Реакции BSD. Спин-офф: Аромат Лакрицы.

Фёдор Достоевский. "Mi Mi Mi" - Серебро.

Чуть только повернув голову в направлении гласа, т/и увидела Достоевского, по пока непонятной для девушки причине нарядившегося в тёмный плащ с закрывавшим пол-лица капюшоном, стоявшего поодаль с почему-то положенной на лоб ладонью и гримассой очевидной боли на гордом лице. Как бы то ни было, не теряя никогда не лишнего времени, девушка скорее устремилась к этому средневековому Демону:
- Что происходит? - встревоженно вопросила она, только достигнув своего сенпая, который, как ни странно, почти мгновенно откликнулся, приобретая свое стандартное состояние: ни в чем не заинтересованный красноокий русский, подозреваемый в распитии чая, предварительно смешанного с водкой, в общественных местах.
- Сейчас у меня ощущение, что я не тот, кем был только что, - ответил он спокойно, устремляя холодный алый взор на абсолютно ничего из сказанного не уразумевшую даму, раскрывшую было рот, дабы что-то уточнить, однако так ни на что и не решившуюся. Видя некоторые неточности в описании своего состояния, Фёдор как-то лениво объяснил с таким тяжёлым вздохом, словно он говорит это не в первый раз, а в сотый. - Эспер, которого я пытался поймать.
Тут до леди наконец дошло: видимо, своей способностью эспер мог как-то коверкать восприятие действительности или осознание реальности, а значит, заставлять человека воображать себя кем-то иным, простыми словами: гипнотизировать. Однако...
- То есть, ты не помнишь, кем был? - сама не понимая, почему она говорит это с какой-то скрытой надеждой, молвила девушка, одарив русского заискивающим взором чудных глаз.
- Нет, - все ещё довольно хладнокровно заявил Достоевский, осматриваясь свою одежду, - А также я не уверен, кто я сейчас.
"Похоже, кое-кто настолько умен, чтобы придумать способ не потерять память, но недостаточно сообразителен, чтобы не потерять таковую полностью," - подумалось т/и, и ухмылка расползлась по её устам. Вслух же она проговорила, - Как по мне, ты жутко похож на Дементора.
- Кого? - как и ожидалось, не понял подвоха любитель ушанок, чересчур наивно подняв одну бровь.
- Ну, это такое фикционное существо, которое любит приседать на мозг и выцеловывать у нормальных людей душу, - слегка издевательски, однако в достаточной для доверия степени правдоподобно пояснила девушка.
Казалось, мужчина даже серьёзно задумался о вышесказанном, и в кровавых очах его появилась некоторая идея, честно говоря, вряд ли сулившая что-то хорошее. И не то чтобы дама этого не заметила, напротив, она понимала, с каким огнём играется, однако брать слова назад даже не пыталась из чистого принципа. Тем более, она ведь не солгала, так?
В конце концов Фёдор, видимо, на что-то решился. Во взгляде его промелькнул чёткий план действий, обоснованный и лёгкий. Осталось только реализовать сие нехитрое действо, подтвердившее бы слова юной помощницы. А, как все знают, русский сказал - русский сделал.
Достоевский внезапно подался вперёд, одной рукой схватив девушку за затылок, с силой прижимая к себе. Губы молодых людей сами собой слились в единый жаркий поцелуй. Такой пертурбации т/и ну никак ожидать не могла.
Пульс её подскочил до невероятных скоростей, настолько быстро колеблясь в каждой клеточке существа невольной жертвы обстоятельств, что вызывал по всему телу конкретную отбивающую такты беспокойного сердца дрожь. Колени девушки мгновенно подкосились, словно бы из дамы действительно выкачали все силы и волю, и чтобы хоть как-то удержаться в пространстве т/и лихорадочно вцепилась коготками в материю плаща на спине даже не думавшего остановить эту сладкую пытку Дементора.
Если бы ещё фикционным созданиям не нужно было дышать... Наверное, Фёдор бы вообще не отпустил свою несчастную добычу, несомненно, так бы и украл её трепещущую душу, сейчас рвавшуюся из груди. Хотя, можно ли утверждать, что русский ещё этого не сделал?
Оторвавшись от покрасневшей, тяжело хватающей воздух молодой особы, делая предусмотрительный шаг назад, Достоевский вдруг задумался, на этот раз, казалось, ещё глубже, но теперь взор его оставался чистым, не подернутым и крошечной долей туманной неопределённости, и, более того, оставался он не просто так, в пространстве - он оставался на т/и. Пожалуй, в кои-то веки вечно бесстрастному плюшевому мышонку в белой ушанке по-настоящему доставило удовольствие то, что он сделал. "Выцеловывать душу" оказалось куда занимательнее, чем он предполагал. А раз что-то нравится, нужно попробовать это повторить, разве нет?...