21–23.04. «Лесная симфония»
«Совсем-совсем рядом», — сказала Эля, хитро щуря глаза, а все внутри Елены внезапно взорвалось тысячей искр. Хотелось сжать кожу на груди, оттянуть подальше, встряхнуть бесполезные непережитые чувства.
«Ничего уже нет», — убеждала себя Богданова, когда юрист упорхнула, не желая дать полных объяснений. Эля сказала, что это вышло случайно. Что дружков Валентина опять кто-то терроризирует, они несут незначительные потери, но начали нервничать. Сказала, что ее саму загадочный Рыцарь отыскал, сопоставив биометрические данные и факты своего расследования. В подтверждение Эля даже показала переписку в телеграме. Контакт был пустой и назывался странно. Сообщения — отрывочные. Елена поверила. Поверила — и до дрожи в коленях ждала небрежно опрокинутое подругой «спрашивал о тебе».
Богданова приняла перемену и начала истерично искать подтверждения. Она перепроверила все кадры в Nature's Touch — ничего. Попыталась найти лазейки в резиденции — ни одной, кроме тех, которые Богданова сама оставила. Елена даже спросила у Ромы, не заметил ли он странного после возвращения. Сисадмин выпучил глаза и признался: «Тебя».
Богданова никак не могла понять: неужели ничего ее Рыцарь не оставил ей? Начали давить тревожные мысли, рвущие сердце стаей черных стервятников:
«Конечно, не оставил. Увидел тебя и все твои дела... и бросил. Точно бросил и не хочет связываться. Некого спасать уже. Ничего не осталось».
Елена с грустью осела в кабинете и не выходила оттуда несколько дней. Даже выпила. Иногда отвечала на телефонные звонки, иногда думала, что в последнюю неделю жизни люди должны вести себя иначе. Отрываться, видеться с родными, закрывать гештальты, ударяться в религию, становиться безумными... Богданова просто апатично наблюдала, как зарождаются и умирают тени на отвратительной бежевой стене ее кабинета.
«Или молочный... Цвет слоновой кости? Как этот блядский оттенок называется?»
Она намеревалась оставаться такой до самой поездки с ребятами: плесенью в кабинете, осадком на дне бутылки, неприятной мутью в соке с мякотью. Хотела набраться сил, чтобы изображать счастливицу и радоваться жизни — играть Елена умела превосходно. Настолько, что иногда сама себе верить начинала. Это ли не шизофрения? Последняя стадия покинувшего голову ума? Это ли не Олимп искусства обмана, когда ты столь хорош, что начинаешь проникаться собственным ядом?
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Близорукость
General FictionЕлена Богданова - железная леди. Кто-то ведь должен хранить за душой стыдные, страшные, кровавые тайны, жертвовать, принимать трудные решения, - до тех пор, пока из них не окажется скроена вся жизнь. Но однажды хрупкий карточный замок покоя ломает н...
