Самого камня она не видела, но удар, конечно, почувствовала – вспышка боли отдаленно напомнила ту, что бывает при мигрени. Только сильнее. Она запомнила только, что отчаянно искала взглядом того парня, с глазами темными, словно ночь, но его не было, он растворился в разъяренной толпе. А воины, пробиваясь сквозь эту толпу, спешили ей на помощь.
Они подоспели буквально через пару мгновений, подняли принцессу на руки и понесли прочь. Сквозь пелену перед глазами она бросила последний взор на свой народ, который старалась утихомирить. Все лица искажены гримасами злобы и гнева – гнева, который больше не насытить никакими речами.
Но даже понимая это, Карина не могла избавиться от ощущения, что только что участвовала в каком-то импровизированном испытании на пригодность к султанской власти. И провалила его. Эта мысль металась в ее голове всю дорогу до Ксар-Алахари.
Опять провал. Провал. Поражение.
Она не знала, от чего больнее – от раны в голове или от осознания, что столько людей считает ее погубившей собственную мать.
И так слава о ней шла не звездная, но одно дело – когда простой народ считает тебя недалекой, безответственной, и совсем другое – когда указывает на тебя как на виновную в самом немыслимом грехе и преступлении. Воспоминание об услышанном обвинении в убийстве жгло Карину изнутри взрывчатой смесью возмущения и тоски.
Потому она и пошла на безумный риск: раскрыла свою личность перед всеми. Просто не в силах была пройти мимо и допустить, чтобы из искры чудовищной лжи разгоралось пламя.
Но булыжника в лоб принцесса, конечно, не ожидала. В тот момент она искала взглядом парня, что залатал ей платье. Кажется, в общей суматохе он успел ускользнуть. Остается надеяться, что и до дома добрался благополучно – где бы этот дом ни находился.
Внезапно резкий, словно от удара молнии, треск прервал ход ее размышлений. В середине арены двое игроков в вакаму скрестили свои шесты, и пятьдесят тысяч зрительских глоток поддержали их дружным ревом. Дело происходило утром третьего дня Солнцестоя – Дня Ветра. Карина восседала в личной ложе, окруженная членами Совета, и наблюдала за турниром по вакаме. Важнейшим и известнейшим элементом праздника были, естественно, испытания победителей, но на Солнцестой проводились и сотни других соревнований по всем видам спорта и искусств, какие только знал Зиран. В этих малых состязаниях мог принять участие кто угодно, оттого они так и нравились широкой аудитории.
– Тусешти! Вакама! – публика выкрикивала старинную, освященную традицией речевку, всегда сопровождавшую игры в вакаму, в промежутках выдувая утробные звуки из длинных рогов слоновой кости и потрясая в воздухе бамбуковыми трещотками. – Тусешти, вакама, вакама! Тусешти, вакама, вакама!
К Карине, покачивая монументальной белой бородой, наклонился Мвале Омар:
– Я все деньги поставил на победительницу Огня, да помогут ей боги выиграть.
Принцесса выдавила улыбку:
– Поддерживать свою Сигизию – всегда очень важно.
Правила вакамы были обманчиво просты: два игрока, два шеста, один меловой круг диаметром четыре с половиной метра. Разрешаются удары только шестом о шест и шестом о соперника. Партия заканчивается, когда один из участников либо сдается, либо заступает за круг.
В настоящий момент к победе была близка Деделе Ботье – Огненная победительница. Ей позволили участвовать в турнире, поскольку она подала заявку еще до того, как соответствующий храм выбрал ее, – и несмотря на то, что второе испытание начинается сразу по окончании вакамы. Все члены Совета восторженно приветствовали обратное сальто, в котором девушка обрушила на противника свой фирменный прием «через плечо».
– Ну, все, кажется, не пропадут мои денежки, – удовлетворенно крякнул Мвале Омар.
Карине потребовалась вся природная выдержка, чтобы не отпихнуть его локтем. Вообще-то, Карина любила вакаму больше всех игр, но сейчас была не в состоянии думать о чем-то еще, кроме кровавой облавы. Как же можно вот так просто сидеть тут и восторгаться хваленой честностью, справедливостью зиранского спорта, когда только недавно здесь, в стенах этого самого города, произошло буквально побоище?
И с кем сидеть? Бок о бок с людьми, которые – одни во всей стране – имели полномочия отдать приказ об облаве? Карину так и подмывало открыто выступить против Совета, но ее останавливало тайное предостережение Старшины Хамиду. Если выдать, как много ей на самом деле известно, изменник сразу поймет, что лишился всякого доверия.
– Тусешти, вакама, вакама! – Возбуждение толпы нарастало, опьяняя всех и вся. – Тусешти, вакама, вакама!
Тем временем Деделе, ловко отскочив в сторону, уклонилась от мощной атаки соперника. Карина нагнулась к Великой визирше Дженебе:
– Отличный денек сегодня. Как раз для вакамы. Не так ли?
– Для зрителей – вероятно, а как сражаться на такой жаре, не представляю. – Визирше еще предстояло отчитываться об облаве, но на лице ее не дрожал ни единый мускул, и вообще ничто в ее поведении не выдавало, что случилось нечто чрезвычайное. Ростом эта женщина едва доставала Карине до груди, но ту вечно преследовало ощущение, будто Дженеба смотрит на нее сверху вниз, а не наоборот.
– Да, конечно. – Принцесса повернулась к Фариду, сидевшему сзади. Тот демонстративно отвел взгляд.
С тех пор как она вернулась после городского приключения, он вообще вел себя необычно тихо, все больше молчал – наверное, злился на нее за безрассудство.
С особым тщанием подбирая слова, Карина продолжила:
– Между прочим, если после турнира у вас найдется свободное время, я бы хотела пробежаться по расписанию городских караульных патрулей до конца Солнцестоя.
– В этом нет нужды, ваше высочество, – не отрывая взора от арены, отвечала визирша. – Ваша матушка утвердила все назначения в охрану и план мероприятий в сфере безопасности несколько недель назад.
Это уж точно неправда. Не могла Пустельга допустить такие облавы. А если они случались при ней раньше, до Солнцестоя, почему же Карина никогда о них не слышала?
– И тем не менее. Я желаю еще раз просмотреть их. Мне представляются напрасной тратой средств облавы в разных частях города, где от них заведомо нет проку. – Карина сощурилась. – Например, на Речном рынке.
Соперник неожиданно уложил Деделе на обе лопатки. Трибуны разом ахнули. Только сейчас Великая визирша Дженеба удостоила Карину безраздельным вниманием.
– Если мне будет позволено дать вашему высочеству совет, я полагаю, вам лучше сосредоточить энергию и силы на Солнцестое, особенно учитывая трудности, с какими мы столкнулись на Церемонии Открытия. Учитывая болезнь ее величества, вы вполне можете полностью доверить текущее управление городом мне и моим коллегам. Как вы знаете, в этом деле у нас многолетний опыт.
Публика опять взорвалась дружным ревом: Деделе легко, словно перышко, перевернула в воздухе своего соперника, но до ушей Карины сейчас не доходило иного рева, кроме молчаливого из ее собственного нутра.
Когда-то Фарид в разговоре с ней выразился так: при дворе любой обмен репликами – это обмен уколами шипов, замаскированных розами. Теперь справедливость этого сравнения открылась перед ней как никогда. Откровенно воспротивиться намерениям Великой визирши она не могла, ведь для всего народа ее мать лишь больна, а когда правительница больна, страной управляет Совет.
Карина мучительно пыталась сформулировать ответ, но у нее никак не выходило. Визирша между тем добавила:
– Кстати говоря, сегодня до моих ушей дошла престранная история: на Речном рынке видели некую особу, выдававшую себя за вас.
Принцесса подавила инстинктивный порыв коснуться пореза под волосами.
– В самом деле очень странно. Я ни о чем подобном не слышала.
– Очевидно, что тут не может быть и слова правды, ведь нам всем дали понять: вчерашний день вы желали посвятить отдыху. Еще нелепее другой слух: якобы вас видели не одну, а в компании неизвестного мужчины. – Великая визирша задумчиво разгладила складку на своем кафтане цвета морской волны. – Однако меня беспокоит, что столь многие в городе охотно плетут небылицы о вашей особе. И мне представляется крайне необходимым принять все возможные меры, чтобы не дать ни единой живой душе повода сомневаться в вашем достойном поведении.
Обладай Карина хоть крупицей магических дарований той же Афуы, она бы сейчас первым делом сдула Дженебу ветром со стадиона. Девушка впала в страшное замешательство, и только серьезным усилием воли ей удалось его подавить. Ну да, она провела ночь наедине с юношей. Но это никого не касается, кроме нее самой.
– Тусешти! Вакама! Тусешти, вакама, вакама! Тусешти, вакама, вакама!
– Ну а как насчет облав? – Последние нотки любезности исчезли из тона принцессы. – Какой прок в том, чтобы терроризировать самые беззащитные слои нашего населения?
– Убит бесконечно дорогой мне человек. – Великая визирша говорила тихо, чтобы слышать могла только Карина, но казалось, что каждое слово отдается звонким эхом. – Я найду виновного и отдам его в руки правосудия, даже если для этого придется по кирпичикам разобрать весь Зиран.
Тут публика на трибунах поставила новый рекорд громкости воплей. Деделе победила: повергла противника на землю и прижала его шею игровым жезлом.
– То есть вы не прекратите облав даже по прямому приказу будущей султанши?
Визирша явно приняла вызов: глаза ее горели яростным огнем.
– Не прекращу.
Весь мир словно замер в тишине. Поначалу принцессе почудилось, что все звуки поглотил клокотавший внутри нее гнев, но нет – зрители и впрямь умолкли. Все взоры вдруг обратились на нее.
Деделе, стоя в центре арены, направила свой жезл прямо на Карину.
– Карина Алахари, я вызываю на поединок тебя! – возгласила она.
Публика разом зашумела и зашепталась. Одна из победителей вознамерилась состязаться на арене с членом царской семьи?! Неслыханно даже для Солнцестоя!
Рядом сразу же «материализовался» Фарид и выразительно покачал головой.
– Провокация. – Это слово было первым, сказанным им ей за весь день, что только усилило Каринину ярость. – Не обращайте внимания. Пусть все идет своим чередом.
Высокомерное выражение на лице Деделе было принцессе хорошо знакомо: ей самой многократно случалось принимать его, например, на состязаниях музыкантов. Выражение игрока, который заранее празднует победу, не сомневаясь в ней ни секунды. Нет сомнений: Деделе задумала таким ошеломляющим ходом завоевать очки, укрепить свою популярность за счет Карины, и та на минуту задумалась, не велеть ли просто схватить дерзкую девицу и бросить в темницу, невзирая на ее статус победительницы. Но вот мама... наверняка не совершила бы такой глупости.
Карина начала придумывать, как бы красивее отказаться, но Великая визирша взяла дело в свои руки:
– От имени ее высочества должна отклонить вызов. Бремя многочисленных иных обязанностей не позволяет ей принимать личное участие в состязаниях.
Никакого отклонения от придворного протокола в этом заявлении не было: Великим визирям дозволялось озвучивать решения султанш, – но для Карины оно прозвучало как пощечина. Вот, значит, каким образом ей предстоит править? Так легко позволяя другим прилюдно унижать себя?
Она подвела свой народ на Церемонии Открытия.
Она подвела его при облаве.
Больше не подведет. Дальше некуда.
Не обращая внимания на приглушенные восклицания ужаса и предостережения со всех сторон, Карина поднялась с кресла:
– Я принимаю вызов.
Толпа взревела тысячами глоток – но все же недостаточно громко, чтобы заглушить бешеный стук ее сердца.
