Хлороформ

Часть 4.

Кожаный ремень тугим кольцом стягивается вокруг тонкой шеи, а Ю даже покашлять толком не может из-за огромного кляпа в виде члена во рту. Носом пытается тянуть воздух, только с каждой секундой это становится всё труднее, и жизнь по крупице ускользает сквозь пальцы, черными точками рассыпаясь под полуприкрытыми веками.

— Посмотри, как корчится эта сука! — глаза Ю закатываются, и вот звуки чужого противного смеха уже доносятся, словно сквозь толщу воды, — сильнее затягивай! Сильнее! — миловидная девушка упивается чужими страданиями, она просто на атомы расщепляется от щекочущего чувства где-то под ребрами. У нее все сводит от дикого неестественного счастья.

У Ю же уши закладывает, горло стягивает до ужаса, этот кожаный ремень, кажется, становится для девушки крайней секундой. Боль в шее невыносимая, и последнее, что помнит девушка: смутный хруст лопающихся хрящей...

...Пощёчина за пощечиной, щека уже покрылась синевато-лиловыми разводами, а во рту ощущается чертов привкус крови. Кажется, шатается зуб от постоянных ударов. Ю думает, что помнит, как ее приводили в чувства, чтобы вновь запустить сердце после кислородного голодания. Это был короткий миг, а потом снова отключка, россыпь звезд от разбитой вселенной за закрытым взором и сломанной жизнью, осколками впившейся в плоть сознания и слишком слабых веры и надежды.

Теперь вот бьют, не переставая, вынуждая открыть глаза и посмотреть на обидчиков. Во рту больше нет кляпа, но ремень все ещё затянут смертельной петлей на шее. До ужаса хочется пить или хотя бы просто проглотить слюну, только не выходит. Боль сковывает каждый миллиметр горла, дикое желание — избавиться от чертового ремня — бурлит под коркой мозга, только руки связаны крепко, притянуты к изголовью кованной пружинистой кровати без матраса, маленькие штучки которой сильно впиваются в обнаженное тело, разукрашенное следами побоев и насилия.

— Очнулась, дрянь? — самый выебистый, из сегодняшней тройки клиентов, с силой сжимает подбородок пальцами, заставляя сложить губы "уточкой", — не откинься здесь раньше времени, ясно? — очередной удар по щеке — струйка крови стекает из уголка рта. Женщина перерезает веревки, так крепко удерживающие жертву, мужчина же снова с силой натягивает ремень до предела, когда своего рода оковы исчезают, наматывает свободный край кожаного лоскута на кулак, дергая вверх, вынуждая задницей проехаться по металлическим пружинам кровати, — не хочу платить неустойку за такую шлюховатую мразь, как ты, — наклоняется ближе к лицу, заглядывая в полумертвые глаза и вслушиваясь в рваное тихое дыхание, — а за то, что ты отключилась, тебя стоит наказать детка! — грубо пальцами скручивает сосок, и Ю корчится от боли, едва сумев сдержать этот стон отчаяния, рвущийся наружу вместе с всхлипом безнадежности. Мужчина дергает за край ремня снова, совсем стягивая с мебели. И Ю оказывается на полу, едва успев выставить руки вперед, чтобы уберечь лицо от новых повреждений. Мучитель поднимается на ноги, носком неслабо пихая под ребра и заставляя лишь инстинктивно лечь на ледяной бетонный пол подвала, и свернуться в клубочек.