В твоих письмах

VIII /// жажда

Мрак жадно проглотил меня, как только я на ватных ногах вышел из квартиры. Мучили скорее сомнения, а не едва зажившие побои. Говорят, время лечит, но последняя неделя дома, наполненная самоистязаниями, тянулась вязкой патокой. Я продвигался по лестничной клетке наощупь, вдыхая запах подвальной сырости и мочи. Становилось холоднее с каждым шагом, и я понял, что оделся не по погоде, но курить хотелось сильно, поэтому отступать уже не время. Карман грело письмо с очередными откровениями для Давида. Должен отнести, обязан.

- Какая же ты сука неблагодарная! - послышалось где-то за стеной этажом ниже.

Меня передернуло. Кто-то выяснял отношения. Вроде бы не неожиданность, стены у нас тонкие, не такое услышишь. Но каждый раз по-новому пакостно.

Я стал шарить рукой по кафельной стенке в поисках выключателя. Кому вообще показалось хорошей идеей свет отрубить?

- Зря только бабло на тебя трачу, уебок малолетний! Никакой благодарности... я тебя в детдом сдам. Слышишь? Слышишь меня?!

Что-то щелкнуло, и я оказался на спасительном островке света.

- Весь в отца!

От этой фразы кровь застыла в моих жилах от отвращения. Уже с неуверенностью я продолжил свой путь вновь. Крики усиливались. В какой-то момент я понял, что слышу второй голос.

- Идиотка! Я тебя... я тебя ненавижу.

Страшным было осознание того, что голос мне знаком. И принадлежал он Давиду. Только мысль эта беглая пронзила мое сознание, как я опрометью побежал по ступенькам, а потом - к его двери. Две белые единицы в темноте отпечатались в моем сознании, когда он вскрикнул:

- Не трогай!..

Ручка стремительно повернулась. На порог вывалился Колесников, следом - его мамаша.

- Ты че учудил, пиздюк ебаный?! Надоело мне твое хамское отношение! - резанул по ушам ее визг. - Тебя дома обижают? Я с тобой нормально разговариваю, ты че тут устроил истерику-то?!

Что мною двигало в тот момент даже сам я не знаю. Я схватил его руку. Холодную и влажную. Потянул. Тело, податливое, как масло, качнулось в мою сторону, в полумрак. Пустые глаза его вдруг загорелись с новой силой от страха. Он вспыхнул от одного моего касания, как порох взрывается от лепестков пламени, каждая мышца его тела напряглась в в томительном ожидании чего-то, и право, мне бы и в голову не пришло сорваться с места, если бы Давид не сжал мою ладонь покрепче. Едва заметный жест, в котором я прочитал команду вперед, необъятное доверие ко мне, может доверие временное, лишь в эту секунду, - и я побежал. Кругом были зыбкие тени; я только и слышал, что грохот наших шагов, и в этой неизвестности я был первопроходцем, прокладывающим путь лишь для Давида.