Соглашение

33

Дженни

Чимин не включает свет.
Он запирает дверь, и в темноте я вижу, как блестят его глаза. Он раздевается с такой скоростью, что мне становится смешно. Я любуюсь его обнаженным телом, мне нравится, как перекатываются под кожей мышцы, когда он делает шаг ко мне.
– А ты почему еще одета? – тихо спрашивает он.
– Потому что не все так искусны в раздевании.
– Это же просто, детка. Давай я помогу тебе.
Я подаюсь вперед, когда он засовывает руки мне под свитер и медленно поднимает его вверх. Прежде чем снять его, он целует меня в ложбинку. Чтобы стащить с меня брюки, он опускается на колени, и я кожей чувствую прикосновение его жестких ладоней.
Я вижу перед собой только его  макушку, и это зрелище настолько эротично, настолько возбуждающе, что я не могу оторвать от него глаз. Когда его рот добирается до того бугорка, который пульсирует от желания, от острого наслаждения я едва удерживаюсь на ногах и вцепляюсь в его волосы, чтобы не упасть.
– Не надо, – говорю я. – Я не устою, если ты продолжишь в таком духе.
Он хмыкает, встает и легко, будто пушинку, подхватывает меня на руки.
Мы с хохотом падаем на кровать и ложимся на бок, лицом друг к другу. Мы оба обнажены, и это кажется мне совершенно естественным.
То, что говорит Чимин, настолько абсурдно, что я даже теряюсь.
– Я думал, твое имя начинается на М.
– Ты думал, меня зовут Менни?
Он усмехается.
– Нет, я думал, что тебя зовут или Мона, или Молли. Главное, что имя начинается с М.
Я не знаю, то ли обижаться, то ли смеяться.
– Что ж…
– Почти два месяца. Представляешь, Дженни, я прожил два месяца, не зная твоего имени.
– Но мы же не были знакомы.
– Ты-то знала, как меня зовут.
Я вздыхаю.
– Все знают, как тебя зовут.
– Как я мог так долго жить, не зная тебя, а? Почему только какая-то дурацкая переэкзаменовка заставила меня заметить тебя?
Судя по голосу, он так искренне расстроен, что я поспешно целую его, чтобы утешить.
– Все это не имеет значения. Теперь ты меня знаешь.
– Знаю, – с жаром произносит он, чуть-чуть сползает вниз и хватает губами мой сосок. – Я знаю, что когда я делаю вот так… – Он втягивает сосок, и у меня вырывается стон. – …ты стонешь так громко, что можно разбудить мертвых. А еще я знаю, что когда я делаю вот так, твои бедра тут же тянутся к моему члену. – Он проводит языком по другому соску, и я непроизвольно подаюсь бедрами вперед, но натыкаюсь на пустоту.
Чимин приподнимается на одном локте.
– А еще я знаю, что ты мне очень нравишься, – говорит он.
Я коротко смеюсь.
– Ты мне тоже нравишься.
– Я серьезно. Ты действительно дико нравишься мне.
Я не знаю, как на это реагировать, поэтому просто притягиваю его к себе и целую. А потом все сливается в один сладостный миг. Он ласкает меня руками и губами, и наслаждение уносит меня в прекрасные дали, где существуем только мы вдвоем. Он отрывается от меня и тянется к тумбочке, и мое сердце начинает биться еще быстрее, потому что я понимаю, за чем и что будет дальше. В темноте я вижу, как он надевает презерватив, но вместо того чтобы лечь на меня, он перекатывается на спину и хриплым, дрожащим от вожделения голосом говорит:
– Сядь на меня.
Я встаю над ним на колени и одной рукой обхватываю его член. Он длинный и большой, но зато в такой позе я могу контролировать, как глубоко он может войти в меня. Мой пульс мчится галопом, как скаковая лошадь, когда я начинаю осторожно опускаться, дюйм за дюймом, испытывая при этом восхитительные ощущения, и член погружается в меня полностью. Мышцы влагалища сжимаются вокруг него, и от судорожного выдоха Чимина по мне проходит трепет.
– Как здорово. – Пальцы Чимина впиваются мне в бедра. – Ну а теперь рассказывай о своей бабушке.
– Сейчас?
Его голос звучит очень напряженно.
– Да, сейчас. Не знаю, говорил ли тебе кто-нибудь, но ты такая тугая, что… нет, я не буду рассказывать, какая ты тугая. Так как зовут бабушку?
– Ханни. – Я изо всех сил сдерживаю смех.
Его дыхание становится все более громким.
– Где она живет?
– В Кванжду. В доме престарелых. – У меня на лбу выступают капельки пота, потому что он не единственный, кто почти вплотную подошел к точке невозврата. Моим бедрам хочется двигаться. Мое тело настоятельно нуждается в освобождении.
– Ладно, хватит, – говорит Чимин, и в темноте я вижу, как его белые зубы обнажаются в улыбке. – Я добрый. Разрешаю двигаться дальше.
– Слава богу.
Я приподнимаюсь и резко опускаюсь вниз.
То, что я испытываю, абсолютно внове для меня. Я двигаюсь быстро, с каким-то странным ожесточением, но мне этого мало. Мне нужно больше и больше, и случайно я обнаруживаю, что если сильно наклониться вперед и тереться клитором о его лобок, то наслаждение будет значительно сильнее.
Я ложусь на его твердую как камень грудь и, целуя его в шею, чувствую, как горяча его кожа. Он весь горит, сердце бухает у него в груди. Я приподнимаю голову и вижу его лицо. Выражение неземного блаженства, яркий блеск его глаз – все это завораживает меня. Я полностью фокусируюсь на нем, и оргазм становится для меня полнейшим сюрпризом.
– А-а-а! – кричу я, когда мое тело содрогается в спазмах.
Чимин гладит меня по спине, а я судорожно хватаю ртом воздух.
– Джен… о, какая ты горячая.
По моему телу еще проходят редкие судороги, когда он принимается двигаться. Он врывается в меня, заполняя меня всю, его движения ускоряются, ускоряются, и вдруг он со стоном на мгновение замирает, изогнувшись. Его лицо напряжено, брови сведены к переносице, и может показаться, что все это от боли. Но я-то знаю, что боль тут ни при чем. Я целую его в шею, а он бьется подо мной в судорогах и так сильно прижимает меня к себе, что я едва не задыхаюсь.
Потом, когда наше дыхание выровнялось и презерватив был выброшен, Чимин ложится на бок и подтягивает меня к себе. Под его тяжелой рукой мне спокойно и тепло, я чувствую себя драгоценностью, бережно уложенной в уютный футляр. Особенно мне приятно, как он нежно поглаживает меня по животу. Он прижимается губами к моей шее, и мне кажется, что я никогда не испытывала такого абсолютного умиротворения.
– Останься на ночь, – тихо говорит он.
– Не могу, – отвечаю я. – Я должна вернуть машину подруге.
– Скажи, что ее угнали, – предлагает он. – Я подтвержу.
Я смеюсь.
– Ни за что. Она убьет меня.
Чимин ложится щекой мне на плечо, а свой член упирает мне в ягодицы. Он довольно вздыхает.
– У тебя самая сладкая попка на планете.
Я не представляю, как наши отношения добрались до вот этого момента. Только недавно я гнала Чимина прочь – и вот я нежусь в постели рядом с ним. Странная это штука, жизнь.
– Эй, – говорит он чуть позже, – а ты работаешь в пятницу вечером?
– Нет, а что?
– Завтра мы играем в Сеуле. – Он колеблется. – Может, придешь на игру?
Я тоже колеблюсь. Я чувствую, что все глубже увязаю в сложившейся ситуации. Сегодня я рассказала ему то, что не рассказывала никому, да и правду о его отце мало кто знает, в этом я уверена. Однако я не хочу спрашивать у него, что все это значит. Боюсь, я и так придаю всему этому слишком большое значение.
И еще боюсь, что наши отношения становятся все более реальными.
– Возьми мой джип, – добавляет он. – Я поеду на автобусе с командой, так что машина все равно не понадобится.
– Можно взять с собой Лису?
– Конечно. – Чимин целует меня в плечо, и у меня по телу пробегают мурашки. – Бери с собой кого хочешь. Нам нужна поддержка. Играть на чужом поле тяжело, потому что за нас никто не болеет.
Я сглатываю странный комок в горле.
– Ладно. Думаю… так и сделаю.
Мы снова молчим, и я вдруг обнаруживаю, что мне в ягодицу упирается что-то твердое.
– Ты серьезно? – смеюсь я. – Опять?
Он хмыкает.
– Кто у нас на днях издевался над моими способностями? Стыдно. Дурашка.
Все еще смеясь, я переворачиваюсь на другой бок и прижимаюсь к нему всем телом.
– Второй раунд? – спрашиваю я. Он находит мои губы.
– Угу.