Близорукость

IX

6.04. Еще хуже

Лев не выходил на связь уже сутки, и Елена начала переживать всерьез. В голову лезли мрачные мысли: может, Богданов не выдержал прессинга со стороны сестры и банально сбежал; может, Валентин поймал или даже пристрелил пасынка. У Елены была уйма вариантов полагать, почему внезапно прервалась прочная семейная связь, и каждый казался хуже предыдущего, но работа занимала ее, отвлекала и удерживала от поспешных решений. Со стороны фронта, на котором изо дня в день воевала бессмертная боевая подруга, было тихо; Багратионов не показывался, занимался своими делами и собирал потраченные на лечение деньги, так и не обратившись к Богдановой.

Питерские тучи по-осеннему низко опустились над жителями Северной столицы, давя махровыми животами на головы. Может, поэтому так сложно было думать? Внутри все болело от неизбывного страха, но сегодня, Елена предчувствовала, что-то готовилось еще круче изменить вектор жизни. А все только начало налаживаться: внезапная весть о смертельной болезни отчима и долгах, из которых ему сложно было бы выбраться в одиночку, стала для Елены новой надеждой. С накалом ситуации Богданова собиралась организовать поддельные документы — она уже дала запрос — и увезти всех подальше. Если отчим и будет их искать, то, вероятно, сдохнет раньше. Оставалось подождать, когда его покинут ресурсы, чтобы собственные псы и крыша обернулись против. В нос уже бил запах свободы, приятно щекотал нервы адреналин, как все безвозвратно и властно изменил звонок.

Елена схватилась за телефон и, едва увидела номер брата, тут же ответила:

— Ну и где тебя носило, засранец? Ты понимаешь, что я переживаю? Ты не ночуешь дома, хотя врал мне об обратном, не отвечаешь на телефон никому! Лев, твою мать, я тебя когда-нибудь просто пристрелю.

«Да. Я понимаю. Лен, — позвал Лев Богданову сквозь динамик, и та ощутила, как под ребрами похолодело. В голосе брата было что-то липкое. — Тут Рому нашли. Пришел к Горячеву избитый и в истерике. Кричит, что я во всем виноват...»

«Твою мать», — Елена чуть не выронила телефон, а после едва справилась с желанием сбросить звонок. Смешно, но в мозгу крепко засела мысль, будто если диалога не случится, то все изменения откатятся на исходную точку.

«Это уже серьезно, — продолжил Лев. — Это уже не корпоративная война или юридические тяжбы, это уголовщина. Мы должны обратиться в полицию».