LOVE YOU

Глава 22

— Как вы чувствуете себя, мисс Манобан? — коренастый мужчина средних лет, представившийся сержантом полиции, оглядывает меня так, словно меня подозревают в покушении на первое лицо государства.
— Вполне сносно, благодарю за беспокойство, — отвечаю я с легким сарказмом. — Мое самочувствие вы могли обсудить с лечащим врачом, поэтому давайте сразу перейдем к делу.
— Как вам будет угодно. Я необходимо знать, как вы получили травму головы.
— Я запнулась каблуком в ворсе ковра и упала, — удерживаю его цепкий взгляд.

У меня было два дня взвесить все «за» и «против», и я пришла к выводу, что не хочу предавать случившееся огласке. На решение по поводу развода это никак не повлияет, а видеть собственное лицо в интернет-порталах и принимать фальшивое сочувствие от знакомых — совершенно не нужный мне бонус. Если раньше решающим фактором в сохранении нашего союза с Джексоном было нежелание оставлять Юну без отца, то теперь оно оттеснено боязнью того, что когда-нибудь он посмеет причинить боль дочери. Человек, однажды перешагнувший грань допустимого, с вероятностью девяносто процентов повторит это снова. Еще один суровый урок, которая преподнесла мне жизнь.

— Не могли бы вы рассказать поподробнее, как это произошло, миссис Манобан?
— Я разговаривала со своим мужем, развернулась, чтобы уйти, каблук запутался в ворсе ковра, и я упала головой назад.
— А откуда у вас синяк на правой щеке? — с прищуром уточняет полицейский.
Я сохраняю невозмутимость. Это моя жизнь и только мне решать, нужна мне помощь представителей власти или нет.
— Возможно, я получила его при падении. Вам наверняка сообщили, что на момент приезда скорой, я находилась без сознания.
— Мне сложно представить, как можно удариться щекой и затылком одновременно.
— У вас есть причины мне не верить?
Сержант вздыхает и, покачав головой, примеряет на лицо дружеское выражение лица.
— Я часто встречал женщин, пытающихся оправдать домашнее насилие, мисс Манобан. Они надеялись, что этого больше не повторится...
— Детектив Чхве, оставьте свои потертые истории для других несчастных. Я не склонна оправдывать людей и редко питаю иллюзии на их счет.
— Хорошо. Желаю вас поскорее поправиться. Если вы передумаете...
— Я не передумаю.

Мужчина уходит, а я осторожно приподнимаюсь на локтях и облокачиваюсь на подушку. Голова по-прежнему плывет, но не так сильно, и это дает мне надежду, что к вечеру я смогу ходить в туалет самостоятельно. Я стягиваю с тумбочки карманное зеркало и вновь разглядываю свое отражение. Со вчерашнего дня оно нисколько не изменилось: кожа имеет мраморный оттенок, губы бескровные и сухие, и синяк на щеке налился выразительной желтизной. Временный дефект внешности — сущая ерунда, если учесть, что я могла бы никогда не очнуться, но я тех пор как я обнаружила в палате мимозы, надежда на то, что Тэхён снова придет, не покидает меня. Я не рассчитываю, что выгляжу привлекательно, но мысль о жалости с его стороны мне претит. С другой стороны, что еще помимо жалости или любопытства могло побудить его прийти? И откуда он узнал, что я в больнице? Точно не Джексон ему рассказал.