Танджиро и Гию

56

Томиока закрыл глаза, будто признание забрало слишком много сил. Я внимательно слушал, понимая, что мне должно быть страшно. Вместо этого я чувствовал облегчение - наконец-то все встало на свои места - и даже сочувствие - он ведь так страдал и все же нашел в себе силы признаться, что хотел лишить меня жизни.
- А потом мы попали в больницу, - подсказал я.
- Мне было безумно страшно, - признался Гию. - Ведь я вел себя безответственно и подверг семью риску. А потом я поругался с Мицури, Санеми и Игуро, когда они заявили, что сейчас самое время... Ссора получилась ужасная, мы столько друг другу наговорили! Зато Кагая меня поддержал, и Шинобу тоже. Весь следующий день я подслушивал мысли твоих собеседников и понял, что ты меня не выдал. Логическому объяснению это не поддавалось! Я понимал, что больше рисковать нельзя и от тебя следует держаться подальше. Но каждый день запах твоих волос, кожи, терзали меня так же, как и в первый.

- Но, в конце концов, - продолжал Томиока, - лучше бы я выдал семью в самый первый день, чем причинить тебе боль сегодня, здесь, когда меня ничто не останавливает.
Я не удержался от вопроса:
- Почему?
- Танджиро, - Гию шутливо взъерошил мои волосы. Я затрепетал от его прикосновения. - Танджиро, я не смогу жить, если причиню тебе боль. Ты вообразить не можешь, что я чувствую, когда представляю тебя, бледного, холодного, неподвижно лежащего на земле... - Гию пристыженно опустил глаза. - Не видеть твоего румянца, блеска в глазах, когда ты разгадываешь глубинный смысл моих слов. Ради чего тогда жить? - В печальных глазах застыл вопрос. - На всем свете для меня нет никого дороже тебя. Отныне и навсегда.
У меня голова шла кругом. От невинного обсуждения моей гибели мы плавно перешли к взаимным признаниям. Томиока ждал, и я, трусливо разглядывая руки, понимал, что он ждет моего ответа.
- Мои чувства тебе прекрасно известны. Ну... в общем, я лучше умру, чем соглашусь жить без тебя. Знаю, я идиот.
- Ты правда идиот. - рассмеялся он. Наши глаза встретились, и я тоже рассмеялся. Ну и ситуация, мы оба смеемся над моей глупостью.
- Значит, лев влюбился в бедную овечку.- радовался Гию, а мне стало не по себе.
- Какая глупая овечка. - вздохнул я.
- А лев - ненормальный мазохист. - поддержал Томиока и снова рассмеялся. Интересно, о чем он сейчас думает?
- Почему?.. - начал я, не зная, как продолжать.
- Что почему? - улыбнулся Гию.
- Объясни, почему ты раньше убегал от меня?
- Ты знаешь, почему. - Радостная улыбка погасла.
- Просто хочу понять, что именно я делал не так. Нужно же мне знать, что можно, а что нельзя ни при каких обстоятельствах.
- Танджиро, мне не в чем тебя упрекнуть, - снова улыбнулся Томиока. - Все недоразумения произошли по моей вине.
- Но я же хочу помочь, чтобы тебе было легче.
- Ну, - нерешительно начал Томиока, - мне не по себе, когда ты подходишь слишком близко. Люди стараются держаться от нас подальше, инстинктивно чувствуя опасность... Когда ты совсем рядом, я чувствую запах твоей кожи, парфюм, - выпалил он, напряженно вглядываясь в мое лицо.
- Тогда ясно, - легкомысленно произнесл я, пытаясь разрядить обстановку. - Не подходить близко!
- Да нет, все не так страшно, - рассмеялся Гию. - Просто меня удивили собственные ощущения.
Он поднял руку и осторожно положил мне на шею. Я не шелохнулся, и ничего похожего на страх не испытал.
Кровь бешено неслась по жилам, и мне бы очень хотелось как-нибудь замедлить ее бег. Ведь Томиока, очевидно, слышал, как стучит мое сердце.
- Румянец тебе идет, - вкрадчиво проговорил он и, нежно коснувшись щеки, взял мое лицо обеими руками, бережно, словно хрустальную вазу.
- Не двигайся, - попросил Томиока.
Очень медленно, не сводя с меня глаз, он наклонился ко мне. Пошевелиться я не мог, даже если бы очень захотел. Я застыл, слушая легкий звук дыхания, наблюдая, как солнечные лучи играют с его черными, как смола, волосами.
Медленно, очень медленно его руки скользили вниз по затылку. Гию затаил дыхание и остановился, лишь опустив ладони мне на плечи. Холодное лицо скользнуло по ключице и прижалось к груди.
Он слушал, как стучит мое сердце.
Как долго мы сидели без движения, я не знал; возможно, несколько часов. Постепенно сердце забилось спокойнее, я не шевелился и молчал, пока Томиока держал меня в объятиях. Я понимал, что могу умереть в любую минуту, так быстро, что и заметить не успею. Почему же мне не было страшно?
И тут он меня отпустил, в его глазах воцарился покой.
- В следующий раз будет легче.
- А в этот раз было непросто?
- Ну, примерно так, как я себе представлял. А тебе?
- Все в порядке. Томиока засмеялся.
- Ты же знаешь, о чем я! Я робко улыбнулся.
- Вот, - он взял мою руку и прижал к своей щеке. - Чувствуешь, как тепло?
Бледная кожа, обычно холодная как лед, действительно казалась теплой. Однако меня мало волновали такие тонкости - моя мечта исполнилась, и я могу прикоснуться к его лицу.
- Не шевелись, - прошептал я.
Никто на свете не может замирать, как Гию.
Закрыв глаза, он тут же превратился в неподвижную мраморную статую.
Очень хотелось растянуть удовольствие, мои пальцы двигались неспешно. Я провел по его щеке, аккуратно коснулся век и синеватых кругов под глазами. Вот я нежно обвожу контур носа и красиво очерченного рта. Губы раскрылись, и тыльной стороной ладони я почувствовал его дыхание. Тянуло наклониться поближе, ощутить вкус его поцелуя, чтобы между нами не осталось никаких преград... Но, не желая спешить, я отдернул руку.
Томиока открыл голодные глаза, - и вот уже в который раз вместо страха я почувствовал, как внизу живота образуется узел, а кровь бешено несется по венам.
- Как бы мне хотелось, чтобы ты понял всю сложность и запутанность моего положения, - прошептал он.
- Объясни, - выдохнул я.
- Вряд ли получится. С другой стороны, я рассказал тебе о своих потребностях и предупредил, что стоит держаться подальше. Думаю, в какой-то степени ты способен меня понять. Хотя, не страдая пагубными пристрастиями, ты не сумеешь представить себя на моем месте. - Однако, - холодные пальцы легонько коснулись моих губ, заставляя меня дрожать, - есть и другие потребности и желания. Те, о которых я ничего не знаю.
- Вот это я понимаю лучше, чем ты думаешь.
- К подобным переживаниям я не привык. Уж слишком по-человечески. Интересно, так всегда происходит?
- Не могу сказать, - признался я. - Со мной такое впервые.