Эксперементальный ребенок | 18+

Глава 17. Красное вино

Упав на пол холодный,
Мальчик видел сон,
Что был реальней яви,
Сильней чем перелом.

Кожа порвалась кусками
Завяли незабудки,
В глазах красивых, добрых
И в ушах услышал звон.

Невидимый, нечестный
Подкрался грех в из дом
А можно ли назвать,
Тот миг ее, грехом?

Мокрели стены,
Мерзли,
В том льду прикрытом серебром.
Хоть золотом облейся,
Все фрукты гнили в нем.

Гнили его слезы,
Прощаясь с громким ртом,
Он не издал ни звука,
Но мальчик слышал все.

Дрожали слабенькие ноги,
Терялся в боли его сон.
Текло по руке тихо,
Красное вино.

***
Я сидел на письменном столе, не обращая внимания на давящий в бой ящик, прикремленный к нему. Ящик пуст, как и все в моей комнате кроме шкафа. Ни тетрадей, ни книг, ни личных записей и даже рисовальный принадлежностей. Пара недель без краски на пальцах дурно отразилась на нервах. Они оголились как проводка от телевизора и торчали во все возможные сторони, ожидая пока их тронут.

Я вздохнул и прижался щекой к оконному стеклу, которое в белой раме над столом. Лицо тут же приплющилось и прилипло. С другой его стороны струились маленькие водопадики, махонькие для людей, но огромные для муравьев. Будь мы размером с этих малышек утонули бы к чертям. Но пока нам удается главенствовать в пищевой цепочке, мы живем. По другому никак. Антилопа ест траву, тигр ест антилопу, а люди спускают с тигров кожу даже не притрагиваясь к мясу и вешают над камином, любуюсь.

- Как неожиданно дождь пошел, правда? - нервно спросил Айзуко из - за моей спины. Ноги затекли от долгого сидения в позе "по турецки" и я помял пальцами икры. Лучше не стало, только пальцы заболели.

Послышалось тихое шуршание, а потом на стол рядом с моим коленом и нежно стукнув, приземлилась тарелка. Среднего размера и, как бы иронично не звучало, голубой каймой. В ней дольки перска, выложенные в виде цветочка с четырьмя лепестками. Может, на удачу, хоть так обычно говорят про четырехлистый клевер. Я невнятно поблагодарил Айзуко и продолжил пялиться в никуда, если окна позволено называть подобным образом. С настроеним ниже плинтуса даже персик не такой сладкий.

С самого своего возвращения, рано утром, Айзуко заметил, что что - то не так. И нет, Боже упаси, ни в коем разе о том не говорило мое мрачное, после разговора с садовником, лицо. Он очень старался выпытать у меня все, но ответа не получил, а в итоге окрестил все "подростковой депрессией." Я, конечно, не злюсь. А на что? Вон он какой молодчинка. Персики чистит, болтает ни о чем и всякими способами пытается меня растолкать. Знал бы Айзуко, насколько неприятное послевкусие осталось после слов Дагласа. А заодно с этим, открылась и причина моей тревоги.