сейчас был, наверное, зол (или просто строг, ребёнок понять не мог).

— Так, я жду немедленных объяснений. Что это было такое, а?

Чимин сидит на корточках напротив ребёнка и смотрит на недовольное личико.

— Ничего. — ворчит младший и дует щеки с губами, заглядывая Чимину за плечо, и вообще смотря куда угодно, только не на омегу.

— То есть толкнуть и побить мальчика называется «ничего»?

Чимин хоть и строгий, но берет ручки альфы в свои. Юнги все же взрывается от обиды, негодования и злости. Почему ругают его, а не того, кто говорил всякие гадости?!

— Я защищал тебя! Он тебя обзывал! Говорил, что ты старый и некрасивый, и что ты гуляешь с другими альфами! Я! Защищал!

Юнги громко всхлипывает и вырывает ладони из рук Чимина, сползает со скамейки и хочет уже убежать. Куда-нибудь. Хотя бы за то дерево через дорожку и спрятаться за ним! Но Чимин ловит маленького альфу и тянет к себе. Старший прижимает его к груди и целует в макушку, покачивая в руках.

— Прости, прости, малыш, я не знал. Юнни, прости своего глупого омегу.

Юн обессиленно опадает в руках Чимина безвольной куклой и жмурит лисьи глазки, стискивает зубы, чтобы сдержать тот плач, который рвётся наружу. Ведь все-таки он уже взрослый, и плакать уже не полагается. Особенно, когда ты альфа. Юнги обижен. Очень обижен. И сейчас даже чарующий запах Чимина не поможет ему расслабиться. Чимин берет своего альфочку на руки и садится с ним на скамейку, обнимая худощавое тело. Парень вытирает мокрые щёчки и целует каждую.

— Ну, тише, тише.

— Я защищал... — стонет Юнги, наконец утыкаясь носом в грудь Чимина и затихая.

— Я не знал, прости, я не должен был тебя ругать... Мне очень приятно, что ты у меня такой защитник, но больше не дерись, ладно?

— А если тебя снова будут обижать? Я не дам тебя в обиду, потому что я должен тебя защищать! Папа говорит, что нужно защищать свою половинку...

Юнги поднимает заплаканные глаза на Чимина и тяжело вздыхает. Малыш поднимает ладошку и подносит к лицу старшего, морщит носик и убирает пальчиками блондинистые пряди со лба Чимина, усыпанного родинками. Старший ласково улыбается и чмокает малыша в ручку.

— Держи своё достоинство и не опускайся на их уровень — это будет лучшей защитой.

Юнги недолго думает, а потом все же соглашается со словами старшего, считая, что в драку все же лезть было неправильно и опрометчиво.

— Я тебя люблю! — выпаливает младший и сразу же прячет лицо в шее Чимина.

— Я тоже тебя люблю. — а Чимин гладит смущённую макушку, ярко улыбаясь.

— Сильно любишь? — бубнит малыш в изгиб шеи Чимина, вдыхая запах спелых персиков и смакуя те на губах... Да, Юнги снова не сдержался и присосался к шее старшего, действительно, пробуя на вкус фарфоровую нежную кожу омеги.

— Сильно-сильно.

Чимин разрешает ребёнку касаться себя, в качестве извинений (или ему просто нравится). Юнги отрывается от шеи омеги, щурится и, наконец, хитро улыбается.

— Тогда ты мне купишь мороженое, да?

Чимин заливается смехом и много раз кивает.

— Да, Юнни, куплю.

Юн вслушивается в перезвон любимого смеха, а затем истинные в один голос, в унисон произносят, глядя друг другу в глаза:

— Войди в мое положение.

Теперь смеются оба и, кажется, оба счастливы. И не представляет особой важности разница в возрасте. Совсем нет.