Вечером Франка спросила Михаэля, есть ли у него женщина, и он — без обиняков и околичностей — ответил: да. Его прямота потрясла ее даже больше, чем сознание того, что она оказалась права в своих предположениях.
— Что значит: да? — испуганно спросила она, поразившись его краткому и четкому ответу.
— Да — это значит, да, — нетерпеливо ответил он, и, скорее, с любопытством, нежели виновато, добавил: — Откуда ты об этом узнала?
— Я ничего не узнала, я просто предположила.
— Ага, вопрос-ловушка. Старо, как мир, но прекрасно сработало. — Ему, видимо, было досадно, что он с такой легкостью попался на ее удочку. — Даже красиво, надо признать.
Франка на мгновение замолчала, ожидая, что он скажет хоть что-нибудь в свое оправдание. Но он ничего не сказал. Он сидел напротив жены за кухонным столом, играл бокалом красного вина, окидывая Франку холодным отчужденным взглядом.
— Кто она? — глухо и машинально спросила наконец Франка.
— Ты ее не знаешь.
— Но у нее есть имя, возраст, профессия. Она живет не в вакууме!
— Какое это имеет значение? — он налил в бокал еще вина. На запястье блеснули дорогие часы. У него были красивые руки — сильные, но изящные. — Какое значение это имеет для тебя?
— Мне хотелось бы знать, из-за какой женщины я теряю мужа.
— Из-за которой ты теряешь мужа! Ты снова устраиваешь театр, понимаешь? Откуда ты можешь знать, что теряешь меня из-за нее?
— Я и так уже тебя потеряла.
— Чепуха. До этого еще не дошло.
— Так, значит, это просто роман?
— Этого я не знаю. Дальше будет видно. Я должен выложить тебе все, до мельчайших подробностей?
— Я должна подождать, пока ты это сформулируешь? — озадаченно спросила Франка.
— Что ты хочешь от меня услышать?
— Как долго все это продолжается?
— Ровно год.
— Где вы познакомились?
— В баре. Я задержался в лаборатории, мне захотелось выпить, я зашел в бар и… ну, да, она была там.
