Воздух, которым ты дышишь

Глава 3

Май 1999.

— Грейнджер.

Первое осознание, которое яркой вспышкой пронеслось в её голове, было то, что она совершенно успела забыть, как звучит этот голос.

Казалось, что все остальные органы чувств, отвечающие за восприятие любой информации извне, отключились словно по щелчку рубильника, оставляя лишь слух, сейчас обострившийся в несколько сотен раз.

Гермиона помнила с каким звуком вдребезги разлетается стекло. Как сложно потом собирать мелкую крошку под ногами, превращающуюся в пыль и въедающуюся в кожу, глубоко застревая внутри. Она помнила скрип старых дверей шкафов и ещё тысячи других звуков, которые слышала за всё время нахождения в этой квартире. Готовая поклясться всем, что у неё до сих пор осталось в этой жизни, она с уверенностью могла сказать, что этот голос, звон которого всегда контрастировал с лёгкой хрипотцой, никогда прежде не звучал в этом помещении. Этот голос мог лишь сопровождать её фантомные боли, преследовать во снах или ежедневно крутиться в голове. Но только не существовать в реальности.

С такой интонацией, тембром и излишним придыханием её фамилию умел произносить только он. Из уст любого другого человека она всегда звучала сухо, привычно и самое главное совершенно не значимо.

Только Драко Малфой мог собрать обычный набор букв в фамилию, которая за последний год так часто произносилась со всех сторон, что в какой-то момент девушке начало казаться, будто кто-то пытается отобрать её у самой себя. И только он мог произнести это так, чтобы хватило одной проклятой секунды для возвращения смысла, содержащегося в ней изначально.

— Грейнджер, — ещё раз, словно идиотское желание, с которым ты не можешь бороться, когда хочешь надавить на рану, для подтверждения того, что тебе действительно будет больно. — Ты меня слышишь?

Если бы у неё хватило сил произнести хотя бы одно слово, Гермиона непременно ответила бы, что слышать, это единственное, что ей удавалось делать на данный момент.

Она не видела и не ощущала, будто её тело поместили в странный вакуум, благодаря чему всё находившееся вокруг потеряло фокус, сохраняя лишь размытые образы, стирающие черты которых ей так необходимо было увидеть.

Если бы Гермиону Грейнджер однажды попросили описать, как люди сходят с ума, недолго думая, она смогла бы в деталях описать каждую стадию происходящих психологических изменений. Она бы рассказала о том, как всё начинается с лёгкого недомогания, а потом просто упускаются все моменты, переходя к последней стадии, когда кровь, льющаяся из вен, уже пачкает всё вокруг. И ощущение неконтролируемой безвольности, которая приходит в редкие минуты осознания, вместе с нахлынувшим чувством вины за то, что потеряны все силы, чтобы справиться с этой болью.