Единый государственный выход

Сторис

            Начало и конец всех проблем. Чертовски соблазнительно. Кусок чужой жизни – нахуй не нужной. Кусок тех людей, чувства которых мы хотим ранить безразличием, людей нам не интересных, пустых. И все же они вмещают в эти пятнадцать секунд всё, за что мы их ненавидим. Что нас притягивает. Градиентный кружочек, в котором содержится новое начало, новый виток, новая причина. Быстротечное потребительство.
Сторис – отражение жизни всего поколения, которое может узнать, измениться, влюбиться и разочароваться за пятнадцать секунд. Иногда мы их ждем, иногда оставляем на сутки нетронутыми. Незамеченным то, что нуждается в том, чтобы быть замеченным. И чтобы уважать нашу культуру пустой динамики, вместим всё в формат сторис.

Свайп.

Траурная процессия. На их похоронах обычно роскошные рестораны, погребальные венки с золотистым напылением на цветах, самая красивая скотская скорбь. Траурный кортеж Виктории Савицкой непозволительно скромный. Три человека. Пожалуй, Вика могла бы оскорбиться раньше. Но она умерла не той, кем была. Она успела сделать шажок к свету перед вечным светом, ну знаете. Ей больше не нужно было внимание.
Дядя Гасан — его даже не пришлось бы отмечать, настолько он всем знаком, — идет впереди. Это очень достойно – признавать свои ошибки. Но дядя Гасан не признал. До последнего изнурял полицию, подключал все связи, чтобы раскрыть это убийство. Он всё ещё проклинал убийцу своей племянницы, хотя убийца был в гробу. Красивый убийца с некрасивым шрамом во все брюхо и исполосованным телом. Этот убийца был наказан. Но остались и не наказанные. Шепчущиеся, исходящие ядом, целующие своих детей, думающие. Чтобы написать комментарий с пожеланием убийства всё же нужно подумать. Неохотно и чуть-чуть.
Культ молчаливой любви родителей. Но пока родители выражают любовь действиями, есть ли смысл удивляться, что дети выражают свою боль, страхи и сомнения действиями? Говорить их так и не научили.
Только потом с ними поговорят. Расскажут, как тяжело и стыдно их терпеть.
Семья Виктории была способна решить любые проблемы. В каждой инстанции были связи, на каждого члена семьи приходился не один миллион рублей. Но они не могли наказать, остановить или пригрозить Виктории. А значит, они не всесильны. Тяжело думать, что ты всесильный и не быть им, вообще-то. Очень тяжело.
Но тяжелее хоронить единственную дочь, которой осталось два месяца до совершеннолетия. Навсегда два месяца.