Первое мая выпало на понедельник. Франка еще накануне приготовила чашу для крюшона, с которой собиралась праздновать наступление мая. Пришли Мэй и Кевин. Мэй снова разговаривала с Беатрис, но напряжение продолжало сильно чувствоваться — во всяком случае, слова окончательного примирения произнесены еще не были. Беатрис почти две недели ничего не слышала об Алане, и Франка поняла, что она хочет послушать, что Мэй расскажет о Майе. Судя по всему, правда, никто этого не замечал. Беатрис пила крюшон, смотрела на море, и по ее бесстрастному лицу было невозможно понять, что происходило в ее душе.
— Майя, слава богу, наконец-то съездила к моей матери, — сообщила Мэй. — Мама была просто потрясена ее красотой. Выглядит она умиротворенной, — Мэй искоса посмотрела на Беатрис. — Кажется, у нее все хорошо.
— Восхитительно, — коротко отозвалась Беатрис.
— Все люди когда-нибудь взрослеют, — продолжала Мэй, — может быть, повзрослела и Майя. Ведь это возможно, правда?
После всего, что она узнала о Майе, Франка сильно сомневалась, что эта девушка сможет зайти так далеко, но ничего не сказала. В принципе, Майя и Алан настолько же не подходили друг другу, как не подходила вражда отношениям между Мэй и Беатрис. Несмотря на то, что Франка теперь знала довольно подробно историю жизни Беатрис она все же, испытывала некоторое стеснение, не дававшее ей вмешиваться в отношения пожилой дамы. Она чувствовала, что несмотря на откровенность, между ними оставалась дистанция, и Франке казалось, что Беатрис хочет, чтобы она эту дистанцию соблюдала.
Они допоздна просидели на выходящей во двор веранде; вечер был светлым и теплым, горизонт на западе темнел медленно и неторопливо. Франка, как всегда, вела себя как сторонний наблюдатель. Она сразу заметила, что Кевин очень бледен и сильно нервничает, а Хелин погружена в свои мысли. Франка вспомнила, что первое мая — день смерти Эриха Фельдмана. Наверное, Хелин мысленно снова переживает те драматические часы, от которых ее теперь отделяли пятьдесят пять лет. Мэй и Беатрис время от времени обменивались колкостями. По сути, жизнь здесь вовсе не такая идиллическая, как ей могло показаться на первый взгляд.
К полуночи почти все спиртное было выпито, и Беатрис предложила Мэй и Кевину остаться на ночлег. Мэй тотчас отказалась, сказав, что привыкла спать в своей постели и в привычной обстановке.
