Солнце встает над селом Дзауга.Битаров Вадим.

Часть 2.Глава 19.

Они свернули на соседнюю улицу, пересекли проспект, спустились в парк и устроились на скамейке возле пруда. Здесь был словно  совершенно другой мир: отчетливо чувствовалось прохладное дыхание осени, сквозившее в мягких, но холодных порывах ветра, в хрусте листьев, в легкой ряби на воде... Плакучие ивы в каком-то отчаянном порыве нависли над самым прудом, свесив лохматые головы. Они казались совершенно нереальными, словно кадр на фотопленке остановил миг стремительного падения. Тоскливо кричали голодные вороны над головой. Тоскливой же, но по-странному уютной была эта благородная красота умирания...
Алан и Вадик сидели на спинке скамейки, а шуршащие липы обсыпали их сверху хрустящим золотым дождем. Они потягивали бутылочное «Миллер», сосредоточенно наблюдая за лебедями, которые бесшумно нарезали круги по зеркальной поверхности, словно предчувствуя последние теплые  деньки...
- Что с тобой происходит, Кокой?
- Ничего, - Алан небрежно глотнул пива. - А что со мной происходит?
- Не знаю. Ты никогда таким не был. Но меня уже просто клинит на тебя. На твои гнилые движения. Какого черта ты буровишь?
- Да отвяжись! - он отвернулся. - У тебя измены, Хачик!
- Среди нас слепых нету. И я вижу, что ты в последнее время прогоняешь. Габарай молчит. Но он тоже видит. И это плохо кончится, Кокой...
- Знаешь, что?! Прогоняет он, а не я!
Вадик повернул голову и просверлил его долгим пытливым взглядом:
- Не берись судить его. Уж тебе ли не знать… Он ничего не делает просто так. Он выше нас всех на пять голов!..
Кокой достал ножик и начал с размаху втыкать в скамейку под своими ногами. Втыкал, расшатывал его, выдергивал и снова втыкал... Он нервничал.
- Может, ты что-то подзабыл, Кокой? Может, тебе надо напомнить, кто такой Габарай? Сколько он сделал для всех нас? Как он, не задумываясь, жизнью рисковал  за каждого? Да покажи мне того, кто ему как минимум трижды шкурой не обязан!!!
Алан распрямил спину и ухмыльнулся:
- Ну я сейчас просто обтрухаюсь от твоего красноречия!
- Хватит выделываться, Кокой! Меня бесит, что маленький вонючий катях,  вроде тебя, мутит воду! И это после всего, что мы пережили вместе, после всего дерьма, в котором повалялись, всех драк, из которых вылезли, всей крови, которую пролили! Ты помнишь, чтобы Габарай когда-нибудь врубил заднюю? Чтобы он хоть раз сгнилил? Проотвечался? Господи, как он вел себя всегда! Да в тебе есть хоть капля всего его благородства, чтобы открывать рот?
- Достал он со своим благородством!
Кокой наклонился и начал ковырять «пером» деревяшку рядом со своим кроссовком.
- Достал? А ты вспомни-ка ту историю с «Мерсом»! Или с малаканскими типами! Кто вечно за всех задницу рвал?
- Да не пыли, Хачик. Че ты, меня вздумал на понятия сажать? Я его знаю дольше вас всех, я ему обязан втрое больше. Я давным-давно заругался, что всегда и везде за каждый его шаг подпишусь хоть собственными кишками! И так оно и будет, но… - он резко вскинул голову. - Но, сколько можно, черт возьми?
- Что сколько можно?
- Он уже в натуре гонит! Он с каждым днем моросит все сильнее!
Вадик рассмеялся:
- Не прошло и семи лет, как ты это вдруг заметил!..
- Да не ржи ты! Он, конечно, всегда был беспредельщиком, с детства… Но сейчас… Это ни в какие ворота! Он уже конкретно перебарщивает, ты не видишь?! - Алан с ненавистью всадил нож в скамейку. - Как тебе его сегодняшняя выходка?
Вадик пожал плечами:
- Выходка, как выходка. В его стиле, - равнодушно сказал он, - Может он знал, чья это машина.
- Мне иногда кажется, что его, правда, лечить надо. Ну что это было? Идиотизм натуральный! Так срать на жизнь! И зачем?! Ради чего?!
- А ты не понял? Да ради тебя, идиота. Ради нас всех. Он же видит, что мы, как свиньи резанные, задергались из-за этого суда.
- И что?!! Он нам, конечно, сильно поправил! Разрядил, бля, обстановку этим дебильным спектаклем! - он опустил голову между колен и сплюнул. - Габарай вовсю с ума сходит на своей волне, а мы, как дауны, пляшем под его дудку! Вспомни эту последнюю бабу. Господи, у меня просто крышу рвет, когда я об этом думаю! Или ту малолетку... Мы ей, как последние свиньи, вдули по пьяни, и она отъехала... Ну зачем это нужно было? Господи, зачем, зачем?!! - его лицо исказилось. Он стиснул зубы и отвернулся, чтобы укрыться от насмешливого взгляда Хачика.
- Зачем, говоришь? Ты это у себя спроси, моралист сранный! Такие речи, блин, толкаешь, как будто у тебя  на совести мало всякого дерьма! И, помнится мне, не ты ли сам лично на нее залезал?
Алан резко уронил лицо и сжал голову руками. Он сидел так несколько минут, сгорбившись, словно под какой-то невыносимой тяжестью... Наконец осмелился вздохнуть и поднял глаза. Взгляд у него был, словно выжженный горечью.
- Вадик… Я сам себя не помню в тот вечер. Мы же не просто бухие, мы убитые были тогда… Мы что, ее все, да?.. Ты тоже?
Хачик покачал головой. Печальная улыбка проскользнула по губам Алана:
- Вот я тебе завидую...
- Боишься серьезного срока?..
Алан не ответил... Над ними надрывно закричала какая-то птица. Вадик усмехнулся и отпил из горлышка:
- Все дело в том, Алан, что Габарай для себя всегда знает, что делает. Да, он непредсказуемый псих, но я бы не сказал, что он стал намного безбашеннее, чем раньше... Меняешься ты, Кокой. И, думается мне, потому что сейчас сильно запахло жареным. Вот и вылезла вся твоя вшивость. Раньше ты свинячил и бардачил больше всех, а теперь вдруг твою нежную душу коробят Габарая выходки. Что, оказывается, очко не стальное?
- Да, Хачик, - Кокой честно и решительно посмотрел ему в глаза, будто собирался кинуться на амбразуру.  - Я боюсь. В натуре боюсь и большого срока, и всего… Не буду тебе врать. Боюсь я за свою жопу. Но, понимаешь… Это все фигня… Дело ведь даже не в этом…
- Оба-на! Неужели совесть заела?! - Хачик снисходительно рассмеялся и покачал головой. - Зеленый ты еще, Аланчик, в натуре зеленый. Тебе ведь, кажется, еще семнадцати нет?
- Это тут при чем?
- Да так… Габараю - восемнадцать, нам с Гибом - тоже, Атару - девятнадцать… Ты, Кокой, просто сопля слабоумная.
- Сопля?! Ну, хорошо, пускай я - сопля. Ты, армян, обо мне можешь все, что хочешь, сказать. Потому что я тебя, как никого, уважаю, - он опустил ресницы. - Ты единственный из нас всех, кто всегда думал своей головой. Кто мог ему противостоять.
Хачик глянул на него с издевкой:
- А тебя за уши кто-нибудь тянул, что ли?
- Нет, но… Ты не понимаешь. Габарай...  Он просто дьявол во плоти! Мне кажется, он может любого загрузить… Он просто гипнотизирует всех, как удав! Ты же видел!.. 

Хачик не ответил и опять бесстрастно уставился на пруд. Лебеди, попрошайничая, кружили у самого берега. Один, самый наглый, вылез из воды и стал с заискивающим видом подползать к ним на своих неуклюжих лапах. На суше эти грациозные создания выглядят жалкими и нелепыми... Кокой с размаху запустил в сторону птицы пивной бутылкой. Лебедь загоготал, забил крыльями и в истерике заковылял прочь... Его товарищи испуганно расплывались в разные стороны.
- Хочешь совет, Алан? - спросил Хачик после некоторого молчания. - Хватит страдать херней! Или ты с Габараем до конца, или вообще отваливай. Потому что этот хитрожопый все равно тебя натянет. Он бы давно уже это сделал, если бы захотел, - он сунул в зубы спичку и перекинул ее пару раз языком. - Габарай силен, как черт. Дело даже не в том, что он физически тебя вып**дит! Он тебя морально с землей сровняет, тем более что ты начинаешь слюни распускать!
- Но ты-то…
- Я?! На меня не рассчитывай! Я всегда буду на его стороне. Это по-любому. А кто еще? Гиб -одноклеточное создание. Атар предан Габараю, как пес - он за него родную мать зарежет... Так что ты один, Алан. Лучше не бычься. Тимур ведь любит тебя до безумия. Зачем делать больно тому, кто тебе вместо отца и матери? 
- Да срать мне!!! - Алан со злостью заехал кулаком по спинке скамейки. - Ты че, не понимаешь?!!! Мне опротивело это все! Габарай шизует в полный рост, а мы должны хавать его бредни!!! Он же ненормальный!!! Больной!!!
Хачик пожал плечами:
- Не знаю. Все великие люди были психами...
- Великие?! Великий скот он - это точно!
- Я не знаю, не знаю. Никто не знает, что там творится у него в душе… Он, конечно, и скот, и изверг, и психованный, и нарывистый, как сам черт, может, он в натуре, как ты говоришь, дьявол во плоти!.. Может быть, он - последняя мразь на земле, а может… - Вадик задумчиво посмотрел в широкое, синее небо над головой. - Может, он - лучший из людей… Ты видел, как он смотрит на свою сестру?.. Как он разговаривает с ней? Что с ним творится, когда она рядом?.. - он покачал головой. - Я не думал, что такое вообще бывает. Он потащил меня однажды на какой-то концерт к ней в школу. Алина там танцевала на сцене. Так вот, Габарай сидел в зале, смотрел на нее и рыдал. Я попутал, Кокой!!! Этот скот рыдал крокодильими слезами!!! В нем ведь добра не меньше, чем зла! Он живет на грани, на острие! Все по-максимуму - и нежность, и жестокость. Только великие способны на такое...
Алан потупился:
- Значит я не способен.
- Я знаю. Ты, дурень, не заслуживаешь того, как он к тебе относится. Базару нет, он странный тип… - Вадик посмотрел ему прямо в глаза. - Но разве у тебя в жизни есть кто-нибудь ближе него?
...Алан молчал несколько секунд, разглядывая его лицо:
- Пойдем отсюда, - вдруг бросил он и спрыгнул со скамейки.
- Куда?
- У меня еще дела есть. Я чуть не забыл.
- Какие дела, Кокой? Где?
- У меня дома...