черно белый

7 глава

Такер держался открыто, дружелюбно и очень терпеливо отвечал на все вопросы Дэйтона, который закидывал его ими без остановки.
Так мы узнали, что общине было пятнадцать лет, и здесь было практически все, что необходимо процветающему городу.
За окном мелькали здания, и кипела жизнь. Дома, хоть и не одного цвета, но все были светлыми. Я не обнаружила ни одной темной или цветной постройки.
Я видела людей, которые просто шли куда-то по своим делам. Они делали это так непринужденно, что мне стало завидно. В Сфере, даже в дневное время, если мы шли куда-то, патруль имел право остановить любого и допросить. Поэтому днем народу на улице почти не было, а те, кто был, пробегали по важным рабочим или общественным делам. Не могло быть и речи, чтобы просто погулять или встретиться на улице с приятелями. В подростковом возрасте мы втайне собирались в условленных местах и ходили по заброшенному заводу, где патруль никогда не появлялся.
Людей на улице становилось все больше и больше. Домов тоже. Видимо, мы приближались к центру города, если такой здесь имелся. Мы также проехали несколько многоэтажек, но они были невысокие: не такие, как мы видели в городе за стенами Сферы. Даже если здесь когда-то стояли небоскребы, то их снесли, застроив все уютными жилыми домиками.
– А сколько здесь живет человек? – услышала я вопрос мамы.
– Девять тысяч триста пятьдесят четыре постоянных жильца в южной части Гроджа. Еще примерно двести кочующих, которые часто уезжают и возвращаются, но у них нет тут постоянного места жительства, – и на немой мамин вопрос Такер добавил. – Это по особым обстоятельствам или по их собственному желанию.
Такер мне нравился. Он показывал, что не нужно его бояться. Он был довольно неплох собой, а чуть поседевшие волосы и добрые карие глаза непроизвольно вызывали доверие.
– Такер, Вы уже несколько раз упомянули про южную часть общины. Значит, есть северная? – спросила мама.
– Вы догадливы, миссис Ройс. – сказал Такер. – Есть северная часть общины.
Переглянувшись, мы все уловили нечто таинственное и осторожное в его ответе. Поняв, что мы ждем продолжения, Такер вздохнул и добавил:
– Община поделена на две части: северную и южную. Южная намного больше по населению и размеру, но северная … как бы вам сказать… – потерев подбородок, Такер как-то неловко замялся и пытался подобрать слова. – В общем, вы же из Сферы, да? Так Джейс сказал. – продолжил он. – Если сравнить, чтобы вам было понятно, то южная часть общины – это как народ Сферы, а северная – это ее начальство и отдел безопасности.
Увидев наше смятение, Такер сразу объяснил:
– Это грубое сравнение. Очень грубое! Но так вам просто будет хоть что-то понятно. Мы не Сфера, запомните! И мы всячески стараемся быть непохожими на нее, но есть ряд ограничений, которых стоит придерживаться, чтобы выживать и оставаться в безопасности: сытыми, одетыми, в своем доме, и иметь возможность иногда выпить в баре с друзьями.
– У вас есть бар? – воскликнул Дэйтон. Ничего удивительного, что, прослушав всю эту историю, он услышал именно про бары.
– Да, – Такер несказанно обрадовался, что тема сменилась. – У нас три бара и довольно неплохих. Очень даже напоминает бары до Катастрофы. – заулыбался он. – О, хотя вы двое точно в них не были.
Мама ностальгически улыбнулась, а атмосфера стала больше спокойной, чем тревожной.
– Не берите в голову то, что я сказал про Сферу и общину, – попытался успокоить Такер. – Вам все расскажут подробнее, и тогда вы поймете, что я имел в виду. Пока вам нужно запомнить только то, что если вы мирно живете, хорошо работаете и не влезаете в неприятности, то вы, вероятно, никогда и не увидите различия между северной и южной частью.
Я не особо понимала, зачем он это говорит. Разве не само собой разумеющееся, что мы будем вести себя хорошо? Если нам дадут работу и дом, как говорил Джейс, то мы будем благодарны. А уж тем более, если здесь не следят за каждым шагом, и даже есть бары, то мы с братом счастливы стать полноценными гражданами южной части Гроджтауна.
Жадно рассматривая все мелькающее за окном, я обнаружила одну интересную закономерность. Все люди были в темных вещах: большинство – в черных, а остальные – почти в черных, и никого – в цветных или светлых. Одежда была темно-синяя, темно-зеленая, темно-коричневая и темно-красная. Но все цвета практически близились к черному, отличаясь лишь на пару тонов.
– Почему все люди в черном? – спросил Дэйтон, также заметивший этот нюанс.
Наша машина остановилась, и Такер улыбнулся:
– Беженцы из Сферы всегда задают этот вопрос. – ответил он, повернувшись к брату. – Мутанты остро реагируют на цвета, отличные от белого и черного. Ну, от светлого и темного – так будет правильней. Наше производство одежды направлено только на вещи разрешенных цветов. У нас есть светлые вещи, но они достаточно не практичны, так как прачечных в городе всего две, и они платные. Поэтому большинство времени, все ходят в черном или почти черном.
– Домов это тоже касается? – спросила я.
– Верно. – одобряюще кивнул Такер. – Красить все дома в черный цвет – было бы мрачно, согласитесь? Поэтому лет восемь назад, когда исследования доказали теорию о реакции мутантов на разные цвета, руководство северной части приняло закон: для строительства использовать только белые и светлые оттенки желтого, бежевого и голубого, а для одежды – черные и очень темные цвета. Три года назад внесли поправку, что в одежде разрешается использовать белый цвет, но за стирку белых вещей в прачечной отдельная плата.
– Таким образом, теперь невесты снова выходят замуж в белом, – добавил он, прежде чем выйти из машины. – Мы приехали. На все вопросы пока нет времени. Вам надо познакомиться с Ником.
Выйдя из машины, мы двинулись вместе с Такером между другими машинами на парковке.
– А кто такой Ник? – спросил Дэйтон.
– Николас Грин – главный в южной части и просто отличный человек. – вот и весь ответ.
Когда парковка осталась позади, мы вышли на неширокую площадь, уставленную скамейками и украшенную деревьями. Здесь были люди. Много людей. Мне бросилась в глаза девушка, сидевшая на скамейке с книжкой и яблоком в руках. Я таращилась на нее и завидовала. Я уже представляла, как я сижу там вместе с ней и просто читаю книжку. Подальше девушки гуляла пара молодых людей: они держались за руки и о чем-то разговаривали. Еще была компания из трех мужчин: они громко смеялись и активно перекрикивали друг друга. Все это было так необычно. Все это так непохоже на Сферу и даже на мои собственные представления об общине.
Солнце светило высоко. Вероятно, уже послеобеденное время. Воздух был свежим, но пахло непонятно: лесного запаха уже давно не было, но этот не казался мне отвратительным, как в Сфере. Там всегда пахло страхом и отчаянием. Здесь же веяло спокойствием, теплым асфальтом и свежей краской от какого-то дома недалеко.
С момента приезда в Гроджтаун, я пребывала в каком-то туманном состоянии. Все казалось мне сном, ведь это не могло быть реальностью. Все так быстро менялось: вот мы сбежали из Сферы, вот мы в лесном домике. Потом нас заключили в заложники, затем отвезли в другую общину, о существовании которой мы не то чтобы не знали, а даже представить себе не могли. А теперь мы шли на встречу с главным тут человеком. Раньше я вообще думала, что мы единственные живые за пределами Сферы. Теперь мы узнали, что есть вторая община людей, и что мы не первые «сферные» беженцы.
Не знаю, какое мнение складывалось об этом месте у членов моей семьи, но мне нравилось. Я была готова остаться. Мне хотелось гулять в темной одежде вдоль светлых домов, читать книжки и разговаривать с людьми, стоя на тротуаре. И у меня было бы много знакомых, возможно даже друзей.
Встреча с Ником прошла тепло и продуктивно. Это оказался мамин ровесник с атлетическим телосложением и серьезным лицом. Ник, как и все остальные, был в черном пиджаке, черных брюках, и только рубашка была темно-синего цвета. Выглядел он достаточно серьезно и властно, хоть никак не старался это показать. И кажется, он с первой секунды нашего появления в его кабинете, сразу заинтересовался мамой. На что мама, собственно, никак не отреагировала и виду не подала, что заметила явную симпатию со стороны мужчины.
В его кабинете было просторно. Немного мебели, вся из которой была из темных и светлых материалов, кроме одной подушки на диване для гостей. Она была ярко-красная. Когда Ник заметил наше удивление, то сказал, что почти у всех в домах есть что-то яркого цвета, так как жизнь без желтого, зеленого, красного, синего и других цветов иногда погружает в черно-белую депрессию. Также он еще раз напомнил основное правило: на улице можно носить только темную и светлую одежду. Ничего цветного.
Из компании Джейса только он был полностью в черном. Остальные не соблюдали «правило цвета»: Рич носил зеленую и красную футболку, у Буна был яркий рисунок на майке. Гай был в серой майке, но серый цвет, наверно, разрешен. Когда я спросила Николаса, что можно носить за пределами общины, он ответил, что законы все те же самые, но охотники уже сами решают – выполнять их или нет. После он добавил, что многие бойцы не следуют цветному ограничению, потому что они и так находятся в зоне мутантов, и отсутствие ярких цветов не спасет, если твари тебя увидели.
Мы долго пробыли в кабинете Ника, может часа два, и все это время он рассказывал общие сведения и законы южной части, смиренно отвечая на все вопросы.
– Были еще беженцы из Сферы, кроме нас?
– Да.
– Много?
– Нет, всего человек десять за пятнадцать лет существования общины.
– Где мы будем жить?
– Вам предоставят дом. Небольшой, но уютный.
– А работа?
– Работу тоже подберем.
И все в том же духе.
Таким образом, мы узнали, что общине пятнадцать лет. Началась она с трех основателей, одним из которых был Николас. Он был самый младший и единственный на данный момент, кто остался в живых. Один основатель умер от болезни (предположительно, от рака). Еще одного основателя убили мутанты. Я смутно поняла, при каких обстоятельствах, но кажется, что на Гродж было совершено массовое нападение мутантов в момент перестройки и недостаточного укрепления. Николас вскользь прошелся по этой теме, а мы тактично промолчали.
В общине было много разной работы и видов производства. Мы узнали, что есть земледелие, причем активное – половину запасов еды выращивали и собирали. Поля с едой находились где-то на окраине города с северной части. Еще было производство одежды, бытовых предметов и электроники.
Ник намекнул, что у них отличный штат гениев, которые день и ночь придумывают всякие замечательные вещи. Например, он показал нам устройство, которое назвал телефон. Мы, конечно, знали, что такое телефон – очень популярная и необходимая вещь, которой раньше владел каждый человек. Но после Катастрофы мобильные телефоны перестали существовать, так как не было тех, кто будет эту связь обслуживать. Поэтому, когда Ник достал небольшую прямоугольную коробочку и назвал это телефоном, мама даже присвистнула. Николас объяснил, что это устройство изобрели здесь в Гродже и продолжают изобретать в больших количествах, но есть существенные различия со старыми сотовыми. Он пообещал, что его помощники расскажут нам, как этим пользоваться.
Когда Дэйтон спросил про северную часть города, Николас сказал, что это главная военная сила и своеобразный отдел контроля всего, что происходит. Он особо подчеркнул, что это очень жесткий и жестокий контроль. Только люди северной части могли свободно ходить по городу с оружием в открытую. Северная часть контролировала все, что въезжало и выезжало из города и осуществляло подсчет людей и припасов. Все запасы еды и оружия (которое также производилось небольшими партиями в общине) хранилось на складах северной части.
– А кто там командует? – спросил Дэйтон.
– Блэк.
И Ник начал рассказывать о мутантах, о которых еще ранее спросила мама.
– Миссис Ройс, вы, должно быть, неоднократно сталкивались с мутантами во время начала эпидемии?
– Зовите меня Норин. Да, мы с мужем провели два года, скитаясь по разным домам и городам, прежде чем Сфера сформировалась.
– Ну, тогда должен вам сообщить, что все изменилось. Мутанты эволюционировали, если можно это так назвать. Даже на людей уже не похожи. Думаю, вы понимаете, что их стало намного меньше, но они невероятно поумнели и стали хитрее. Те, которые не впали в сон – об этом я расскажу позже – охотятся стаями и действуют по своим диким тактикам. Периодически они нападают на наши группы, на стены, или пытаются сделать лазейки. Поэтому каждый человек в общине должен иметь оружие и уметь им пользоваться. Даже если вы не хотите работать охотниками, придется тренироваться и учиться, чтобы иметь возможность остаться здесь. Один слабый член общины может стать причиной массовых убийств, поэтому вы будете направлены на обучение, как только вам найдут жилье.
– Насчет сна мутантов, – продолжил Ник. – С начала эпидемии прошло около шести лет, и мутанты стали впадать в сон. Не все, конечно, но большинство. Не будем строить пустых надежд, но вы смогли выбраться из Сферы и пройти большой путь без подготовки и оружия только потому, что большинство мутантов спали. И по какому-то непонятному инстинкту для своего долгого сна они выбирали темные и закрытые места: дома, подвалы, магазины, машины, заводы. Их почти невозможно заметить, когда они спят, но, поверьте, им нужно две минуты, чтобы почуять живого человека в радиусе десяти метров, и еще две минуты, чтобы вернуться в боевую форму. Это самый опасный вид тварей. В основном, все те, кто погиб от нападения мутантов за последние два года, попросту не заметили их, спящих в темноте.
Ник еще рассказал о приспособленности мутантов ко всему. Им не нужно постоянно питаться. Они не замерзают зимой. Не боятся воды и отлично карабкаются по деревьям и стенам.
Также он отметил, что есть специальные группы истребителей, работа которых заключается в том, чтобы убивать мутантов. Ник верил, что когда-нибудь люди все-таки смогут уничтожить всех тварей до единой. Когда мы посмотрели на него, как на сумасшедшего, он добавил, что может это произойдет лет через пятьдесят или позже, но точно произойдет.
– Надеюсь, я ответил на бо́льшую часть ваших вопросов. В любом случае, вы всегда сможете спросить своих кураторов, которые будут находиться рядом и помогать вам, пока требуется.
– Да, Николас, спасибо Вам огромное! – сказал Дэйтон, вставая и протягивая руку Нику.
– Есть одно «но», а именно ваша машина. – сказал Николас, ответив на рукопожатие.
– А что с нашей машиной? – беспечно спросила мама, хотя мы все незаметно напряглись.
– Пока вы ехали с Такером, мне позвонил заместитель Блэка и сказал, что на часовом посту обнаружена машина, которую угнали у одной нашей группы охотников больше месяца назад. Оказалось, что это та машина, на которой приехали вы.
Мама побледнела, а Дэйтон снова сел в кресло с каменным лицом. Я точно знала, что вот он конец. Если до этого нам крупно везло, то сейчас вряд ли отделаемся. Ник, почувствовав нашу тревогу, приободрил:
– Вы угнали машину за границами Гроджа, и на тот момент вы не являлись нашими жителями, поэтому я вроде как утряс этот вопрос с Пирсом, заместителем Блэка. Машину, конечно, заберут ее настоящие владельцы, но официального наказания вы за это не понесете.
Вроде надо вздохнуть с облегчением, но что-то было не так. Это читалось в его взгляде. Дэйтон тоже это заметил:
– Но что-то все же плохое нас ждет, верно? – спросил он.
Ник потер затылок и сказал с печальным лицом:
– Дело не в том, что вы угнали машину, а в том, у КОГО вы ее угнали и в какой момент. Машина принадлежала северному патрулю, который как раз ехал зачищать один сектор. И так как патруль не смог выполнить задание из-за угона машины, то мистер Блэк пребывал в не самом своем лучшем настроении. После него – Пирс. И дальше уже обиженный патруль.
– Вау! – произнес Дэйтон. – Мы и дня тут не пробыли, а уже ополчили против себя всю «верхушку» северной части!
– Я не пытаюсь вас напугать, поймите меня правильно. Просто будьте осторожнее!
Мы переглянулись между собой.
– Ну, пока мы в пределах общины, мы же в безопасности, так? – уточнила я.
– Теоретически.
– Теоретически?
– Вы должны понять, что северянам позволено намного… я повторю, НАМНОГО больше, чем нам. И по роду своей деятельности и из-за приказов Блэка, люди там не похожи на нас. И если кто-нибудь бы мне сказал, что они склонны к милосердию, то я бы громко посмеялся.
– Просто чудесно! То есть нас могут грохнуть по пути в бар? – воскликнул злой Дэйтон.
– Вы уже слышали про бар?
– Такер рассказал.
– Понятно! – Ник постарался улыбнуться, но вышло не очень. – Расслабьтесь! Просто старайтесь не привлекать внимания. Все образумится, я уверен.
На этой «позитивной» ноте мы закончили знакомство с главой южан. Ник позвал Такера, и перекинувшись с ним парочкой фраз, тот забрал нас в свою машину.
Такер показывал нам окрестности, называя разные здания и объясняя, что тут да как. Мы проехали прачечную и несколько магазинов, которые делились по категориям товаров. Расплатиться там можно было талонами, которые выдавали на работе, но наш водитель сказал, что это условности. Здесь не было нищих. Всем всего хватало .
Мы ехали по неширокой дороге, выкрашенной разными линиями. Мне вспомнился асфальт сразу после Сферы, через который проросли растения. Здесь было то же самое, но растения срезали: видны были только ростки, но, в целом, дорога была приличная.
Мы проехали около некоторых цехов с производством. Там везде была охрана и много людей. Я неприлично пялилась на всех, потому что это было удивительно! Они не боялись вот так стоять на улице средь бела дня: курить, смеяться, пить дымящийся кофе из кружек. Я была в шоке. Интересно, удастся ли мне привыкнуть к этому и не озираться каждый раз по сторонам в поисках безопасников?
Каждое общественное здание охранялось северянами, сердито оглядывающими окрестности и проезжающие машины. То, что это северяне, было ясно по торчащему оружию: автоматы, пистолеты, ножи и даже разные тесаки выглядывали из-под одежды.
Мы проехали чисто белое здание, которое охранялось несколько иначе. Если около местных фабрик было по три-четыре охранника, то здесь я насчитала человек десять, стоящих через равные промежутки друг от друга и образующих плотный круг около входа в здание. На окнах крепились стальные решетки. На всех. Даже на самых верхних на пятом этаже.
– Это школа. – пояснил Такер.
– А школа не хило охраняется! – подметил Дэйтон.
– Дети. Детей всегда необходимо спасать в первую очередь. Они – будущее человечества!
Теперь понятно, почему Джейс так рассуждал о детских комнатах. Люди здесь жили, чтобы воссоздать мир заново и оставить его будущим поколениям.
Проехав еще пару кварталов, мы остановились около двухэтажного светло-голубого домика. Кажется, его недавно покрасили: выглядел он абсолютно новеньким.
– Это ваш дом! – улыбнулся Такер. – Все необходимое найдете внутри. Ваш сопроводитель приедет часов через пять, а пока вы можете помыться вон там, – он указал на небольшое здание без окон в двухсот метрах от нас. – Вода есть всегда, кроме ночи. Потом отдыхайте. Поешьте – еда в шкафчиках. И ждите куратора.
Перед тем, как сесть в машину и уехать, Такер протянул маме ключ от домика и попрощался.
В этой части Гроджа людей было намного меньше. Мы с Дэйтоном вместе смекнули, что район новый, еще не заселен полностью, но в доме напротив нашего люди точно были: они уже выглядывали из-за занавесок.
Поднявшись по трем ступенькам, мама открыла дверь.
Внутри пахло абсолютно новыми вещами, свежим деревом и немного краской. Вероятно, до нас здесь никто не жил.
Я невольно сравнивала обстановку дома с лесным домиком. Они были очень похожи по расположению комнат.
На втором этаже оказались три небольшие спальни, и в каждой – по одной двуспальной кровати и небольшому комоду. Везде лежали чистые черные и белые полотенца, и все кровати были заправлены светлым постельным бельем.
Абсолютно на всех окнах стояли металлические решетки и висели неяркие занавески. В каждой комнате был ковер. Прям в каждой! И также я заметила несколько картин на стенах. Они были нелепые, и скорее всего, нарисованы детьми, но все это в общей массе создавало непривычный уют. Я поймала себя на мысли, что мне здесь комфортно.
После недолгой экскурсии, мы пошли на кухню и съели три контейнера еды, которыми были забиты шкафчики. Кроме них здесь был еще квадратный стол, четыре стула и несколько больших бутылей с водой.
Контейнеры были точно такие же, как те, что мы нашли в лесном домике. И также датированы, только более свежей датой.
Наевшись до отвала, мы увалились обсуждать последние события. Дэйтон одинаково пребывал как в полном восторге, так и в недоумении. Мама ко всему относилась настороженно, но утверждала, что все будет хорошо. Она даже осмелилась сказать, что будет намного лучше, чем в Сфере. Что касаемо меня, то я была готова дать шанс этому месту.
Мы по очереди сходили в то безоконное здание, которое оказалось смесью душевых с туалетами и даже с сауной, работающей в определенные часы для мужчин и женщин. Внутри оказалось очень чисто, что не могло не радовать, учитывая, что все живущие неподалеку приходили сюда мыться. Находясь в диком восторге от горячей воды, шампуней и мыла, мы привели себя в божеский вид.
За неимением черной одежды мы надели свои самые темные вещи.
После хорошего обеда и душа, обоюдно договорившись поспать до прихода сопроводителя, мы разбрелись по дому. Я выбрала себе комнату на втором этаже справа от лестницы. Эта комната располагалась так же как и моя детская в лесном домике, и я решила занять именно ее. Дэйтон ушел спать в комнату напротив, а мама осталась внизу, чтобы услышать, когда придет сопроводитель. Я уснула сразу же, как моя мокрая голова коснулась мягкой манящей подушки.
И снова видела сон. Точнее сон во сне. В нем я открыла глаза и обнаружила, что лежу на плече Джейса в машине, но я каким-то образом осознавала, что это не по-настоящему.
Этот ненастоящий Джейс просто смотрел на меня, словно тоже внимательно изучал. Казалось, прошло не меньше трех часов, пока мы молча смотрели друг на друга, а мятное дыхание ощущалось будто по-настоящему и так близко…
.............................
– Лекс, вставай! Куратор пришел! – голос Дэйтона вырвал меня из сна настолько неожиданно, что я резко вскочила с кровати, потерявшись в пространстве.
Пока я пыталась отдышаться, брат, хихикая, уставился на меня.
– Что? – огрызнулась я.
– Снился твой новый бойфренд? – спросил он, растянув последнее слово.
– Заткнись! – заорала я и запустила в него подушкой, которую он легко поймал и швырнул обратно.
Мы смеялись, хотя мне было неловко. Брат слишком хорошо меня знал, чтобы я так просто могла скрыть свои чувства. Непонятно, почему мне снился этот малознакомый парень, но еще непонятнее – это спросить себя, почему я стеснялась рассказать об этом своему брату? Ведь мы всегда друг другу все рассказывали, да и в самом сне не было ничего такого.
Дэйтон уже вышел из комнаты, чтобы дать мне время проснуться и привести себя в порядок. Я даже не могла передать, насколько приятно просыпаться после душа в чистой одежде и на таком нежном постельном белье. В Сфере у нас не было такого материала, или может, это мой разум так запомнил, потому что в Сфере все казалось мрачным и тяжелым. Не говоря уже о лесном домике: в нем ничего не было, кроме матрасов. Кстати, странно, что Джейсу и его дружкам не нужны были подушки или одеяла. Они что, спали как дикари?
К моменту, когда я вошла в гостиную, куратор уже что-то говорил. Это оказался высокий молодой человек, может лет двадцати-пяти, одетый в темно-синие джинсы и черную расстегнутую рубашку поверх черной майки. Его короткие русые волосы выглядели мило.
Когда я вошла, он замолчал и улыбнулся мне. Глаза приятные, подумалось мне, такого холодного шоколадного оттенка.
– Привет! – бодро сказал он.
– Привет!
– Оу, прости, меня зовут Брендан! – произнес он спустя целых пять секунд, прежде чем протянуть руку. – Джейс предупреждал, что ты хорошенькая, но я не ожидал, что настолько.
– Плюс один! – воскликнул Дэйтон, хлопнув в ладоши. – Коллекция пополняется, сестренка!
– Заткнись! – фыркнула я брату и снова повернулась к парню. – Я Лекса! Спасибо, конечно, но вы с Джейсом явно преувеличиваете.
Он, правда, сказал этому парню, что я хорошенькая?!
Брендан улыбнулся, надо полагать, использовав свою самую сногсшибательную улыбку. А у этого парня все в порядке с самооценкой. Но… прости, Брендан, ты не в моем вкусе. Поэтому я лишь дружелюбно улыбнулась в ответ.
– Что ж, – воскликнул парень, – Думаю, надо присесть. Я вам много чего должен рассказать и показать.
Он рассказал про распорядок дня и виды работ. Все оказалось достаточно похоже на Сферу, только здесь были выходные дни: то есть когда человек вообще не выходил на работу. Вот это было просто супер! Можно целый день не работать. В Сфере мы работали каждый день, но иногда были сокращенные дни или дни «добровольной» помощи по цехам, на которую должны были прийти абсолютно все.
Разных профессий тут было много, и можно было менять их, как сказал наш новый друг. Для каждой работы нужно учиться и проходить стажировку у специалистов, но потом, если тебе не нравится это место, ты можешь отучиться на другую.
Про военное дело Брендан также пояснил, что все сначала обязаны пройти базовое обучение. Таковы правила. А уже потом можешь выбирать себе любую работу.
Что еще я выяснила из этого диалога, так это то, что Дэйтон очень рвался в патруль, о чем, конечно, сообщил Брендану и нам. Куратор ответил, что это будут решать тренера по боевой подготовке и стрельбе, но брат, кажется, его уже не слышал. Он уже воображал себя охотником.
Брендан дал нам листки, на которых были написаны распорядки посещения разных мест: душевых, прачечных, баров, столовых, магазинов, парикмахерских и так далее. Все работало по определенному времени, оптимально рассчитанному таким образом, чтобы ни одно заведение не пустовало в свои рабочие часы. А в некоторые места, например, в парикмахерскую, маникюрный салон (мама аж подпрыгнула, когда узнала о нем, а я поняла, что это связано с ногтями) и аптеку следовало записываться заранее.
Парень еще раз проговорил про цвет одежды, оружие и действующие законы общины. В принципе, все, что он сказал, было просто более подробным рассказом Николаса.
Когда Дэйтон спросил про машину и ее прошлых хозяев, Брендан пожал плечами и сказал, что ничего про это не знает, но предупредил, чтобы к северянам мы не лезли (будто мы собирались).
Брендан записал наши данные: полные имена, даты рождения, род деятельности и еще всякие рядовые вопросы про нашу прошлую жизнь.
Закончив, куратор вытащил из стоящей у дома машины большую сумку и отдал нам. После чего он пожал всем руки, подмигнул мне и уехал, пообещав вернуться завтра с утра, чтобы «познакомить» с Учебным центром.
В сумке оказалась одежда – причем именно нашего размера и вся черная. Перемерив все, мы разложили вещи по своим комодам.
Судя по всему, каждый из нас был очень заинтригован этим новым городом. После Сферы – это как небо и земля. Были, конечно, какие-то недосказанности, но я не видела ни малейшего шанса их раскрыть. Неясно, что там с этими северянами и что с нашей-не-нашей машиной.
Непонятного было много. И был еще один важный нюанс, который озвучил Дэйтон:
– Я думаю, что все мы боимся одного и того же и просто не хотим говорить об этом вслух, но придется. Итак, знают ли эти милые люди о причине, по которой мы сбежали из Сферы?
Хотелось бы мне, чтобы они не общались со Сферой, но Николас уже дал понять, что самый главный тут человек – Блэк – поддерживает с ней связь. Именно этот человек, которого так боятся все вокруг, и который олицетворяет власть и силу в одном лице, сотрудничает со Сферой. Но самый главный вопрос был не в этом, и Дэйтон будто прочитал мои мысли:
– Уверен, что мистер Блэк в курсе маленькой проделки Лексы в больнице, – сказал брат, по-доброму ухмыляясь мне, но я заметила волнение в его взгляде. – Главный вопрос в том, что он будет делать с этой информацией? И что будем делать мы?
А какой у нас был выбор? Уйти отсюда и попытаться выжить самостоятельно? Но как?! Ведь у нас теперь и лесного дома не было. Вряд ли Джейс будет рад, если мы заявимся к нему на порог с намерением поселиться там навсегда. А если мы не пошли бы в лесной домик, то куда? Как нам стало известно, мутантов хоть и стало меньше, но они эволюционировали в куда более умных и хитрых тварей, а, следовательно, наши шансы на выживание резко сократились.
– Решаем проблемы по мере их поступления. – сказала мама. – Уже прошло больше месяца с нашего побега, а это значит, что все уже могли забыть об этом, поэтому мы попытаемся обустроиться здесь, но если что-то пойдет не так, то уйдем.
– Куда? – спросила я в надежде, что у мамы еще была парочка лесных домиков в запасе.
– Куда-нибудь. Мы в любом случае найдем свое место.
Вечер прошел быстро, и вот все разошлись по своим комнатам спать. Но спустя час, поняв, что у меня бессонница, я принялась наблюдать за редкими бликами света на потолке. Дверь в мою комнату скрипнула, и вошел брат в спортивных штанах и майке. Его недовольное лицо подсказывало, что не у меня одной бессонница.
– Я знал, что ты не спишь. – сказал он прежде, чем плюхнуться на мою кровать.
– Не спится, как ни старалась.
– Та же хрень. Думаешь о своем Джейсе?
– С чего ты взял? – возмущенно спросила я.
– Ну, будь я девкой, я бы тащился по нему.
– Бога ради…
– Ладно – ладно. – засмеялся Дэйтон.
Мне было намного спокойней, когда брат был рядом. Хоть мы даже не смотрели друг на друга, но ощущение его тепла успокаивало и погружало в грезы. И уже на грани сна и реальности я услышала его тихий шепот, эхом повторяющийся где-то на задворках сознания: «Мы с тобой навсегда, сестренка!»
.............................
Со следующего утра началась наша новая жизнь, и начало было стремительным. Брендан заехал за нами утром, к приходу которого мы уже были полностью готовы. Пока мы ехали в его просторной машине, я разглядывала все вокруг и старалась впитать как можно больше энергетики этого причудливого, но строгого городка.
Мне даже показалось, что здесь сами цвета другие: они были насыщеннее. В Сфере фасады домов были серые, дорога – темно-серая, одежда – тусклая, а лица людей – мрачные. Никто не находился долго на улице: все предпочитали сидеть в своих комнатах: четырех углах, которые милосердно предоставляло управление Сферы.
А здесь нам дали дом! Просторный светлый дом, который мы могли украсить, как захотим. В Сфере безопасники имели право зайти в любую комнату с целью проверки контрабанды (хотя я никогда не понимала, откуда она может взяться) и забрать все, что они хотели. Поэтому на наших стенах никогда не висели картины; шторы мы не меняли. И не было у нас никаких предметов, которые служили бы лишь элементами декора. Все имело прямую функциональность.
Пока мы ехали, Дэйтон расспрашивал Брендана, как можно попасть в отряд охотников. Из слов нашего куратора стало ясно что специально туда не попадешь: община крайне избирательно относилась к допуску людей до оружия и машин внутри города. Брендан также сказал, что суровый отбор относился не только к южной части: северяне тоже выбирали себе подобных, а именно тех, кто кровожаднее и жестче. Этим высказыванием он сделал тонкий намек брату, что не стоит так рьяно расспрашивать людей об охотниках.
Мама была весьма недовольна такими разговорами. Она выразила желание – находиться на мирной безопасной работе, которую сможет получить в пределах общины. Брендану ее стремления очень понравились, и он пообещал, что Ник обеспечит ее достойной деятельностью.
Конечно, наш сопроводитель поинтересовался у меня, чем бы мне хотелось заниматься, но я, честно, даже себе не могла ответить на этот вопрос. Я вообще ничего не умела и знаниями специфическими не обладала. В Сфере я была уборщицей, и, конечно, отлично справлялась с этой работой, но предложить себя на такую же должность здесь я сразу зареклась.
– Все зависит от вашего потенциала, – утешил Брендан, – Бывало так, что у человека проявляются скрытые таланты. Например, как-то раз команда Руперта – одного из добытчиков – подобрала мужчину лет шестидесяти. На вид он был ну совсем никчемный. Мы вообще удивились, как он смог выжить один после начала эпидемии. Мы несколько месяцев не знали, как его пристроить, и когда уже опустили руки, то сам мужичок попросился работать помощником на местной кухне. Объяснил, что якобы всю жизнь ему это было интересно, но до эпидемии он был столяром, и времени совсем не было, а после эпидемии… ну сами понимаете. Ну, так вот. Этот мужичок – его кстати Джордж зовут – оказался прирожденным поваром. Составил свое собственное меню, и наше питание стало реально разнообразным и вкусным, чем мы не могли похвастаться раньше. Сейчас Джордж – шеф-повар на центральной кухне. Все рецепты, вся добытая или выращенная еда проходят через него. А выглядеть он стал гораздо моложе. Поэтому, друзья мои, не зарекайтесь! Возможно, вы еще сами не знаете, что умеете делать лучше, чем другие!
Заинтриговало. Не то, чтобы я была уверена, что вскоре стану здесь знаменитым поваром или заслуженным учителем, но меня порадовало, что я могу попробовать себя в разных направлениях. И этим людям действительно не безразличны мои собственные желания, раз шестидесятилетнему незнакомцу разрешили стать помощником на главной кухне, то и у меня, возможно, есть шанс. На что-нибудь. Хоть я ни хрена не умею.
Наша машина въехала на небольшую огороженную светлым забором территорию. В ее пределах было два здания и тренировочное поле. Это было понятно, поскольку там стояли манекены и перегородки в виде жирненьких мешков. Среди манекенов бегали пятнадцать человек, а может и больше. За ними наблюдали тренера в военной форме и с тетрадями в руках. Они постоянно что-то записывали и покрикивали на бегающих.
– Это учебный центр, – объяснил Брендан, заглушив машину. – Здесь вы научитесь постоять за себя… ну более или менее. В общем, пока тренер не решит, годитесь ли вы в военный отряд и не проведет экзамен. В ином случае, будем экспериментировать дальше.
Дэйтон присвистнул от возбуждения, на что мама прыснула на него недовольным взглядом.
Выйдя из машины, мы пошли за куратором к ближайшему белому зданию.
– Почему вон те люди одеты в военную форму? Она же зеленого цвета, не черного? – спросил Дэйтон, ткнув пальцем на тренеров с тетрадками и свистками.
– Потому что они военные от пяток до ушей. – улыбнулся Брендан. – Но они так выглядят только в пределах учебного центра.
– Наши захватчики не все были в черном, кстати! – добавил брат.
– Захватчики? – не понял Брендан.
– Джейс и его команда головорезов.
Брендан звонко засмеялся. Однако потом заговорил с неподдельной грустью:
– Если бы вы знали, что произошло с ними, то вы бы поняли, почему они так поступили с вами.
– Мы знаем, что они подобрали людей, и те убили младшего брата Джейса и Гая и сестру Рича. – сказал Дэйтон, на что Брендан обернулся с поднятыми от удивления бровями.
– Серьезно? Они вам рассказали? – недоверчиво уточнил Брендан.
– Да. Когда мы ехали сюда.
– Хм. – Брендан пошел дальше. – Это необычно! Они вообще ни с кем об этом не говорят, тем более с незнакомцами извне, и тем более сам Джейс. Он запретил какие-либо упоминания об этом случае в его присутствии.
Если до этого мне и так были непонятны решения Джейса, то теперь это вообще выходило за рамки. Когда он рассказал об этом, я слышала высасывающую пустоту в его голосе, но не могла даже представить, насколько она действительно огромная и ненасытная. Но вопрос оставался открытым: «Почему Джейс не грохнул нас тогда?»
Кажется, Дэйтон думал о том же, потому что вопросов от него больше не последовало, а мы тем временем подошли к входу в здание. Внутри все было темно-зеленым.
Пройдя по длинному коридору с множеством закрытых дверей, мы остановились около последней, и Брендан, развернувшись на пятках, кивнул головой в ее сторону.
– Вам сюда! – воскликнул он и, постучав в дверь пару раз, повернул ручку.
Переступив через порог, мы встретились с суровым взглядом сурового человека. Он абсолютно не выразил никаких эмоций по поводу того, что кто-то вошел в его кабинет. Я думаю, что если бы на нашем месте был единорог, то он точно так же посмотрел бы и на него.
Брендан не последовал за нами: он закрыл дверь с другой стороны, после чего послышались его удаляющиеся шаги.
Человек лет пятидесяти с грозным взглядом и плотно сжатыми губами просто осматривал нас две минуты, а потом мама все же решилась сказать: «Здравствуйте!». Это будто стало для него толчком и полной неожиданностью, потому что он дернул головой в ее сторону и легонько кивнул на старые стулья сбоку. Видимо, нам приказали устраиваться поудобнее.
Человек еще какое-то время что-то писал, а мы подозрительно переглядывались, потому что, собственно, ничего более не оставалось.
– Имена! – гаркнул человек через пару минут так внезапно, что мы вздрогнули.
– Эм, я Норин, это Дэйтон и Алексия. – быстро пробормотала мама.
– Фамилия! – не менее требовательно воскликнул человек.
– Ройс!
– Сюда приходить каждый день с семи утра до пяти вечера! Одежда черная! Никаких побрякушек: часов там, браслетов, цепочек и чего еще… Если умеете стрелять или драться, то сообщите вашему главному тренеру! Вообще обо всех своих полезных навыках сообщите главному тренеру. Понятно это? – говорил он так грозно и громко, что захотелось прямо сейчас бежать к главному тренеру и докладывать, что я умею мыть полы.
– Да, понятно. – изумленно ответила мама.
– До свидания! Выход – знаете где!
И он продолжил писать что-то в своих бумагах. Мы быстренько вскочили и друг за другом вышли в коридор, закрыв за собой дверь.
– Вот дерьмо! – воскликнул Дэйтон, не беспокоясь, что тот человек мог его услышать. – Что это было?
– Пошли на выход. – мама была в аналогичном состоянии.
У выхода из здания мы нашли Брендана, который с кем-то говорил по рации, но увидев нас, он быстро распрощался и улыбнулся во все свои зубы.
– Понравился наш полковник? – саркастически подмигнув, спросил он.
– Мы в восторге! – ответил брат.
– О, я знал! Он у нас выдающаяся личность. Всем нравится.
– Ты издеваешься? – скривился Дэйтон.
– Конечно, издеваюсь! – засмеялся Брендан. – Но он лучший по подготовке военных и защите южной части. Да, и мужик не плохой, если удается узнать поближе.
– Понятно! Что дальше?
– А дальше у вас свободное время. С завтрашнего дня начнутся тренировки и напряженный график. А мне пора. Увидимся!
Попрощавшись с нами, Брендан сел в машину и уехал. Правда, он пообещал, что постарается заезжать к нам почаще, чтобы помогать и «развлекать». Мне не нужно было смотреть на Дэйтона, чтобы понять, что тот думает на самом деле: Брендан собирался приударить за мной. Не могла сказать, что брат не прав, потому что все время наш куратор то подмигивал мне, то улыбался, хотя он вообще очень часто улыбался. Вообще создалось впечатление, что это самый жизнерадостный человек из всех, кого я встречала.
Посмотрев немного на бегающих и прыгающих людей на полигоне, мы вышли с территории Учебного центра и пошли гулять.
Брендан дал нам карту со всеми домами и нужными отметками. Там были указаны магазины, прачечные, учебный центр, школа, парикмахерская, которую мы скоро должны были увидеть, судя по карте, и многое-многое другое.
Мы часто спрашивали родителей, была ли Сфера похожа на бывшие города до начала эпидемии, на что они печально смеялись и говорили, что это как черное и белое. И теперь после маминых слов «Община напоминает мне прежние города» я поняла, насколько узким был наш вопрос.
Проходя мимо однотипных светлых домиков, я исподтишка подглядывала в окна. Там все было с душой, аккуратно, уютно. Картинки висели. В Сфере все это было строго запрещено.
Когда мне было лет одиннадцать, по Сфере разнеслась новость, что семья Смит, живущая неподалеку от нас, развесила по своей комнате листки с какими-то нарисованными каракулями и сшила из салфеток шторы и покрывала на матрас. Роланда Смита, отца семейства, за это казнили. Все вещи конфисковали. Спустя два месяца миссис Смит покончила с собой, и их двух несовершеннолетних детей отдали в другие семьи.
Если до этой истории Дэйтон и я изредка таскали домой самодельные брелоки или вязаные платки, то после нее как отрезало. Родителям даже не пришлось остерегаться этого.
Сколько времени мне надо прожить здесь, чтобы захотеть приобрести вазу или картину? Боюсь, что это уже хроническое.
Мы миновали парикмахерскую и офис Николаса, пару магазинов и большое здание в семь этажей, огороженное сетчатым забором с колючей проволокой. Если верить карте, то это был военный центр. Здесь тренировались уже отобранные охотники, и также тут хранился большой запас оружия и бронетехники.
Не нужно быть гениями, чтобы понять, что мы шли вдоль северной части. Здесь не было никаких границ или огромного дорожного указателя, но люди и атмосфера там значительно отличались. В основном, все проходящие были мужчинами, и у каждого был внушительный запас огнестрельного и холодного оружия. Только северяне могли носить его в открытую в пределах города. Кроме того, если южные лужайки были зеленые, ухоженные с деревьями и кустами, то здесь кругом был асфальт и только асфальт. Я не увидела травы даже вокруг зданий, не говоря уже о деревьях.
Северная часть была раза в четыре меньше южной. Но, во-первых, она намного плотнее застроена. Во-вторых, к ней прилегали огромные сельские поля.
Начало северной территории напомнило Сферу: асфальт, серые дома, вооруженные военные. И стало намного легче дышать, когда мы вернулись к уютным светлым домикам и уже привычной зелени.
Казалось, что мы гуляли целую вечность, прежде чем стемнело. Довольные и уставшие мы вернулись в свой новый дом.
Меня все чаще и больше тревожили мысли о моем проступке с лекарствами. Теперь, когда мы нашли такое место, кошки на сердце скребли от мысли, что моим родным придется бежать и отсюда из-за того, что я сделала. Неужели, эта вина будет преследовать меня до конца жизни?
Лежа на своей постели, я уговаривала себя, что в Сфере меня уже забыли. Прошло больше месяца, и это были какие-то невинные баночки с пилюлями. Все же, нас бы уже нашли и наказали. Да? Это точно! Нас никто не ищет, и Сфера продолжает жить как жила. С Алексией Ройс или без нее.
С улыбкой облегчения я уснула.
.............................
Когда в бордовый кабинет постучали, Президент не сразу разрешил войти. Он стоял у окна, смакуя ледяной бренди, сохранившийся со времен До, и оттягивал время, представляя, каким напряженным ожиданием мучается тот, кто за дверью. Ему нравилось даже малейшее проявление власти, будь то отданный смертный приказ или разрешение войти в свой кабинет. Эта мысль даже заставила его еле заметно улыбнуться.
– Войдите! – сказал Президент спустя целую минуту.
Мистер Уокер с полковником так отчаянно ворвались в кабинет, будто не они только что смирно стояли за дверью. Не смея заговорить без разрешения, оба уставились на спину Президента.
Допив свой двадцатилетний напиток, Президент повернулся и понял по горящим глазам Уокера и Паркера, что новости на сей раз хорошие, чего не было уже очень давно.
– Предположу, что вы с хорошими новостями? – уточнил он.
– Да, сэр! – одновременно ответили оба, чем несказанно рассмешили Президента, но он, конечно, не подал виду.
– И по какому поводу хорошие новости? Нашли тех, кто поджег склад?
– Увы, сэр! Этот инцидент еще расследуем! – немного погрустнев, сказал Мистер Уокер. – Но мы нашли семью Ройс.
Ни один из них не понял бы, насколько Президент сейчас обрадовался, хоть и не показал этого внешне. Так случилось, что за все прошедшее время и все вставшие острые проблемы он так неистово возненавидел Алексию Ройс, что считал ее поимку делом личного возмездия. Даже прекрасно отдавая себе отчет, что это не она начала революционное восстание в Сфере, Президент все равно поклялся себе, что найдет ее и публично казнит в назидание другим. Тот факт, что семья Ройс стала спусковым крючком к беспорядкам, заставил Президента возненавидеть этих трех человек, которые не имели ни малейшего понятия, что происходило в Сфере после их побега.
– Где?
– В Гроджтауне, сэр! Их доставили туда день назад.
– Доставили? – переспросил Президент, прищурившись.
– Охотники Блэка, сэр. Нашли их где-то и привезли в общину. – ответил безопасник.
– А где нашли, не уточнили? – заинтересовался Президент.
– Нет, сэр! Я так понял, что в какой-то глуши, которую эти охотники знают как свои пять пальцев, но раскрыть это место представляется маловероятным, сэр!
– Когда Блэк их вернет?
Тут Президент понял, что не все так гладко, как хотелось бы. Понял он это по двум переглянувшимся подчиненным, которые вдруг резко притихли и будто уменьшились в росте.
– Господин Президент, с Блэком еще не говорили.
– Как же вы узнали о Ройсах?
– Доверенный человек сообщил.
– А Блэк знает, что в его общину пришла разыскиваемая мной семья преступников?
– Думаю, что да…
– Думаете, что да?! – гневно уточнил Президент.
– Сэр, Блэк и его приближенные пока не выходили на связь, но наш человек сказал, что без их ведома ничего не происходит. Поэтому я посмел предположить, что он должен знать о семье.
На этот раз, даже несмотря на свой невероятный самоконтроль, полковник и безопасник увидели, что Президент закипал в ярости. Он достаточно знал Блэка для того, чтобы согласиться с предположением мистера Уокера, но недостаточно, чтобы понять, что тот задумал.
Мысли возникали и сталкивались в голове Президента, поскольку он не мог допустить безоблачную жизнь Алексии Ройс в Гродже, да еще и под защитой его некогда приемного сына. Но и не мог дать понять Блэку, что за его спиной Президент подослал в его любимую общину шпиона. Узнай его приемыш об этом, он сразу расторгнет соглашение и выставит Президента в худшем свете перед остальными общинами… это в лучшем случае. В худшем – Гроджтаун заявит о нарушении границ (что обязательно поддержат как минимум две общины) и объявит войну, в которой до кучи будет участвовать Нью-Йорк.
– Надо подождать. – подытожил Президент самому себе.
– Нам подождать, сэр?– не понял Паркер.
– С Блэком подождать, баран! – рявкнул тот. – Свяжитесь с нашим человеком . Пусть разузнает абсолютно ВСЕ о Ройсах. Пусть по пятам за ними ходит. Мне плевать, как он это сделает, но я должен знать о каждом их шаге и вздохе.
– Да, сэр! Будет сделано, господин Президент! – наперебой заговорили мистер Уокер и мистер Паркер, которые давно так не потели, и дело было совсем не в температуре в кабинете.
– И нужно еще кое-что сделать, – подумав, спокойно добавил Президент. – Отловите мутантов и поместите их в закрытую фуру. Подкармливайте, чтобы они там не впали в спячку.
– Сэр… так точно! – неуверенно сказал полковник Паркер, не осмелившись узнать зачем.
– Если Блэк не вернет Ройсов в ближайшие дни, значит они попадут в Учебку. Пока они там, их не достать. Но как только выпустят, мы примем меры. Все понятно? Пошли вон!
.............................
Начались тренировки.
Сначала было очень сложно. У меня абсолютно ничего не получалось. Когда мы проходили полосу препятствий, я постоянно падала, налетала на все подряд, и если честно, вообще не понимала, что от меня хотят.
– Здесь вы пробудете минимум месяц! Дальше вы либо перейдете в военный центр для более серьезных тренировок, либо подберете себе профессию по душе. Но в обязательном порядке каждый новоприбывший житель должен научиться защищать себя и обращаться с оружием. Это закон! – таковы были первые длинные предложения от уже знакомого нам полковника, которого звали Джордж Бостон.
От него же мы узнали фамилии всех остальных людей, ранее встречавшихся нам, поскольку Полковник Бостон называл всех только по фамилиям. А мы получили свои заслуженные прозвища, такие как: Ройс-мама, Ройс-сын и Ройс-дочь. Полковник Бостон сказал: «Мне насрать на ваши имена, я их все равно не запомню!», и обозначил нас именно такой иерархией. Возразить было нечего.
После этой вступительной речи он отправил нас на тренировочный полигон в распоряжение нескольких старших тренеров. К нашей несказанной радости, это оказались мужчины менее сурового помола, чем полковник.
С нами должны были нянчиться трое военных, представившихся как Дэвис, Миллер и Уилсон. Дэвис был самый старший: и по званию, и по возрасту. Ему было примерно сорок пять. Он мне сразу понравился, потому что, несмотря на суровый взгляд, говорил с нами тепло и спокойно отвечал на все наши дурацкие вопросы. Миллер особо не разговаривал, а только измерял результаты, подсказывал, когда надо, и записывал все, что было необходимо записать. Уилсон был парень не больше тридцати и, учитывая все его многочисленные шрамы на лице, шее и руках, он не раз побывал в кровавых бойнях. Видимо, поэтому он был наравне с Миллером и Дэвисом несмотря на разницу в возрасте. Одевались они одинаково. Лишь майки были разных оттенков, а камуфляжная расцветка военной формы уже выцвела и придавала трем воякам образ заядлых бойцов.
Я узнала, что существует целая классификация пистолетов: Таурус, Беретта, Браунинг, Кольт, Вальтер, Ругер и еще бесчисленное множество. Как сказал Миллер, самым популярным пистолетом среди выживших стал Глок. Он был достаточно легким для производства на оружейных заводах и прост в эксплуатации. Но моим любимым стал пистолет Беретта. Хоть он и весил больше Глока, его стальной корпус со значком на рукоятке меня очень привлекал. Дэйтону больше всего нравились револьверы, с которыми у меня как-то не сошлось. Я, конечно, научилась ими пользоваться, но перезарядка крутящегося барабана давалась мне медленнее, чем магазина в Беретте.
Нас учили обращаться с автоматами, снайперскими винтовками, штурмовыми винтовками, ружьями, обрезами и современными дробовиками. Даже у ножей были свои названия: Боуи, Танто, Дроп поинт, Спинт поинт…
Новая информация поступала очень быстро, но мы старались все записывать и запоминать. Прошло немало времени, пока мы втянулись и перестали скулить на каждом углу.
Нас одевали в камуфлированную военную форму, в непромокаемые костюмы, в бронежилеты. Мы бегали по темному павильону в касках с очками ночного видения в наколенниках и налокотниках. Бегали длинные дистанции в тяжеленной военной разгрузке (это, оказывается, такие жилеты для удобного ношения боеприпасов), и она только на вид была не особо тяжелой. Пробежав треть мили, я задыхалась так сильно, что была уверена, что сейчас выплюну легкие.
Были и «физически легкие» дни, когда мы учились оказывать первую помощь пострадавшему: делать искусственное дыхание, накладывать жгуты и швы. Медики из центра рассказывали нам про всякие лекарства и их действия: антибиотики, обезболивающие средства, таблетки для обеззараживания воды (мама сочла их наиболее полезными), антиаллергические средства и даже медикаменты от поноса и рвоты.
Я теперь умела ориентироваться по компасу, пользоваться биноклями ночного и инфракрасного видения и знала в каких случаях нужно выстрелить в воздух из сигнальной ракетницы.
Помимо всех жизненно важных знаний, которые мы получили, самым шокирующим стал урок ориентирования по карте. Не то чтобы мы бы не разобрались, но тут мы узнали, что Сфера и Гроджтаун далеко не единственные развивающиеся города. И каково было наше удивление, что действующих общин было не две и не три, а целых семь! Семь небольших (или больших) новых городов, которые состояли из живых людей. Это стало настолько шокирующей новостью, что казалось, будто мы спали двадцать лет и вот сейчас проснулись, а мир кардинально изменился. Но самым страшным было то, что люди, оставшиеся в Сфере, изо дня в день работающие и исполняющие свой долг, даже и не догадывались о существовании еще шести других ново-отстроенных городов.
У каждой общины было свое название и какие-то присущие только ей особенности, благодаря которым, община и держалась. А между этими городами были связи: дружеские, деловые, напряженные или даже вражеские. Но в любом случае, все в этом новом мире строилось на обмене нужными ресурсами. Кто-то владел энергетическими станциями, кто-то оружейными заводами, а кто-то людьми. К самому большому моему разочарованию относилась община Глондар, которая вела активное порабощение людей. Их меняли на что-то важное, а важного в Глондаре было навалом: оружие всех видов, электроэнергия, переносные генераторы, автомобили и горючее для них, редкая еда (откуда она там бралась – никто не знал), и самое главное – это редкие профессионалы. В Глондаре было наибольшее количество врачей, инженеров, технологов и многих других специалистов, которые, конечно же, были там рабами, и в обмен на жизнь и пропитание были вынуждены предоставлять свои услуги.
Кто реально вел обмен с рабовладельческой общиной – никто точно не знал, но были предположения, что Сфера нет-нет, да и промышляла этим. Нас также уверили, что Гроджтаун не участвовал в этом, либо Блэк это тщательно скрывал. По крайней мере, население переписывалось каждый год, и каких-либо изменений в списках Николас не выявлял. Нас убедили, что население только пополняется. Бывали случаи, конечно, когда люди умирали от старости или неизлечимой болезни, или были съедены мутантами, но это был ничтожный процент по сравнению с тем, сколько людей сюда приходило ежегодно.
Также нам рассказывали про эволюцию мутантов: что они изначально делали, как изменялись, что умеют делать сейчас, как действуют и существуют. Разница в их эволюции примерно как между гусеницей и бабочкой: если раньше они были тупые, ведомые лишь животным голодом и абсолютно никак не защищались, то сейчас дело обстояло вовсе наоборот. Они были быстрыми, резкими, хитрыми, действовали стаями, отлично охотились, прятались и следили за добычей. Единственное, что играло в пользу людей, – это количество оставшихся тварей. По исследованиям, мутантов осталось примерно по одному на пятьдесят живых людей. Но одна такая тварь стала такой же опасной, как эти самые пятьдесят людей без оружия.
Когда мы рассказали историю про нашего первого мутанта в лесном домике, то Дэвис сообщил, что нам НЕВЕРОЯТНО повезло, и он практически прировнял наше выживание к чуду. Предположив, что это был недавно обращенный и не до конца изменившийся мутант, он добавил «к огромному счастью».
Спустя два месяца, когда тело перестало ныть от физических нагрузок, мышцы перестали рьяно гореть после двух километров пробежки, а организм полностью привык к ежедневным тренировкам и воспринимал их как должное, я начала получать от этого непередаваемый кайф.
Несмотря на то, что нас еще не тестировали и не выпускали за пределы общины, я чувствовала себя намного уверенней. С силой и выносливостью появилось четкое осознание, что теперь я могу постоять за себя (по крайней мере, смогу долго бежать, не выплюнув легкие).
Мама спокойно относилась ко всему, что с нами происходило, но несмотря на то, что у нее были отличные навыки бойца – так сказал Уилсон – она не переставала твердить, что будет работать на мирной должности внутри города. Ей хотелось попробовать себя в сельском хозяйстве. Как оказалось, ее всегда привлекали растения и сады. Еще она была не прочь преподавать – это была мечта ее детства. Мы с Дэйтоном лишь успевали переглядываться. Это ли наша мать?
В отличие от нее, Дэйтон все два месяца, каждый день, каждую минуту, пребывал в эпическом восторге. Каждая новая тренировка и полученное знание укореняли в нем решение стать охотником. Он постоянно твердил об этом, не обращая внимания на мамины грозные взгляды.
До конца обучения оставался еще месяц, который был отведен больше теоретическим лекциям и специализированной военной подготовке, а значит оставалось больше времени на личные дела.
Мы сдружились с Бренданом, который оказался отличным парнем с хорошим чувством юмора и нескончаемым оптимизмом. Когда он перестал флиртовать со мной при каждом удобном моменте, мы – Дэйтон, я и Брендан – стали много разговаривать и гулять вокруг учебного центра.
Брендану было четыре года, когда все началось. Его спасли родители, из которых в живых остался только папа. Брендан его опекал и оберегал, и именно из-за него не стал охотником, хотя рекомендации у него были самые подходящие. Ник и Такер относились к нему очень уважительно, и мне было ясно почему: Брендан был умным и часто подмечал то, что заурядным взглядам было неподвластно. Но он не был снобом и занудой, чем очень радовал моего брата.
Мы перезнакомились со всеми соседями в округе, но с ними общалась в основном мама. Контингент, преимущественно, был ее возраста. Молодежи было мало. Вообще людей моего возрастного промежутка почти не было. Либо все были старше двадцати пяти, либо младше Дэйтона. Начало Катастрофы вызвало мощную демографическую дыру размером в целое поколение.
Еще в Учебном центре мы познакомились с Велдоном, который упорно настаивал, чтобы его называли Валли. Странный паренек, чуть младше Дэйтона, на наших глазах вошел в историю Учебного центра тем, что абсолютно не подходил на роль бойца. За весь период он так и не научился быстро бегать, метко стрелять и даже перепрыгивать через козла. Дэвис, Миллер и Уилсон уже стали переживать на его счет, поскольку последние экзаменационные тесты принимал сам Полковник Бостон, но тут для Валли случилось чудо.
В Учебном центре вырубило генератор, и во всем комплексе отключилось электричество, создав ряд сложностей для тех, кто в нем находился. Все, кто был внутри, попросту оказались заперты, потому что двери открывались лишь магнитным ключом. Пока старшие суетились, искали фонарики и решали, как и кого отправить к Нику, Валли с нашей помощью пробрался в сервисный пункт и путем лишь ему известных махинаций отремонтировал и преобразовал три старых генератора в один источник энергии, благодаря которому все люди смогли выйти из комплекса. Его чудо-изобретение проработало всего четыре часа, но за это время уже привезли новый генератор с северного склада и наладили энергоснабжение с активным участием Валли.
Полковник Бостон лично поблагодарил электро-спасителя и освободил от сдачи всех нормативов, направив того прямиком в инженерный цех. А мы с Дэйтоном, послужившие Валли держателями для фонариков, сдружились с ним навсегда. Такого чокнутого и влюбленного в железки человека я не встречала никогда.
Когда настало время заканчивать учебу и сдавать экзамен, я даже не переживала. А еще я знала, что хочу попробовать себя в роли охотника, как и Дэйтон. Во-первых, я не представляла себя без брата, а во-вторых, ничего теперь меня не привлекало больше, чем ощущение драйва и моя Беретта (Дэвис разрешил оставить пистолет себе). К отчаянному сожалению мамы, мирной жизни мы не хотели. Скажи мне кто-то четыре месяца назад после первой встречи с мутантом в лесном домике, что я захочу добровольно разгуливать по заброшенным городам, я бы сразу застрелилась. Ах, хотя тогда я еще не умела стрелять, наверняка бы промазала.
В общем, экзамены мы все трое сдали на отлично, как и большинство тех, кто проходил одновременно с нами, но в охотники решили податься только мы с братом и еще двое парней: Томас и Халк. Второго на самом деле звали Дэном, но из-за любви к каким-то комиксам его стали называть именно так. Ребята были неплохие. Остальные же учащиеся решили податься в медицину, кулинарию, производственные цеха и сельское хозяйство. Распрощавшись и пожелав всем удачи, мы с Дэйтоном и мамой отправились домой готовиться к новому этапу нашей жизни. Но прежде чем он начнется, мы с братом пообещали друг другу, что сегодня обязательно сходим в бар.