Птичка|18+

Глава 2.

Стараясь не шуметь, Ева шагнула за порог своего дома, оказываясь в темной гостиной. Едва касаясь пола, она прошла до маленькой кухни, и только плотно прикрыв дверь, девушка позволила себе перевести дыхание. Ева щелкнула выключателем, и тесную комнату залил мягкий свет, осветивший скромное убранство ее жилища. Девушка вздохнула, и потянулась к чайнику. Поставив его на плиту, она приоткрыла створки старинного буфета, разглядывая стоящие на полках емкости. Ей нужен был успокаивающий сбор, секрет которого Ева узнала еще в детстве от своей бабушки, но именно его она и не могла найти, среди многочисленных баночек.

Прикусив губу, Ева медленно опустилась на стул. Ночь выдалась просто ужасная. Сначала она опоздала на работу, из-за того, что Себастьян никак не хотел ее отпускать, нарвавшись на выговор владельца бара, потом пролила дорогой коньяк, и в довершении всего пьяный плотник, принявший ее вежливую улыбку за заигрывания, поймал ее у служебного выхода, где Ева в свой пятиминутный перерыв, надеялась хоть немного перевести дух. Только благодаря вмешательству незнакомца ему не удалось довести до конца свои более чем ясные намерения. Девушка опустила глаза, разглядывая обрывки ткани в которые превратилась ее рабочая рубашка. Было совершенно очевидно, что даже самая искусная швея не сможет справиться с тем, чтобы вернуть ее к жизни. Ева нахмурилась, тяжело вздыхая. Ее трещащий по швам бюджет совсем не предусматривал траты на новую одежду. Особенно сейчас, когда лекарства Себа были почти на исходе. Работа в баре была далеко не пределом мечтаний, и все же она давала стабильный доход, который позволял Еве с горем пополам содержать их маленький дом, кормить себя и брата, а также выкраивать деньги на его лечение. Теперь же, после того как она ушла, не доработав положенную смену, девушка совсем не была уверена в том, что месье Совери простит ей очередной проступок. А лишиться работы она никак не могла. Ева родилась и выросла в Маноске и до недавнего времени любила этот маленький городок всем сердцем. Но авария, лишившая жизни ее родителей, перевернула ее чувства с ног на голову, избавив девушку от всех ложных иллюзий. Она вернулась из Парижа, бросив учебу, и теперь вся ее жизнь вращалась лишь вокруг брата, который был ее единственным близким человеком во всем мире. Себастьян был младше на тринадцать лет, и Ева могла бы поклясться, что не видела более доброго, милого ребенка, чем ее брат. Родители, соседи, да и она сама обожали маленького сорванца с каштановыми кудрями, одна улыбка которого могла, казалось, растопить самое черствое сердце. И даже то, что Себ с самого раннего детства страдал астмой, никак не влияло на его добрый нрав, и не мешало ему каждое утро улыбаться миру самой широкой улыбкой. И Ева дала себе слово, что сделает все от нее зависящее, чтобы жизнь ее брата была счастливой настолько, насколько это было возможно. Камнем преткновения в исполнении ее задумки предсказуемо стали деньги. Их родители работали в местной школе, и те малые накопления, которых остались после них, растаяли в первые же месяцы возвращения Евы в Маноск. Она никогда не работала, посвящая свою жизнь лишь изучению живописи, но теперь выбора у девушки не было. Ее нежные акварели хоть и нравились туристам, но денег не приносили. И когда дочка месье Совери, неугомонная Мари, дразнящая Еву в детстве, предложила ей работу в баре, девушка ухватилась за нее, как за спасательный круг. Работа была тяжелой, но вариантов у Евы не было. Со временем она привыкла, и даже начала находить свои прелести в шумных вечерах, громкой музыке, чужом веселье. За исключением редких случаев, когда подвыпившие мужчины начинали оказывать ей недвусмысленные знаки внимания, принимая ее улыбки за проявление симпатии. Но то, что произошло сегодня вечером, было впервые. Прежде ей удавалось избегать ненужных знакомств, прячась в лабиринтах кухни, но в этот раз Еве не повезло. И девушке было страшно даже подумать о том, чем закончился бы сегодняшний вечер, не вмещайся в происходящее ее новый знакомый. Элайджа. Ева прищурилась, чувствуя, как необычное имя мягко скользит на языке. Она видела его пару раз в баре, сидящем за старым роялем, но вряд ли запомнила бы его лицо, если бы не Мари, знатно приложившаяся к запасам отцовского коньяка, поведавшая ей по секрету о своих планах на темноглазого музыканта. В тот момент Еве стало его почти жаль. Мари была из той неудержимой породы людей, которые шли к намеченной цели, разрушая на своем пути любые препоны. Вот только личное знакомство с предметом мечтаний дочки месье Совери заставило Еву пересмотреть свои выводы. Элайджа вовсе не показался ей человеком, которого можно было заставить сделать что-либо против его желания. От него исходила спокойная сила, которая пугала и… завораживала. И Ева на мгновение поняла причину столь рьяного интереса Мари к загадочному незнакомцу. Но эта мысль тут же была отброшена девушкой. Мужчины значились последним пунктом в списке ее приоритетов. И все же Ева не могла отрицать того, что ее новый знакомый был, пожалуй, одним из самых красивых представителей сильного пола, которого ей довелось увидеть за свою жизнь. Особенно поражали его глубокие темные глаза, которые, казалось, могли легко прочитать чужие мысли. Впрочем, девушке удалось различить и его крепкую стройную фигуру, которая наверняка не оставалась без внимания дамочек вроде Мари, Еве же… — Ты дома? — звонкий голос брата вырвал девушку из крамольных мыслей, и она с улыбкой повернулась к двери. — Да, Себ, — мягко проворила Ева, касаясь растрепанных каштановых кудрей, — месье Совери отпустил меня пораньше. — А что с твоей рубашкой? — нахмурился мальчик. — Ох, — выдавила девушка, мучительно пытаясь подобрать слова, — это… это кошка Мари. Я хотела взять ее на руки, но… — У Мари есть кошка? — удивился Себастьян. — Да…э… вчера появилась… — Хорошо хоть не осталось царапин, — улыбнулся мальчик, разглядывая покрасневшую сестру. — Да, повезло, — прикусила губу Ева, — пойдем спать? — Пойдем. И Себ протянул сестре свою тонкую руку, помогая встать со стула. На следующий день, Ева, погруженная в домашние дела, не заметила, как пролетело время, и уже подходя вечером к бару, она с замиранием сердца смотрела на стоящего на пороге мрачного месье Совери, не сводящего с нее недовольного взгляда. — Добрый вечер, ме… — Как это понимать, Ева? — прервал ее жестом мужчина, хмуря густые брови, — куда ты вчера ушла? Еще и какой-то пьяный мужлан устроил скандал на кухне, утверждая, что официантка со своим дружком заманила его на заднее крыльцо, чтобы ограбить! — Это вовсе не… — Я не закончил! Постоянные опоздания, жалобы клиентов и разлитый коньяк! Мое терпение на исходе, а теперь еще и это! — Позвольте, я… — Не перебивай меня! Я знал твоих родителей, Ева. И мне безумно жаль, что так случилось, но я не могу позволить себе держать тебя из благотворительности. Еще один малейший промах, любая крохотная жалоба… — Я все поняла, месье Совери. — Что ж, посмотрим, — сжал губы мужчина, — а теперь иди, работай. Ева только вздохнула, глядя на его удаляющуюся спину, и побрела в тесную раздевалку, где хранилась старая форма официанток. Натянув изношенную клетчатую рубашку не по размеру, она бросила быстрый взгляд в зеркало. С прозрачной глади стекла на нее смотрела растерянная хрупкая девушка, черные глаза которой были полны слез. Ева до боли прикусила губу, пытаясь успокоиться. У нее нет времени на сантименты. Она не имеет права потерять эту работу. И тяжело вздохнув, девушка направилась в наполненный посетителями главный зал.