Божья шкура

Глава 4

Ты только никого не подпускай к себе близко. А подпустишь - захочешь удержать. А удержать ничего нельзя...
Э. М. Ремарк

Гордостью месье Серенака было дивное лебединое озеро. Оно находилось за огромным домом, прямо за зелеными садами и россыпью ягодных деревьев.
Водоем занимал совсем немного места; раньше в нем текла кристально-чистая вода, в которой плавал лебедь по имени Винтер, но прошлой осенью он умер. Какой-то мальчишка кинул угощение, а глупая птица съела и погибла. Лебедя оплакивали всем домом, в первых рядах стояла Фанетта. Она являлась одной из немногих, кто имел особую связь с этим местом.
В детстве, в свою самую первую жизнь, она бегала по берегу и опускала ноги в слегка холодную воду. Беседовала с птицей, рассказывала о горестях и радостях. Винтер осознанно наблюдал за проявлением ее эмоций и пытался помочь. Увы, будучи домашним питомцем, он мог только поедать хлеб и нарезать круги по глади.
В каждом из своих перерождений Этта ощущала горькое чувство утраты. У нее были строгий отец, болеющая раком бабушка, братья, сестры, но только Винтер являлся по-настоящему родственной ей душой. Фанетта рыдала навзрыд, когда лебедь умер в первый раз. Несколько дней девочка просидела у берега, обнимая птицу. Она ощущала его клюв, холодные и мокрые перья, что кололи кожу, показывая мрачную реальность.
Тогда Этта решила, что не может жить без него. Она пришла к отцу под покровом серебряной ночи. Мужчина восседал на подобии трона. Его голова была высоко поднята, глаза горели, как у монстра в фильме ужасов, острые как бритва когти оставляли следы на подлокотнике. Он ехидно рассмотрел заплаканное лицо дочери, а после засмеялся. Смех сотряс не только воздух, но и потолок — посыпалась штукатурка, оставившая белоснежную дорожку на деревянных досках.
— Неужели хочешь вернуть эту глупую курицу? — спросил он, закинув ногу на ногу.
Вопрос ударил прямо в сердце. Фанетта содрогнулась в приступе личной трагедии - смерти друга. Называть красавца лебедя курицей казалось ей преступлением. Но еще большим преступлением было отзываться так о птицах, когда один из твоих детей одержим духом ворона.
«Если Луиза услышит это, то у нее случится очередной приступ», — подумала Этта и передала ей сказанную отцом фразу со всей гордостью и стервозностью, коей может обладать обиженная женщина.
Никакого укола совести не было, лишь жгучая обида на раннюю смерть лебедя и несправедливость мира. Фанетта была готова на любое унижение: вымаливать на коленях прощения, целовать ноги, выполнять все, что только прикажет отец.
Плата за воскрешение оказалась небольшой, точнее, так поначалу решила девочка, — подружиться с Кристофером. Мальчик, одержимый духом змея, оказался шкодливым, не знающим о чужих границах ребенком.
Они встретились несколько тысяч лет назад, в дождливый вторник у озера. Кристофер прознал от отца о тяге сестры к водоему. Змей не стал ходить вокруг да около, а сразу же начал разговор:
« — Раньше в нем нельзя было плавать, ведь считалось, что озеро священно. К нему приезжали со всего света, чтобы испить воды и поправить здоровье. Вот только местному правительству это не понравилось и они решили взимать плату за посещение.
Люди этого не приняли, и начались волнения и скандалы. Чтобы замять инцидент, водоему присвоили статус самого что ни на есть обычного. Священники не могли этого допустить, поэтому снова начались войны. Это было очень давно, чем конкретно закончилось дело — неизвестно, но произошло кое-что мистическое.
Кристофер резко повернулся, устремив блеск алых глаз на собеседницу, которая боялась пошевелиться и проронить хоть слово. Она ощутила, как бешено колотится ее сердце. В висках зашумела кровь.
«Мистическое? Что он имеет в виду?»
— Один из выступавших священников погиб — утонул в озере. Его тело нашли на третьи сутки. Но на шее бедняги остался странный след, напоминавший клеймо. Отпечаток пальцев из праха педофила, умершего двадцать лет до него. Как это произошло, никто так и не узнал. К озеру перестали приезжать, и больше никто не решался здесь плавать.
— Откуда ты знаешь эту историю?
Вопрос застал мальчишку врасплох. Правый глаз дернулся, на лице застыла фальшивая улыбка. Затем оба глаза забились в адском танце; казалось, он вот-вот потеряет сознание.
— Не твое дело, устрица. Просто знай: твой дохлый принц, скорее всего, прогневал того преступника, и он утащил его за собой. Сожрал беднягу с потрохами, — напыщенно вздохнул Кристофер. — А может, здесь только твоя вина? Ты сама привязалась к нему, прекрасно осознавая, что он умрет. Умер — и ты попусту льешь слезы вместо того, чтобы завести нового. Купить можно кого угодно: отца, мать, любовь или друга. Все и всё в мире продается и покупается, поэтому не показывай истинных чувств. Или ты мазохистка и любишь ощущать агонию от одиночества?»
Разговор заставил Этту по-иному взглянуть на многие вещи. Кристофер оказался прав: отец никогда не выказывал должного уважения Рыбе, хоть та и вела себя покорно. Никому не нужны рабы, готовые унижаться ради надуманных ценностей.
С того дня Фанетта стала ожесточенной и хмурой, безразличной ко всем, кроме Кристофера. Змей буквально загипнотизировал ее, давая ответы на вопросы и помогая завоевать доверие отца и слуг. Девочка почувствовала себя живой, нужной, любимой и властвующей. Дни и ночи она проводила в обществе этого мальчишки. Они постоянно проказничали: пугали служанок безумными выкриками, под действием гипноза заставляли их делать всякие непристойные и глупые вещи. Те времена казались сном, отчего она совсем позабыла о реальности.
Хрупкое счастье потонуло в волнах неконтролируемой ревности.
Айхан Болдын была скромной и послушной обладательницей приятных, аккуратных черт лица. На фоне Мыши Рыба чувствовала себя невзрачной. Как околдованный, Кристофер вился вокруг Ай: дарил цветы прямо с корнем, играл в прятки, расчесывал пушистые волосы, а после забирался в кладовку, где писал стихи. Вся эта романтика действовала Фанетте на нервы, ведь судьба вновь отбирала у нее дорогого человека. И кто?
«Безмозглый черноволосый грызун».
С того момента Этта не продвинулась в своих отношениях с Кристофером. Он уделял ей все меньше и меньше внимания, вел себя холодно. Раньше он мог постоянно язвить и подкалывать ее; сейчас же делал это изредка, с явной неохотой.
Жительница водных глубин стояла у назначенного места — пришла на полчаса раньше. Небо засверкало, задрожало от грома, и синие облака в одну секунду разразились ледяным дождем. Вода остудила пыл Фанетты.
Колючая проволока железной ограды тянулась по всему пляжу. Этта никогда не думала о том, что ее райское место сровняют с обычной рекреационной местностью: в ряд стояли зонты и шезлонги. Все это находилось здесь круглогодично - видимо, слуги попросту отлынивали от своих обязанностей.
«Ты знаешь, кто будет следующей», — раздалось басом в голове. Фанетта кое-как сдержала себя, чтобы не вскрикнуть. Голову словно попытались разорвать на кусочки. С каждой минутой голос становился все слабее и непонятнее, но боль только усилилась, заставив ее чувствовать собственную беспомощность.
Фанетта скатилась в грязь, жадно глотая воздух. На мгновение она ощутила чье-то грубое прикосновение, а после это чувство пропало.
«Чертовщина какая-то с этим местом. Раньше это было самое обычное озеро. Или я просто ничего не замечала?» — Рыба начала сомневаться в том, что водоем был простым.
Стало еще хуже, когда Этта услышала мелодию. Она лилась подобно райскому наслаждению, которому нельзя доверять.
Скрипка лежала на одном из шезлонгов. Инструмент играл сам по себе, будто живой.
— Эй, Фанетта, ты здесь?
Дождь лил как сумасшедший, из-за чего Этта не сразу услышала крика:
— Фанетта, ответь.
Мелодия прекратилась. Гром тоже. Фанетта подняла голову и увидела чей-то силуэт. Это была Ай. Дрожащая, промокшая до самой последней нитки. В таком состоянии она очень походила на свою животную сущность.
— Ну хватит ныть, раздражаешь, — отчеканила Фанетта. Она отряхнула наряд и продолжила: — Ты ни капли не изменилась, все такая же плакса.
— Что ты имела в виду, когда говорила о вранье? — промямлила Айхан, подползая к ограде. Руки потянулись к сестре, которая сразу же превратилась в сгусток воды. Образовавшийся эфемерный хвост со всей силы ударил по инструменту. — Прекрати!
Скрипка взлетела, а после приземлилась в руки Айхан. Та бережно обняла ее и прижала к груди. Девушка принялась проверять инструмент: он был сухим и без единой царапины.
«Слава богам, все хорошо», — обрадовалась Мышь, постепенно успокоившись. Дрожь отступила. Ее накрыли спокойствие и желание поскорее забыться сладким сном.
Мышь поднялась, обхватила скрипку и вдохнула запах отца, которым она пахла. Некогда знаменитый и талантливый скрипач, сейчас — мертвый старик, погибший в полном одиночестве. Когда девушка прикрыла глаза, то увидела сжимавшие смычок пальцы, покрытые черным лаком.
Истерический смех вывел Ай из транса. Мышь увидела перед собой всю ту же водную фигуру со сверкавшими глазами. Они напоминали два крупных янтаря, которые хотелось выдернуть и забрать себе. Но Ай ощутила опасность, потому со всей мочи бросилась бежать.
Туфли застревали в песке и груде мусора. Шезлонги мечтали сплющить девушку, переломать ноги и оставить гнить у священной воды.
«Нет, нет, все не может так закончиться». — Со слезами на глазах Айхан попыталась перескочить через преграду, но ее туфля зацепилась за кусок шезлонга. Мышь упала, скрипка выскочила из рук и приземлилась в груду деревянных обломков.
— Ну и куда тебя понесло, а? — раздалось над самым ухом. — От тебя одни проблемы. Смотри, чуть скрипку не сломали.
— Зачем ты ее забрала? — плача, прокричала Айхан. — Эта вещь — память об отце, как ты этого не понимаешь?!
Длинные темные волосы падали на мягкие очертания бровей и ресниц. В лунном свете Мышь походила на божественное существо. Это лицо, которое Этта ненавидела, даже заплаканное и запачканное в грязи выглядело бесподобно. Эти яркие глаза всегда по-доброму смотрели на нее. А эти алые губы всегда говорили снисходительно. Почти никогда не кричали.
«Видимо, сегодня исключение».
Айхан отшатнулась от сестры. Скрипка издала тихий стон и сразу же замолкла — умерла.
Победная улыбка Фанетты засияла во тьме. Девушка высокомерно посмотрела на дрожавшую то ли от страха, то ли от холода Мышь.
— Я просто хотела поговорить. Почему ты соврала полицейскому, ты же была у нас недавно. Я видела тебя! — прокричала Фанетта, накручивая седую прядь на палец. — Можешь пудрить мозги кому угодно, но я вижу тебя насквозь! Ты — лживая дрянь, которая вечно все у меня отбирает! Было бы лучше, если бы ты утонула в той реке вместе с моей гнилой мамашей!
Не успела она договорить до конца, как ощутила нечто острое, вонзившееся в спину. Девушка подняла голову и попыталась натянуть на лицо улыбку, но вышла гримаса. Что-то обвилось вокруг шеи, стянув её с невероятной силой. Этта начала задыхаться. Она попыталась вырваться из петли, но безуспешно — озеро помутнело, как и взволнованное лицо Ай, превратилось в один нечеткий, уплывавший куда-то комок.
«Неужели она решила меня убить?»
Фанетта погрузилась во мрак, где не было места ни сожалению, ни любви. Она задыхалась, крутилась, выворачивала конечности из тисков, сдирая кожу. Но про себя она продолжала прокручивать: «Она соврала, она виновата».