Ошибка одной ночи [Jenkook]

3.6

«Убегаешь… убегаешь…» – раскатилось эхом по залу, мячиками отскочило от стен и прилетело со всех сторон, словно не один, а несколько Чонов разговаривали со мной, окружая, отрезая пути к отступлению. Сзади прошелестели шаги, я обернулась и наткнулась на тот самый пристальный взгляд, от которого холодеет спина, а внутри все наливается жаром. Мужской жадный взгляд, который означает, что так просто все не закончится. Хотела ли я этого? О господи, еще как. С того самого мгновения, когда увидела его там, у окна, залитого ярким солнечным светом. С его белозубой ленивой улыбкой и расстегнутым воротом. Небрежно скрещенными ногами, туго обтянутыми тонкой тканью штанов, и ладонями, обхватившими край подоконника, этими большими теплыми ладонями, которые могли быть и ласковыми, и жесткими, которые знали каждый кусочек, каждый изгиб моего тела… Как я соскучилась по этим рукам, по его запаху и по всему тому, что между нами было. Безумно соскучилась, до слез, до тянущей душу тоски, до дикого, почти неконтролируемого желания растолкать всех поздравляющих и наброситься на него прямо там, среди кучи народа, среди приглашенных гостей и снующих официантов… Наброситься и присвоить – мой! мой мужчина! – раз и навсегда, не оставив другим ни малейшего шанса… Да вот только наше с ним «родство» вовсе не предполагало ничего подобного, и сложившаяся ситуация делала эти желания и мысли постыдными, порочными, распущенно-неправильными. Чон молча надвигался на меня, и от жара, полыхающего в глубине его глаз, я невольно попятилась.

– Но вы же все равно меня находите… «Находите… находите…» – подхватило эхо, насмешливо возвращая мне мое же смятение. Я сделала еще один шаг назад и уперлась во что-то деревянное. Стол… Тот самый стол. Отступать больше некуда… Да и стоит ли? Я замерла, судорожно вдохнув, и этот звук тоже прорезал тишину, множась певучим шелестом. Он положил руки на мою талию и притянул меня к себе.

– Если ты еще раз назовешь меня на «вы», я не знаю, что с тобой сделаю.

– Что-нибудь хорошее? – обмирая, прошептала я. Ответ я уже прочитала в его потемневших глазах, но он сказал хрипло:

– Плохое, но тебе понравится. «Понравится… понравится…» – вкрадчиво подхватил зал, и каждый волосок на моем теле встал дыбом.

– Вы страшный человек… – выдохнула я. Я и сама не заметила, как сказала запретное слово. А когда поняла, было уже поздно. Он обхватил горячими ладонями мою шею. Провел подушечками больших пальцев вверх, до самого подбородка, потом вниз и снова вверх-вниз… Вверх-вниз… Дыхание перехватило, я замерла, не в силах ни пошевелиться, ни что-то сказать. Да и что тут скажешь, когда от этих «вверх-вниз» мутилось в голове и по телу растекалась лихорадочная слабость. Господи, этот невозможный мужчина всего лишь гладит мою шею, медленно и лениво, а я едва стою на ногах, чувствуя, как от каждого неторопливого движения по телу пробегают волны дрожи, отдаваясь сладкими спазмами внизу живота. Ладони разомкнулись, проехались по оголенным плечам, на секунду замерли у широкого выреза и… И, подцепив тонкую ткань, одним рывком сдернули ее вниз, почти до талии, придавив мои локти к бокам, словно спеленав. Груди, будто мячики, выпрыгнули из шелкового плена, качнулись, тяжелея… Он замер, пожирая их расширенными зрачками. Под этим взглядом кожа горела и плавилась, будто он не смотрел, а трогал ее горячими пальцами… Я охнула и облизала губы, едва не застонав от мгновенно вспыхнувшего возбуждения. Грубо задрав юбку, он подхватил меня под ягодицы и усадил на прохладный гладкий стол.