Месть живет три года

глава 5

Роберт Стейн – новый именной партнер в фирме, которая должна пойти на дно в ближайшие двадцать четыре часа, и недостающий элемент, который должен будет пробить дно у этого «судна» находится в архиве, наполненном сотнями тысяч закрытых дел, где ему предстоит отыскать доказательства того самого, трехлетней давности, случая. И выполнить это надо до вечернего выпуска новостей, где в прямом эфире будут брать интервью у Стивена Роджерса, как у юридического консультанта, успешного адвоката и человека, которому завтра, шестого октября исполнится 50 лет.
- Нам нужны все отчеты по делу, настоящие или фальшивые, не имеет значения, главное – иметь отправную точку. Раздобудь материал, имена судьи, адвоката, прокурора, следователей, всех, кто участвовал в заседании, каждого чертового горожанина, кто хоть мельком слышал слова, произнесенные во время заседания... - сказал Ноа Роберту, когда парни встретились на следующий день после ужина у Роджерсов.
В течении последних трех дней, Стейн провел в стенах фирмы больше положенного, чем вызывал восхищение Роджерса старшего. В его глазах молодой партнер выглядел эталоном ответственного трудящегося, в то время, как тот из кожи вон лез, пытаясь уложиться вовремя и найти компромат на старшего именного партнера. Даже в одиночку Роберт Стейн осилил перерыть весь архив, но, к его огромному разочарованию, он не нашел ни единого упоминания разыскиваемого. Молодой человек был уверен, что документы должны быть здесь. Никто не осмелился бы их уничтожить, ибо это было противозаконно. Фирма была обязана хранить всю документацию своих дел, выигранных или нет, не имело значения. И то, что он не нашел, что искал, лишь подтвердило, что дело было грязным, раз его решили спрятать получше. Выходя из архива поздно вечером, Роберт столкнулся с молодой девушкой, примерно одного возраста с Микаэлой. Аманда Филипс была помощницей адвоката в Роджерс-Вордсворт-Стейн и выпускницей Гарварда, окончившей его вместе с Микаэлой. Это был не первый раз, когда она заметила мистера Стейна в стенах архива и это начало вызывать у нее подозрение. Адвокаты часто наведывались в архив, они либо входили туда со своими бумагами, либо выходили, но никто не вступал или покидал это место ни с чем.
Воскресный день приближался к концу, до эфира оставалось пару часов от силы, ведущая ожидала «горячих» новостей от Роберта, чтобы вовремя вставить их в свой сценарий, но у парня все еще ничего не было в руках. Ноа уехал за город, где было туго со связью, поэтому рассчитывать на его холодный разум было бесполезно.
- Лив, у нас заканчиваются ленты... - начала Микаэла, выйдя из лаборатории, но остановилась, увидев странное выражение на лице подруги. – Ты, что, привидение увидела? – с насмешкой произнесла девушка.
- Хуже... Намного хуже-е-е. Кажется, мистер «ходячая фантазия женщин» не такой идеальный... - уныло ответила Оливия, уставившись на дверь. – Мистер Калебс заходил...
- Сегодня? Разве он не по четвергам? – удивленно спросила Микаэла.
- Вот именно-о. Он зашел сегодня, ушел буквально несколько минут назад. И он купил пионы. Понимаешь? Пионы-ы. Не альстромерии. Значит у него кто-то другой уже появился, пока ты, идиотка, пропадала в компании растений. – начала огрызаться подруга.
- Вот и замечательно. Говорила я тебе, не надо сводничать. – фыркнула Микаэла.
- Ты не понимаешь... Он ведь был идеальным. Бог – внешне, сама вежливость – внутри. Без пафоса, на обычной машине, простой и скромный, а не расфуфыренный павлин, кои тебя окружали в университете. – продолжала Оливия, пока Микаэла, пытаясь игнорировать свою подругу, записывала в тетрадь необходимый инвентарь, который надо заказать на следующей неделе. Их разговор прервало сообщение, пришедшее на телефон девушки.
[Аманда]: Приезжай на фирму сегодня же. Код 7.
- Это не хорошо... - еле слышно пробормотала девушка.
По дороге в загородный дом для престарелых, где проживали люди преклонного возраста с психическими отклонениями, Ноа заехал в «Бахар» и купил пышный букет пионов для тети Эмили, которая пребывала там уже несколько лет. Калебс старался навещать ее каждое воскресенье, и заодно контролировал, как продвигалось строительство небольшой клиники рядом с домом. Дорога от дома престарелых до ближайшей больницы занимала больше двух часов на машине, не учитывая пробки. С ними временной промежуток мог растянуться еще дольше. Поэтому, с поддержкой своего отца, Ноа проспонсировал строительство клиники, которая будет находиться в пяти минутах ходьбы от дома. По приезду Калебса встретила старшая сестра Шарлотта Эванс.
- Добро пожаловать, мистер Калебс. Как добрались? – улыбнулась женщина, приветствуя Ноа.
- Здравствуйте, Шарлотта. Как поживаете? – ответил парень, протягивая Шарлотте коробку со сладостями.
- О... Не стоило утруждаться... Спасибо
- Как она? – перешел к сути Калебс, не желая терять времени на светские беседы.
- Все так же... Постоянно спрашивает, когда ее навестит дочь. Сейчас она в саду, рисует у фонтана. Можете пройти прямо туда, думаю, она будет рада видеть вас.
Калебс благодарно улыбнулся Шарлотте и зашагал в сторону сада. Рисовать у фонтана – было любимым занятием Эмили, но каждая картина повествовала одну и ту же историю. Женщина изображала на холсте последнее счастливое воспоминание – день рождения своей дочери, на котором присутствовала вся семья, включая Ноа. Уже издалека парень сумел заметить худощавое тело Эмили и ее тонкие руки, покрытые мурашками от холодного ветра, сжимающие кисть меж пальцев. Захватив плед, оставленный на скамейке, он двинулся в ее сторону.
- Тетя Эмили... - прошептал Ноа, накидывая на ее плечи теплый плед. Женщина вздрогнула от внезапного мужского голоса. А когда к ней на колени приземлился букет пионов, Эмили решила, что голос принадлежит ее мужу.
- Стэнфорд... - с радостью в голосе произнесла она, поворачиваясь лицом к мужчине, но вместо мужа обнаружила молодого человека своей дочери. – О... Ноа, сынок... Как хорошо, что ты заглянул... Сара вот-вот вернется с учебы. – радостно прощебетала Эмили, вдыхая аромат свежих цветов.
Услышав это имя, что-то оборвалось внутри парня, но он не мог себе позволить слабость, потому натянув на лицо фальшивую улыбку, произнес:
- Эмили, я недавно говорил с Сарой... - каждое слово, подобно отточенному лезвию, резало слух парня, но он продолжал: - У нее неделя экзаменов, она не сможет приехать сегодня к тебе, но передавала, что постарается заглянуть очень скоро.
- Вот как... а я как раз заканчивала свою картину, думала передам ей, чтобы она могла повесить ее у себя и любоваться каждый раз, когда будет скучать. – с грустью в голосе произнесла Эмили, делая последние штрихи.
- Давайте, я сам передам ей картину. Мне не сложно. – вежливо ответил парень.
Ноа проживал этот разговор каждое воскресенье, неделя за неделей, месяц за месяцем, но Эмили не могла этого помнить, как и то, что у ее мужа остановилось сердце и его не стало ровно через несколько минут, после смерти их дочери. Разум Эмили закрылся, оставив женщине короткий отрезок времени, где ее муж все еще подолгу задерживался на работе, дочь пропадала в университете, счастливо метясь между учебой, семьей и любовью всей жизни в лице Ноа Калебса, а сама Эмили Миллер занималась увековечиванием счастливых воспоминаний на холсте, в ожидании возвращения семьи. Она была настолько увлечена своим миром, что даже не замечала, что их небольшой уютный дом теперь представлял собой санаторий, что вокруг постоянно ходили люди в белом и другие незнакомцы преклонного возраста.
Попрощавшись с матерью Сары и прибыв к себе домой, парень направился прямиком в комнату, что соседствовала с его спальней. Внутри комната была свободна от мебели, лишь одно кресло красовалось в центре, рядом с деревянной стойкой, на которой парень держал алкоголь и сигареты. Темно зеленые стены были увешаны картинами разных размеров, к которым сегодня присоединилась еще одна. Со всех углов помещения на него смотрела счастливая девушка с белой, подобной снегу, кожей, алыми, как огненный окрас альстромерий, губами, и черными, как бесконечное ночное небо, глазами, в которых Калебс был готов утонуть.
- Мистер Стейн... - обратилась Аманда к Роберту, когда тот уже собирался уходить. – Вам нужно пройти в кабинет мистера Роджерса. Вас ожидают.
Время было 18:54. Стивен Роджерс должен был быть в студии, для интервью, которое должно было начаться буквально через шесть минут. Кивнув девушке, Роберт направился в кабинет, где его, по словам помощницы, ожидает Роджерс. Вот только Стейн немного промахнулся, потому что ожидающим его Роджерсом, был совсем не Стивен.
- Микаэла? – не скрывая удивления, выпалил парень, обращаясь к девушке, восседающей за столом своего отца. – Не ожидал тебя увидеть здесь.
- Почему? Это ведь фирма моего отца. Разве странно, если дочь решит навестить своего отца? К тому же, я являюсь партнером фирмы и ее сотрудником. – уверенно продолжала девушка.
- Разве ты не оставила адвокатуру? – неожиданно для себя произнес Роберт. Он не должен был знать этого, так как никогда не было официального заявления. Даже для остальных в фирме «Роджерс-Вордсворт-Стейн» Микаэла Роджерс оставалась частью коллегии, которая просто решила работать внештатно. Он понимал это. Микаэла понимала это.
- Знаешь, Роб... В детстве ты мне нравился... - ухмыльнулась девушка, глядя на своего старого знакомого, на лице которого застыло удивление.
- Джини-и... - не зная, что сказать начал парень. Микаэла отрицательно покачала головой и громко засмеялась.
- Боже, ненавижу, когда меня зовут Джини. И ты единственный за 25 лет моей жизни, кто выжил, зовя меня так.
Губы Роберта изогнулись в искренней улыбке, и парень присел на диван, любуясь своей подругой.
- Я удивляюсь, как дядя Стив еще дышит, называя тебя «Майки». Это ведь еще хуже. – произнес парень. - Как ты в детстве говорила, когда он начинал тебя злить... Номер один или... Нет-нет... Код 1. Точно. Что он там означал?
- Побег с припасами... - фыркнула Микаэла.
- То-о-чно. Тетя Бет потом долго отскребала эти «припасы» со стен детской. Еще был Код 2, да? И Код 3 был, помню. Для ребенка ты была невероятно смышлёной. – подавшись воспоминаниям, продолжил Роберт.
- Да, мне нравилось иметь то, что другим было неподвластно. Знаешь, что интересно... В университете я продолжила разработку этой схемы с кодами. Поменяла первые три, и добавила еще немного, в целом создав семь кодов для обмена информацией с близкими друзьями. И вот, за последние годы, я напрочь забыла об этой системе, пока сегодня мне не пришло сообщение, где меня призывали к Коду 7. Знаешь, что это? – Микаэла приподнялась с места, опираясь на стол. – Код 7 – проще говоря, значит, что кто-то пытается сунуть свой нос, куда не следует.
Теперь перед Робертом стояла не пятилетняя девочка, которую он помнил. Перед ним стояла взрослая, образованная и, видимо, что-то пронюхавшая о его проделках, девушка. Не успел он даже возразить, как на стол перед ним приземлилась папка с печатью «Закрыто». Дело № 171. То самое дело, поисками которого, парень занимался последние трое суток.
- В следующий раз, мистер Стейн, если решите потягаться с моим отцом, не стесняйтесь, попросите моей помощи. – произнесла Микаэла и покинула кабинет, оставив Роберта наедине с делом, которое могло потянуть за собой на дно не только Стивена Роджерса, но и его дочь. Но зачем Микаэле помогать им? Ноа Калебс считал ее зазнавшейся гарвардской выскочкой, которая поиграла в адвоката, ей не понравилось, она погубила пару жизней и решила завязать. Даже если это было не так, у Роберта не было времени на размышления. Его звонка ждали в студии, и за несколько минут ему нужно было отыскать в этой папке то, что можно использовать против Роджерса.
- Мистер Роджерс, вы, как основатель крупнейшей фирмы в Чикаго, которая на днях обзавелась еще одной фамилией на стенах фирмы, какой совет можете дать молодому поколению, которое жаждет вступить «в игру взрослых»? – с ноткой юмора задала свой вопрос ведущая с экрана телевизора, на который уставился в ожидании Ноа, попивая виски. Либо алкоголь в голову ударил, либо парень начал терять рассудок, потому что ему начало казаться, что единственный портрет его любимой, висевший в гостиной ожил и начал разговаривать с ним. «Снова пьешь...» прозвучал нежный голос Сары со всех углов гостиной. Засомневавшийся на мгновение, Ноа начал тревожно оглядываться по сторонам, в поисках источника голоса. Но он был один, окруженный поглощающей темнотой, из которой его вывез телефонный звонок.
- Что у тебя, Роб? – произнес Ноа в трубку.
- Ничего.
- Что значит ничего?
- А то и значит, что у меня, черт побери, НИЧЕГО... - огрызнулся Роберт, громко дыша. – Документы пусты... То есть, там есть все, но они пусты для нас. Никаких несостыковок, махинаций, укрытий...
- Ты же не ожидал, что они все оставят на виду, верно?
- На виду? – едва не прокричал Роберт. - Эта папка была так упрятана, что я не мог ее найти, а когда получил ее в руки, то я ожидал, что информация внутри будет достойна моих усилий, но нет, дружище, тут все чисто. Микаэла Роджерс достойно вела дело, словно была уверена в невиновности своего клиента.
- Как ты ее нашел, раз она была так хорошо упрятана?
- О... это... Ты не поверишь, но Микаэла сама ее мне принесла. С ума сойти, да? – усмехнулся парень.
- Пока мы с тобой «с ума сходим» по Микаэле, ее отец во всей красе выпендривается по ТВ. Звони своей ведущей и скажи, чтобы она пустила в ход блеф. Если это дело было скрыто и сам адвокат, который вел его, на блюдечке принес тебе папку, то либо она чертовски уверена в себе, что странно, учитывая, что она бросила адвокатуру после первой победы, либо она поняла, что ты копаешь под Андерсонов и ее отца. То, что у нас пока ничего нет в руках, не значит, что им нужно это знать. Пусть твоя знакомая пустит вход свой острый язык, и отталкиваться посоветуй ей именно от Микаэлы Роджерс. Пора всем узнать, почему дочь великого адвоката оставила адвокатуру, и почему глава «Роджерс-Вордсворт-Стейн» скрывает это.