Словно Лебедь

1

 

  Одним пасмурным утром ноября мы с семьёй (я, отец, мать и мои младшие сестра с братом) переехали в небольшой частный домик, где раньше жили наши бабушка с дедом. Частенько мы приезжали к ним на летних каникулах, чтобы дать родителям возможность отдохнуть от нас, а теперь... Теперь мы будем жить здесь и в остальные времена года. Причиной такому странному во временном смысле переезду послужило перемещение бабули за город. Дед же ещё двумя годами ранее переехал в другое место, куда менее приятное, но зато куда более безопасное. Терять такой огромный ящик памяти никто из семьи не хотел, поэтому строение решили не продавать, а использовать как семейное наследие.

  На то время мне было уже полных восемнадцать лет, и я чуть лучше помнил своих стариков, чем сейчас. Дед с бабулей, от которых нам достался новый дом, были со стороны отца и, уж не знаю, зависит ли от этого частота посещений, но приезжали мы к ним не часто. Точнее я. Когда вставал выбор между поездкой к деревенским или к городским старикам, я выбирал деревню, и не только потому, что горячо любил природу, а ещё и по причине абсолютной неприязни к матери отца, той самой бабули, переехавшей за город. Если судьба меня к ним и заносила, то проводить больше времени я старался либо на улице, в окружении своих городских друзей, либо с дедом, который был не то, чтобы странный, а скорее чудной. И это замечал не только я.

  Когда я только переступил порог дома, перед глазами тут же пронеслось воспоминание о моём первом приезде сюда. Середина июня. Я с небольшим рюкзачком, полным игрушками, выхожу из машины, всё расспрашивая маму, куда мы приехали. Она, улыбаясь, ничего мне не говорит, сохраняя интригу. И хоть на её лице была улыбка, меня не отпускал страх оказаться в детдоме (не подумайте, я не приёмный, просто был случай, когда мне угрожали им). Но когда мы зашли в дом и я увидел бабулю, сквозь деланную радость скрывающую неприязнь, и деда, телом находящегося здесь, но глазами летавшего в своём мирке, я расплакался. И ревел я долго, крича, что не хочу здесь оставаться и лучше бы меня отвезли в детдом.

  Говоря о моей огромной нелюбви к этой пожилой женщине, хочется рассказать случай, коей стал причиной моего тогдашнего поведения.

  Как-то раз, по-моему, на Рождество, вся семья, включая стариков с обеих сторон родителей, собралась в нашей скромной квартире, состоящей из трёх комнат. На тот момент у меня не было родных младших братьев и сестёр, но были двоюродные со стороны дяди Макса, брата моего отца. У него была и есть прекрасная жена, Аврора, и две дочурки погодки, Энджела и Хлоя. Собственно, именно с ними я и играл у ёлки в плохого Санта-Клауса и непослушных детей, которых белобородый старикан должен был съесть.