Insensitive

В тебе моя сила и слабость

Двадцать восемь лет назад.

Свет в доме горит слабо, во дворе лают собаки. Хосок, мирно спящий в кроватке, просыпается и начинает хныкать, не застав рядом папу, но его никто не слышит, потому что родители заняты тем, что ругаются.

Красный след от пощечины расцветает подобно бутону розы, который стоял в вазе, теперь уже разбитой на полу. Беременный Донгу, держащий крепко живот, приподнимается на локте и, не реагируя на осколок, торчащий из ноги, смотрит на мужа с кипящей ненавистью и болью, отражающейся в слезах.

— Паскуда, - рявкает Цуками, ставя перевёрнутый им же самим стул на место, — не смотри на меня, лучше не смотри, иначе, клянусь тебе Хосоком, я сверну тебе шею.

Донгу поднимается, еле стоит на дрожащих ногах и всхлипывает.

— Ты сам виноват.

— Донгу, - предостерегающе тянет японец, но второй не унимается, желая высказать накопленную обиду.

— Ты виноват! Только ты! Думаешь, я совсем слепой? Думаешь, раз я воспитываю нашего ребёнка и спокойно жду тебя непонятно откуда, то ничего не знаю? Ты бегаешь к другому омеге! - переходит в конце на крик Донгу, дрожа разбитой губой. Он нервно сжимает край туники, прикрывающей большой живот, и всхлипывает, выдерживая надменный взгляд напротив стоящего альфы. — Я даже сейчас слышу его запах...

Цуками тяжело дышал, он зло хмыкнул и внезапно, напугав супруга, швырнул стул в стену, подошёл к омеге близко и схватил за горло. Донгу раскрыл широко глаза, руками пытался освободиться, но альфа давил сильно, лишая кислорода.

— Ты, шлюха, стрелки переводишь?! Даже если бы я трахал сто омег перед твоим носом, тебе не позволено изменять мне! Мерзкая дешевка, - ударил затылком того японец, не жалея ни омегу, ни ребёнка в утробе, которого он ещё несколько часов считал своим.

— Он дал мне то, что ты не можешь - любовь! Тепло! Ласку! - краснея от давления, скрипит зубами Донгу. — Пока ты занимаешься черт знает чем и трахаешься с другим, он помогает мне с хозяйством, смотрит за Хосоком и возит меня к доктору!

— Да! - орет на весь дом Цуками, брызжет слюной. — Потому что это я дал ему такие указания! Потому что он работает на меня! Потому что я его хозяин, а он всего лишь шестёрка, перед которым ты ноги раздвинул, - альфа грубо откидывает мужа на пол, отчего он ударяется головой и кряхтит, плача о том, что у него болит живот. Цуками смеётся. — Хорошо! Так тебе, шлюхе, и надо! Я надеюсь, что у тебя случится выкидыш и эта мразь в твоём утробе сдохнет, потому что я никогда не стану отцом этого ублюдка!