Необратимые последствия чёрного колдовства

Красная киноварь

В скромных покоях единственного во всём Ледяном дворце человека воздух напряжённо искрил почти осязаемой необузданной яростью. Шан Цинхуа, застигнутый врасплох внезапно ворвавшимся в комнату демоном, стоял напротив своего короля и растерянно хлопал орехово-карими глазами. Мобэй-цзюнь был чудовищно зол. Мобэй-цзюнь, казалось, готов был растерзать человека голыми руками, однако на удивление вместо обычного и логичного в подобных обстоятельствах страха боязливый лорд пика Аньдин испытывал ужасную неловкость и чувствовал себя крайне глупо: с киноварно-красной винной пиалой поверх вырезанной из бумаги снежинки в правой руке, сосновою ветвью с прикреплённым к ней плодом мандарина — в левой, и кривоватой улыбкой, сползшей с его лица при виде разъярённого Повелителя Северных Пустошей.

Мобэй-цзюнь, угрожающе рыча, обвинял заклинателя в предательстве, а бедный врасплох застигнутый лорд искренне не понимал, в чём провинился перед своим королём, который как будто не столько был разгневан, сколько — разочарован...

— Этот смиренный слуга не понимает, чем прогневил моего короля... — пролепетал Шан Цинхуа вмиг побледневшими губами, всей душою надеясь, что его слова не прозвучали для рассвирепевшего демона слишком дерзко.

— Не понимаешь?! — резко оборвал несмелое бормотание слуги Мобэй-цзюнь, отчего приученный к рукоприкладству заклинатель содрогнулся всем своим многострадальным телом. — Жалкий, лицемерный трус! Раз не в силах убить меня открыто в битве, ты подло решил извести меня своим чёрным ведовством?!

Доносы на его юркого человеческого слугу поступали с поразительной регулярностью. Мобэй-цзюня это нисколько не удивляло, поскольку к шпиону-заклинателю представители демонической расы относились с естественным презрением и недоверием. Шан Цинхуа в Царстве демонов был по понятным причинам окружен пристальным, враждебным вниманием. Его здесь откровенно не любили, поэтому все доносы, касающиеся деятельности заклинателя, были злыми наветами с целью избавиться от раздражающего человека, которые никогда ещё не подтверждались. И когда очередной доносчик сообщил Владыке Северных Пустошей, что лорд пика Аньдин вёл себя подозрительно, как-то нервозно или словно бы возбуждённо, будто втайне замыслил нечто странное, и отлучился из дворца якобы без дозволения Его Величества, Мобэй-цзюнь от него только раздражённо отмахнулся. Во-первых, Шан Цинхуа как раз давеча выпросил у него несколько дней для путешествия по личным нуждам и был благословлён королём на это дело лёгкой затрещиной. Его человек в тот раз даже не ойкнул, и Мобэй-цзюнь был горд собой, за то что ему постепенно удавалось умерить свои силы при взаимодействии со столь хрупким заклинателем. Во-вторых, настойчивость никогда не оправдывавших себя поклёпов на его верного слугу сделала короля Ледяных демонов глухим к подобного рода докладам. Как впоследствии оказалось, Шан Цинхуа из своего маленького путешествия вернулся с огромной охапкой сосновых веток, позабавив этим Владыку Северных земель. Он припомнил, как когда-то имеющий привычку порассуждать вслух заклинатель проговорился, что любит аромат зимней хвои. Должно быть, решил Мобэй-цзюнь, его необычный человек пожелал сделать свои покои в Ледяном дворце уютней и наполнить их любимым ароматом. Демону это отчего-то было приятным. Будто Шан Цинхуа считал его дворец своим домом, поэтому обустраивал выделенную ему комнату. Будто желал остаться здесь навсегда...