Близорукость

XVI

29–30.04. Очищение

— Ноги подними, — фыркнула Богданова на Элю.

Елену выписали через сутки интенсивной терапии, в которую вошли капельницы, витамины и всевозможная диагностика. Вернувшись домой, Богданова спешила вымести труху прошлой жизни: три раза помытый пол, надраенная посуда с серьезнейшей дезинфекцией, перевернутые вещи, документы, ключи... Елена не оставила даже жалкой бумажки от несостоявшегося мужа. Сожгла бы на ритуальном костре, да близким, а особенно Льву, не понять. Брат бы точно отправил Елену обратно в белые палаты, едва заприметив неуемное желание очистить квартиру до стерильности.

— Господи, блондинка, успокойся уже, пожалуйста... А то мне кажется, что я слышу, как на твой хрустальный пол падает мой волос, — хихикала Эля под нос, забросив ноги на круглый стол.

Они почти не разговаривали о произошедшем. Елене удалось узнать единственное — Валентин не прикончил ее только потому, что рядом по какому-то заданию ошивалась полиция. В голове, конечно, скомканные слова подруги и странные Настины признания, которые Елена слышала сквозь сон, сложились в понятную картину — кто с кем спелся, гадать не приходилось. Однако ясно было и то, что после случившегося хакерша выводила круги возле Елены вовсе не в тандеме с Элей. Особенно когда одним из пропахших бытовой химией вечеров раздался звонок. Эля подскочила прежде, чем Богданова смогла сложить в голове: именно ее подзывает домофонная трубка.

— Ты сидишь и не двигаешься. Лев не предупреждал, так что это не он. Сейчас ты отдыхаешь, Ленка, — скомандовала юрист, а затем отправилась отвечать настойчивому незваному гостю.

— Кто? — строго спросила брюнетка, накручивая на палец кудрявый провод. Ответ Эля слушала подозрительно долго, не открывая — будто тот, кто ждал у крыльца, напрашивался не в гости, а пытался объясниться.

— Нет. Не сейчас. Сейчас она не в состоянии слушать даже тебя. Нужно ждать, тебе же сказали. Сиди и жди.

Юрист аккуратно обходила имя и любые крохи отличия в разговоре, как настоящий шпион. Елена подошла ближе, зацепившись за косяк кухни. Еще один шаг — и Эля бы устроила диверсию, сбросив звонок; но расслышать все равно ничего не удавалось. Богданова догадывалась, что это Настя. В голове разбухли воспоминания, откровения и внезапное осознание. «Ты называла меня Рыцарь», — говорила Настя, когда Богданова на грани реальности и сна удерживалась силами лекарств. Может, ей все это приснилось? Может, она выдавала желаемое за действительное?