О благодарности

22 Глава.

    Объяснить всему Миру свой взгляд на жизнь — дело неохватное для человека. В толпе одного голоса не слышно, направления взгляда не видно. От того люди в массы не лезут, рассказывают теории вселенского заговора друзьям. Диванные аналитики слушают друг друга до конца и качают головами. «До чего мы докатились?»       
    Томура за спиной Пятна, а руки в карманах. Стоит, наверное, спихнуть назойливое насекомое с часовни: того и гляди сон станет лучше, а цвет лица выровняется.
     — Пока Мир не осознает свою ошибку, — распинается Штейн. Курогири и Томура плевать. Курогири и Томура тут своего удовлетворения ради. Курогири и Томура убеждать не надо, их политика уже записана на подкорку. Пятно говорит, словно, оправдывается за сломанные жизни. Называет героев — баранами и режет на алтаре общественного мнения, пьёт из чаши людских амбиций. — Я собираюсь появляться снова и снова.
    Штейн блохой скачет по крышам, скрывается в очередной подворотне. Время близится к часу пик, Ному ластятся, просят кинуть мяч. Чёрной масляной крови в жилах не хватает огня, а рейсовые автобусы чудесно горят. Когда Шигараки спускает поводок, когтистые лапы царапают асфальт.       
    Пассажиры кричат, боятся, бегут в хвост поезда. Слабые и трусливые создания мечутся, топчут упавших. В показаниях очевидцев лицемерие поровну с дёгтем. Жертв так много потому, что людям нравится быть подавленными, обиженными. Изуку цепляется за подлокотник, потому что знает — когда Ному решит снять жестяную обёртку с движущегося поезда, лучше сидеть на месте. Скрежет аварийного торможения объявляет остановку Мидории.
Ноги не хотят гнуться.
    Заметить убийцу героев в огромном тёмном городе, всё равно что искать позолоченную иглу в стоге сена. Либо улочки следует сравнять с землёй, либо магнит нужен очень мощный. Первым уже занимались Ному: вполне успешно и без посторонней подначки. Со вторым помог Курогири, невзначай вложил в руку GPS — навигатор с движущейся серой точкой. Живот стягивает в тугой узел нервов.       
    Изуку несколько раз деловито стучит пальцем у кромки подошвы. Гравитационные ботинки депрессивно мигают оранжевым: разряженные и сонные. Недобрым словом поминаются все, кто мог потратить батарейку на чужом снаряжении. В легких едва ли помещается глоток воздуха.
    Приходится бросаться под колёса разукрашенной в шашечки машине. Таксист исходит потом, вглядывается в зеркала заднего вида и мельтешит руками. Желание вдавить газ в пол рождено диким звериным рыком где-то за углом. Плечо ноет, крылья лопаток приходится напрячь, чтобы не завалиться.       
    Напуганные герои остаются позади. Обламывают рога, хрустят костями, отдают команды одна другой абсурдней. Изуку провожает по-детски непосредственного Ному взглядом и откидывается в потёртое временем кресло. Просит повернуть направо, проехать чуть мимо спального района и взять севернее, к заброшенному кинотеатру с разбитой вывеской. Шею не повернуть чтобы взглянуть на уезжающее такси.        
    Музыка боя: скрежет ножа о броню, капель бетона по асфальту. Изуку переключает скорости очертив пяткой несколько полумесяцев. Тело бросает вперёд и лёгкая анемия даже кстати — траектория выходит плавной и изящной. Снисходительная казнь прерывается. До лица Штейна ещё далеко, но Убийца Героев, оценив манёвр, перестраховывается, оглядывает новую пешку.
     Кучный Тенья облизывает грязные пересохшие губы и, кажется, предпочитает смерть новому союзнику. Поражённый, на одре, с безумной гордостью героев. Изуку подобное уважал бы, но сие ни к месту, ни к стати.       
    — О, не волнуйся, — шаркнув распоротыми микросхемами о землю, произносит Изуку. В левом ботинке дыра от любезности Штейна. — Тонкости ваших игрищ меня не волнуют. Просто сегодня никто не должен умереть.       
    Индеец в углу говорит кровью, бьётся в судорогах сжимая колчан со сломанными стрелами. Дитя природы новости не смотрит, Мидорию принимает за очередного школьника и велит убираться.       
    Изуку цыкает и приподнимает оцепеневший железный скелет, Иида чувствует как слегка покалывают пальцы. Штейн смотрит с львиной долей скепсиса, и Мидория знает почему. Встряхивает Тенью за плечи прежде, чем следует атака.       
    — Зови на помощь, помешанный придурок, — велит Изуку на выдохе, не издав ни звука.       
    Тенья с трудом нажимает клавишу в кармане брюк. Телефон слабо вибрирует, отправляет всю спесь Ииды вместе с координатами. Индеец, кажется, сознание потерял, а Изуми ещё держится. Пелена на глазах означает новую порцию позора, но силы в руках не хватает, чтобы стереть слёзы.       
    Штейн бьёт прыткого Дорию рукоятью и наносит размашистый удар тупой стороной катаны. Словно наставник показывает зарвавшемуся ученику его место. Двое злодеев будто заодно, разыгрывают фарс; тёмная рубаха Изуми начинает блестеть и липнуть к телу.