Тебе травиться никотином моим, тебе кашлять моими смолами.
Выдыхай, скорей, мой последний дым и закрывай окно, а то холодно.
Сосуществовать с тобой тяжко. Каждый твой вздох - моё проклятье. Сколько тщеславия в тебе, сколько жажды диетической крови - столько во мне извинений за тебя, внутренних, надрывных. Думаешь, что нам станет лучше от твоих идей, но как бы лестница в небо не оказалась расшатанной стремянкой. Твоя особость устроила нам очень жуткую судьбу, живём с тобой в любви и согласии несогласных.
- Я знаю, кто меня убил, Нагайна. Я в него влюбился.
Змея лениво открыла глаза, и глянув на печального избранника хозяина, закрыла вновь, оставив рефлексию без ответа. Гарри, полулёжа в кресле, гладил её пальцами и, слушая белый шум мэнора за дверью, вдыхал дорого стоящий воздух со страстью мертвецам неприсущей.
Он мог сколько угодно драться за Тома с другими, переименовывать из убийцы в новатора, лгать без методички и улыбаться совсем нефальшиво. Он умел смотреть на аристократов так, словно они пыль из под его подошв глотать недостойны, он знал, как бравировать перед друзьями, как отваживать подхалимов. Ебало на любой случай, а на базар - фильтр, ведь жизнь полна саспенса.
Однажды где-то Гарри услышал фразу, которая врезалась в его память отражением бесконечной любви и честности: "Как я могу лечь в постель с любовью своей жизни с руками по локоть в крови?". У Темного Лорда совершенно не было в этом проблемы, он залезет Гарри в жизнь, в голову, в душу, в жопу, если ему это будет нужно. Но Гарри нравилось думать, что он такого не сделает, ведь Том выбрал его, хотя не должен был. Гарри так бесил его, что Том влюбился.
Так приятно идти с ним за руку в спальню по шелку, слушать его голос, не задумываясь, видеть, слушать и думать избирательно, плясать под чужую дудку на чужих костях, обманывая себя, что хруст ему чудится. Вместе с Томом Реддлом и его ямочками, он влюбился в Лорда Тьмы, но долго отмахиваться от совести, мол, "Волан-де-Морт - это по работе" не вышло.
Без пизды, Гарри изменился под влиянием обстановки и главного действующего лица, но он хотел бы от всего сердца измениться настолько, чтобы не чувствовать этой боли и сожалений. Перекроить саму свою суть, изгнать из себя всю эмпатию, всю тоску, страх за других людей. Чтобы больше никогда не размазывать сопли, сотни раз умирая за большую любовь.
