Ночник [Завершённая история]

4:00

— На момент нашей встречи было уже несколько месяцев, как я съехал от тёти и старался привыкнуть к самостоятельной жизни. Проблема не заключалась в готовке, стирке или уборке. Я не белоручка и не маменькин сынок, поэтому всё это умел.
Дело было в том, что по вечерам, за исключением тех, когда Юнги или Усан оставались у меня, я был дома совсем один. Не скажу, что это большая трагедия, но мне, привыкшему всегда слышать тётины разговоры по телефону или соседей сверху, было нелегко. Лёжа в кровати, я прислушивался к любому шороху, а потом приходилось себя успокаивать, что это не грабители или домашние черти. Тогда-то я и решил завести собаку. Но мои планы сорвались, когда обнаружилось, что у меня аллергия. М-да.
 — У тебя аллергия на собак? — удивился Чонгук. — Ты же сам предложил купить щенка час назад.
 — Что ж, пришлось бы потерпеть пару лет… — развёл руками Тэхён.
 — С ума сошёл?! Как можно так бесцеремонно относиться к своему здоровью?! А если бы у тебя начались осложнения?
Когда Чонгук злится, то его невозможно воспринимать всерьёз. Сейчас Тэхёну приходится прикрыть лицо рукой, чтобы спрятать улыбку, и давить смех, который напоминает бурную воду, готовую сломать плотину.
 — Прекрати смеяться, я всё вижу! — рассекретив Тэхёна, ударил Чон его по руке.
 — Я просто хотел порадовать тебя. Ты так давно хотел собаку… — отвёл взгляд Тэхён, чтобы не видеть надувшегося Чонгука, который ещё больше смешил его.
 — Но ты нужен мне больше, чем любая собака, — обнял Чонгук Тэхёна
 — И твоё здоровье для меня важнее всего.
 — Тогда не заводим собаку?
 — Не-а, — усмехнулся Чон и обнял парня сильнее. — У меня есть ты.
                               ***

 — Согласившись на условия конкурса в университете, я не учёл то, что не смогу объяснить студенту даже самую элементарную вещь. Если за год я не разобрался с теорией искусства, то объяснить её студенту у меня не было шансов. Тем более, что этот студент знает больше меня. Поэтому я полагался на свою фантазию и импровизацию. Они всегда меня выручали.
Как только я увидел Чонгука, то подумал, что это стеснительный парень (ох, как я ошибался). Он даже боялся смотреть на меня, а от волнения у него всё валилось из рук. Но стоило ему зайти в мастерскую, и он стал чувствовать себя как рыба в воде. В его глазах появились озорные огоньки, а восхищённая улыбка не сходила с лица. Наверное, тогда я в него и влюбился, сам того не осознавая.
Чонгук мог ещё долго рассматривать вещи в мастерской, но надо было и поговорить о самом творческом процессе.
 — Что бы ты хотел обсудить? Может, есть вопросы, которые ты хочешь задать? — спросил я, надеясь на то, что эти вопросы будут типа «Какие краски вы используете?», «Чем вдохновляетесь?» или «Где вы купили такой удобный диван?».
 — Да, есть парочку, — сказал Чон, усевшись на упомянутый диван, и достал из кармана джинсов блокнот и ручку (не с кроликами).
 — Вам, наверное, часто задавали эти вопросы… — неуверенно начал Чон.
 — Давай на «ты», — перебил я.
 — Хорошо, — облегчённо выдохнул тот. — Я хочу сказать, что восхищаюсь вашими, ой, твоими работами, и всегда хотел узнать, как тебе удаётся сделать их настолько реалистичным. В чём твой секрет?
 — Всё построено на воспоминаниях, — честно отвечал я. — Я хочу, чтобы они всегда были со мной. В мельчайших подробностях. Поэтому я стараюсь не только вырисовывать каждую деталь, но и оставить частичку себя, эмоцию, которая преобладала в тот момент. Надеюсь, что ты меня понимаешь, — посмотрел я на внимательно слушающего Чона.
 — Да-да! Я выиграл конкурс только благодаря воспоминаниям! — обрадовался Чонгук совпадению.
 — А кто та женщина на твоём рисунке? — поинтересовался я.
 — Моя мама. Так как я уехал учиться из родного города сюда, то мы очень редко видимся. Пока я её рисовал, было такое ощущение, что она стоит рядом, заглядывает за спину, чтобы увидеть наброски, а потом поцелует в макушку… Мне её не хватает, — погрустнел Чон. — А что насчёт ваших родителей? Вы часто видитесь?
 — Мои родители погибли в автокатастрофе несколько лет назад… — по коже пробежали мурашки, стоило мне вспомнить тот страшный день.
 — Мне очень жаль, — искренне посочувствовал Чонгук.
 — Всё в порядке, — успокоил его я. — Я жил с тётей. Она стала для меня всем. Когда я от неё переехал, то было сложно привыкнуть к тихому дому. Но тётушка часто меня навещает.
 — А друзья?
 — Они для меня больше, чем просто друзья. Они — моя семья. Без них я бы не стал тем, кем являюсь сейчас. Юнги и Усан всегда были рядом, поддерживали меня…
 — Я рад, что у тебя всё наладилось. Очень важно, чтобы нас окружали надёжные люди.
 — Верно, –подтвердил я. — Какой следующий вопрос?
 — Как часто у тебя бывает творческий кризис?
 — Редко, но может затянуться на несколько недель… — на самом деле я не знал, можно ли назвать моё временное затишье лунатизма творческим кризисом, но допустим, что да. — А как борюсь… Я просто забываю о рисовании. Не захожу в мастерскую днями. Если заставлять себя что-то делать, когда нет желания, то потом ты просто не сможешь взяться за это дело с удовольствием. Грубо говоря, я игнорирую проблему.
 — Буду оправдываться твоими словами в универе, если приду без готовой работы, — засмеялся Чон.
 — Можешь сказать, что оставил всё у меня, а я случайно продал.
 — Не рассчитывай на многое. Девяносто процентов от продаж принадлежат мне, — по-деловому сказал Чонгук.
 — Я с тобой разорюсь! Лучше уж выполняй задания вовремя, — отказался я от партнёра.
 — Ну и пожалуйста. Так, следующий вопрос…
Их было так много, но и не хотелось, чтобы они заканчивались: а) мне нравилось смотреть на такого заинтересованного во мне Чонгука; б) я не хотел, чтобы дело дошло до практики, потому что меня бы сразу раскрыли.
 — А можно посмотреть, как ты работаешь? — спросил Чонгук, переводя взгляд то на меня, то на мольберт и кисточки. — Если я не буду мешать.
 — Пока что я не начинал ничего, — сказал я и увидел, как парень напротив потух. Он был готов уже собирать вещи, но я ляпнул не подумав, как это обычно и происходит:
 — Зато есть повод сделать это сейчас. Идём, — повёл я гостя к рабочему столу.
 — Если у тебя нет желания творить, то можем посмотреть твои ранние работы, — предложил Чон.
Должен признать, что уже тогда я был готов его расцеловать за подачу гениальной идеи. Как я только сам до этого не додумался!
 — На какую хочешь посмотреть поближе? — выбирали мы из картин, висевших на стене.
 — На «Долину смерти», — показал Чонгук на самую крайнюю.
Я попросил Усана вернуть её мне, потому что осознал, как много она для меня значит. Я не ездил в то место после аварии и начинал его забывать, но, глядя на картину, вспоминал не только его, но и каждую нашу поездку с родителями. Когда-нибудь я съезжу туда, но точно не один.
 — Это тоже из твоих воспоминаний? Почему «Долина смерти»? — спрашивал Чонгук, рассматривая пейзаж.
Я не был готов делиться со своим прошлым, которые чуть ли не убило меня, поэтому пришлось придумывать новую версию:
 — Переносное значение. Долина смерти — это долина вечности. Я думаю, что смерть, как и любовь, будет существовать всегда.
Ты видишь тут всё прекрасное и яркое. То же самое происходит с тобой, когда ты любишь: мир вокруг тебя меняет свои краски, становится совершенно другим. Но если ты выберешь не того человека, который показал тебе этот мир, то это прекрасное позже убьёт тебя.
 — Я даже и подумать не мог, что у этой картины такой глубокий смысл, — был под впечатлением Чон. — А что же тогда скрывается в «Микрокосмосе»?
  Я говорил и говорил, но потом заметил, что Чонгук уже давно не смотрит на картины. Всё его внимание было сконцентрировано на мне. Если бы я стал нести полную чушь, то он бы даже не заметил, ей-Богу.
 — А вот и нет! Ты просто очень интересно рассказывал, — забастовал Чонгук. — Хотя не буду скрывать, что на такого симпатичного парня было смотреть одно удовольствие.
 — А сейчас я лягушка, что ли?
 — Ничего подобного. Но даже если бы и был, то тебя есть кому расколдовать, — облокотился Чонгук на подлокотник стула, чтобы быть поближе к Тэхёну.
 — Я знал, что ты меня не бросишь, — улыбнулся Тэхён и продолжил повествование: — После нашей долгой беседы я решил, что нужно немного расслабиться, и предложил Чонгуку выпить чего-нибудь покрепче воды.
 — Знаете, что он мне принёс? — перебил Чонгук Тэхёна. — Водичку с лимоном. Смешно просто! А сам-то коньяк попивал!
 — Чонгук, нас могут смотреть несовершеннолетние! А ещё ты сам сказал, что вода с лимоном была очень вкусной, — напомнил рассказчик. — Вернусь к истории. Крепкий напиток затуманил мой разум, поэтому под конец вечера, чтобы полностью избавиться от неловкости, (ведь нам предстояло провести ещё тринадцать дней вместе) я предложил рассказать по одному секрету. Пусть и не очень важному.
 — Ты не боишься, что я кому-нибудь проболтаюсь? — с издёвкой спросил Чонгук.
 — Нет, — спокойно ответил я. — А ты? Да мне и некому рассказывать…
 — Вдруг я расскажу тебе такое, что ты захочешь отвести меня к психиатру, — загадочно сказал Чон.
 — Отведу тебя к Юнги на приём, — усмехнулся я.
 — Тогда я первый расскажу свою тайну, — без колебаний принял решение Чон.
 — Вперёд, — поддержал я и сам затаил дыхание в ожидании секрета.
 — Я гей, — признался Чонгук. — Гей, который до чёртиков боится темноты.
И тогда я понял, что у меня есть все шансы завоевать Чонгука и потом стать его ночником, чтобы ему не было страшно даже в самую тёмную и холодную ночь.