Шарманка

Часть 4.

Как только карета остановилась у усадьбы, Дарья птицей вылетела из неё и поспешила к барыне. В доме было подозрительно безлюдно, видно сам Венский в отъезде. И если бы только не тихие голоса, доносящиеся из покоев Софьи Петровны, Даша решила бы, что поместье вовсе опустело.

Остановившись в проходе, девушка устало вздохнула и на мгновение засмотрелась со спокойной улыбкой.

В постели, укутанная всеми возможными тёплыми платками, лежала и попивала ароматный чай юная барыня, периодически громко и отрывисто кашляя. Её несчастный вид всегда вызывал у Даши сострадание. Но, не смотря на тяжёлую болезнь, Соня находила в себе силы улыбаться, наблюдая за своим братом. Маленький Вася всё дёргал за рукав няньку, расспрашивая о состоянии «Соненьки», как он её называл. А та лишь продолжала читать ему, смахивая изредка набегавшую слезу. Улыбка Софьи Петровны была слабая, скорее наигранная. Ей было больно видеть горькие переживания своих близких, поэтому этой улыбкой она, как бы старалась утешить всех и самой хоть ненадолго поверить в своё выздоровление. Рядом с ней сидела Марфа, её служанка, что тоже еле сдерживала слёзы.

— Что-то Дашеньки больно долго нет. Марфуша, сходи, проверь, нет ли её на дворе. И не грустите вы все, тоску нагоняете! — проговорила сдавленным голосом барыня, заплетая косу.

С поклоном служанка удалилась, но тут же застыла в дверях, увидав Дарью.

— Марфа, что такое? Ах...Даша, ты здесь! — обрадованно проговорила Софья Петровна, затем обратилась к присутствующим, — Прошу, оставьте нас, нам нужно потолковать с глазу на глаз. Нянюшка, к Василию это тоже относится, уведи его.

Когда за последними дверь захлопнулась, Соня с большими усилиями встала и направилась к окну, поддерживаемая Дарьей Лаврентьевной.

— Барыня, зачем Вы встали, негоже это, худо Вам будет.

— Гоже, Дашенька, гоже, голубушка. Хочется мне вот на погоду нынче взглянуть, однако присядем, — вздохнула Софья Петровна, не приметив на дворе ничего занимательного, — Ну, рассказывай, Дарья, всё мне рассказывай. Как в губернии, похорошело? Как старик барин со старухой своей, живы, здоровы? Дмитрий сам как поживает, узнал тебя?

В одно мгновение засыпанная вопросами, девушка не знала с чего начать, но и здесь барыня помогла ей. Указав пальцем на подарок Дмитрия, Софья весело сказала:

— Но сначала, душенька, расскажи мне про эту замечательную катаринку. Откуда она у тебя?

— Так это барин подарил, я давно приметила её. Скажите, красива шарманка?

— Да, на диво красива, — мечтательно повторила барыня.

— Софья Петровна, родненькая, скажи, что делать-то мне? Не могу же я вечно таиться от Дмитрия, правда рано или поздно вскроется. А если отец Ваш узнает, мне ж головы не сносить!

— Милая моя, не кручинься ты, всё хорошо будет. Не бойся, папенька поймёт, вот увидишь. А что до Дмитрия, то вообще не переживай даже, любит он тебя, любит, Даша, — ласково проговорила Соня.

— А как же ты, барыня? — удивилась Дарья.

— Я? А что я, Дашенька? Мне молиться больше надо, за твоё счастье, да за душу свою. Будь добра, подай молитвенник.

Не сдержавшись, Дарья повалилась в ноги барыне, всхлипнув:

— Не говорите, не говорите этого! Вот увидите, не пройдёт и недели, как Вы выздоровеете, и мы вместе поедем на бал к князю в этом декабре!

— Ах, неужели Денежкин снова устраивает бал? — мигом оживилась Софья. — Тогда я обязана там быть!

— Вы, правда, хотите?

— Да, у меня уже давно есть мечта, познакомиться с сыном князя, Владимиром Денежкиным.

— Боже, так значит, Вы не любите Дмитрия? — ещё больше удивилась Дарья.

— Ха-ха-ха, какая глупость, Даша. Я и в сторону его никогда не глядела, — рассмеялась барыня.

—Какое счастье, если это так! Софья Петровна, Вы не представляете, как я люблю Дмитрия!

— Отчего же, очень хорошо представляю. А теперь, дай послушать-ка мне свою шарманку.

Обрадованная девушка открыла музыкальную шкатулку, и какого было её удивление, когда сначала молча слушавшая Соня, через мгновение начала петь только им с Дмитрием знакомую песню.

— Барыня, скажите, откуда Вы знаете эту песню? — тихо спросила девушка, закрывая шарманку.

— Мне мама пела её, — загадочно улыбнулась Софья.