Без паники! Настя

Глава 6. В которой я понимаю, что лучше шесть раз отмерь, чем семь

— Настя! — это был Толик Ёлочкин. Мой друг детства.

Он затащил меня в переулок и возбуждённо зашептал:

— Я видел Олега!

Сердце екнуло. Если он имел в виду того Олега, который лысый и в берете, то можно копать могилу и покупать белые тапочки. Но я стойко промолчала, сделав непонимающее лицо и ожидая, что он скажет дальше. Может, есть вероятность все исправить? Переубедить, что это не мой Олег, а очень похожая на него женщина. Если та сама не подошла и не поздоровалась с ним.

— С бабой! — продолжил Толик, выпучив и без того лягушачьи глаза. Лицо его покраснело и веснушки стали пунцово-коричневыми.

— С? Или бабой? — уточнила я. Так как разница была велика.

Толик нахмурился, преобразовывая мой вопрос в логичное нечто, но, видимо, у него не получилось, и он, передернувшись несколько раз, засвистел:

— С-с-с, — на всякий случай уточняя размер катастрофы руками. Я же выдохнула с облегчением. 

«Всего-то!» — чуть не сказала вслух.

«У меня шесть Олегов. Так что, даже если один загуляет...»

— В чем? — следующий вопрос превратил его глаза в суповые тарелки, и я подумала, что на сегодня хватит. Но доспросить все равно следовало, так как была вероятность, что это вовсе не баба с Олегом. А Олег с Олегом. Бабой. Что ставило всё на места.

— Что, в чем? — не понял Толик и озадачено почесал ухо.

— Баба в чем? — хмыкнула я. — Ну не Олег же, — пф-ф...

— А-а, — Толик перешёл чесаться на затылок. — Так в пиджаке и юбке, — он замялся, словно решая, продолжать или нет. — Танькиных, — победило первое.

Холодок прошёлся под кожей:

— А зачем она вырядилась? В Танькины вещи? — я непроизвольно моргнула и прищурилась, уставившись на него.

— Так... Потому что она Танька, — он поджал губы и растянул рот, как в улыбке, но в то же время, будто извиняясь.

— Ах, вот оно что, — а у меня задёргался правый глаз. От упоминании этого имени у меня всегда он дергался. Танька олицетворяла собой всю пошлость и наглость этого мира, всю большегрудость, длинноногость, большежопость и тупоумность. Пришлось прикрыть веко пальцем.

— Ну Танька, так Танька, — пожала плечами я, решив, что дома устрою мужьям допрос с пристрастием, и тому, кто с ней встретился, вставлю в зад осиновый кол. На всякий случай. Ведь Танино двуличие заразительно. Только если додумался до этого не злой. А то колом пронзят меня.

— Ладно, Ёлка, я пойду, — я кивнула другу и повернулась, чтобы уйти, но он поймал меня за руку.

— Послушай, Настя, — его пальцы почему-то начали гладить мою кожу. Он  потянул меня на себя. — Ты ведь знаешь, как я к тебе отношусь. Всегда относился. Я понимаю, сейчас не самое подходящее время, — глазами он явно пытался сказать нечто большее, открыть тайну, что-то невероятно важное для него. Я замерла от неожиданности. Рыжий Толик никогда не ассоциировался у меня с кандидатом на руки в брюки. Да, он был невероятно вежлив и учив. Смотрел всегда в глаза, как щенок на жирный кусок мяса. Хотя жирной я никогда не была, скорее аппетитной. Косточкой. Временами застревающей посередине горла. Тем не менее, вслух он закончил, так и не начав, — поэтому поговорю с тобой позже.

Отпустив мою руку, он потоптался на месте ещё с полминуты, а потом кивнул:

— Пока, — повернулся и ушёл, оставив меня стоять в недоумении. 

Мир, точно, свихнулся. Ведь заклинание набирало обороты. И если он хотел сказать то, что я подумала, и при живом-то муже. Шести. То гаремом из одних благоверных мне не отделаться.
Следовало срочно что-то предпринять. Но что?

Зазвонил телефон. На связи была маман. Она сообщила, что завтра возвращается из Италии, что встречать не надо, так как рейс ночной, что подарков накупила море и что будет ждать меня после работы. У меня.