Наверное, странное это занятие — ходить в психиатрическую больницу в качестве волонтёра, чтобы отвлечься от надоевшей и, признаться, ненавистной работы. Я работаю сотрудником колл-центра. Каждый день мне звонит множество людей, каждого из которых я ненавижу ещё до того, как подниму трубку. Они задают мне идиотские вопросы, хамят мне хуже кондуктора в троллейбусе; у большинства отвратительные голоса, которые будто проникают в мозг с каждым бессмысленным словом. Прибавить к этому всему утренние пробки и вечное отсутствие места на парковке двенадцатиэтажного бизнес-центра, где расположен мой офис. Почему я не найду другую работу, спросите вы? Всё очень просто: я закончил университет по специальности «Философия». Думаю, дальше можно не объяснять. Всё, что у меня, по сути, есть — ржавая «шестёрка», доставшаяся в наследство от отца, и квартира, перешедшая в моё владение от него же.
До того, как я стал помогать на добровольной основе санитарам в психушке, я, дабы привести в порядок свои измотанные за 8 часов работы нервы, заливался по самые помидоры дешёвым алкоголем. Однако последствия этого, как вы понимаете, были далеко не всегда приятными, и утреннее похмелье, сопровождаемое бесконечной трелью телефонных звонков, было не самым страшным наказанием за пьянство. Но однажды я просто взял... и пришёл в эту больницу, к этим психам. Честно говоря, не помню точно, как и когда это случилось. Просто пришёл, и всё. Конечно, больные там были далеко не такими харизматичными, как Макмёрфи из «Пролетая над гнездом кукушки». В основном старые, склочные, мерзкие в своём слабоумии. Но среди них самым угнетающим зрелищем была маленькая Катя. Ей было не больше десяти лет, и она была единственным ребёнком среди душевнобольных. Я часто недоумевал, что такая крошка делает в компании великовозрастных психов, но спросить об этом как-то не удосуживался.
Катя была славным ребёнком. Она не страдала аутизмом, не была умственно-отсталой — как я понял, у неё было некое душевное потрясение, которое вполне можно было вылечить каким-нибудь заумным гештальтом. Когда я первый раз заявился в качестве волонтёра, Катя не говорила. Она пристально следила за каждым моим движением, но молчала. Когда я здоровался с Катей, она только смотрела на меня своими огромными печальными глазами и молчала. Я не помню, когда мы стали общаться. Кажется, она сама подошла ко мне и стала что-то рассказывать о себе. О том, как она ходила в школу, как потеряла любимого мишку...
