Близорукость

Эпилог

Золотое закатное солнце наполняло комнату сотней тончайших лучей и бликов. Многоперые листья разрезали свет, и его брызги устилали пол и стены узорчатым ковром. Уже пятый день Елену согревал Неаполь. Спустя полтора месяца, стоило затянуться ранам, а расследованию и суду — утихнуть, Лев, Антон и компания остались охранять город на Неве и налаживать свою жизнь; а Богданова, Настя и Эля с Егором уехали отдыхать в Италию. Они сняли трехкомнатную квартиру недалеко от побережья в районе, очень похожем на Питерский центр. Дома с дворами-колодцами, коваными балкончиками и высокими потолками так напоминали родные северные пятиэтажки, что отличить один город от другого представлялось возможным лишь по погоде. В Неаполе дожди в июле казались почти горячими.

Поначалу было страшно. Местные жители были общительны до одури, норовили познакомиться и познакомить приезжих со всеми, кого знали сами, а утонченная и непривычно светлая для Юга Елена привлекала внимание везде, где бы ни появилась, начиная пляжем и заканчивая рестораном в центре города. Он был наводнен в большей степени туристами, нежели местными, но те, особенно русские, норовили сблизиться еще активнее, чем неаполитанцы. С самого прилета Настя терлась возле Богдановой, как верный черный дог, крепко держа ее за руку и тесня подальше от назойливых ухажеров, где бы они ни находились. Эля наоборот — со всей отдачей купалась во внимании, разбрасывая воздушные поцелуи и подмигивания под меткие замечания сына («Мама, если глаз чешется — просто почеши!»).

Елене было неуютно, а вместе с тем новые впечатления приносили неясный трепет. Влюбленная и одурманенная, она боялась потерять ощущение реальности от головокружения, которое давал один взгляд на хмурую и помятую со сна хакершу. Богданова бережно заплетала ей дреды, почти по-детски пробовала все новые и новые методы заботы, смущалась от Элиных неуместных шуток («Ну вы прямо стандартные молодожены, я считаю! Аж противно!») и пыталась скрыть это гневными возгласами.

Оказалось, что хакерша умела быть не только суровым стражем, но и ласковой домашней нянькой, а под синим небом извечные черные и серые краски в ее облике уступили румянцу, оливковому загару и брызгам веснушек, неожиданно ставших яркими и многочисленными. Она одевалась в белый лен и почти не морщила брови, а чаще улыбалась и хохотала; едва ли вспоминала о работе, зато отлично запомнила порядок Елениных косметических процедур, ставших еще более важными под палящим солнцем и после купания в море. Каждый день Настя делала их сама, бережно укутывая руки Богдановой в ухаживающие маски, спасая смягчающим кремом. А для тела был состав на основе масла с экстрактом алоэ, чтобы напитать и успокоить раздраженную кожу.