Штрихи | CюэСяо

Первые впечатления

Еще более далекий флэшбэк.

---

Сюэ Ян сверлит взглядом лежащее перед ним на столе тело с разверзнутым нутром — м-да, надо было заранее разметку нарисовать, где резать, а то все криво-косо... В следующий раз так нельзя! И наконец он со вздохом смотрит на стоящего напротив Цзинь Гуанъяо, который уже битый час там торчит в ожидании, когда на него обратят внимание. Будь это кто другой, можно было бы подумать, что надзирателя приставили, но этот явно по другому поводу заглянул. Так старательно растягивает губы в доброжелательной улыбочке да ручки к груди прижимает в умилении!
— Мой дорогой друг, ты же знаешь, как я к тебе отношусь? — приторным обволакивающим голосом тянет он вместо приветствия. А затем заботливо зажигает вспышками духовной энергии угасающие свечи — в поместье для экспериментов всегда довольно темно, нечего глаза ломать.
— Знаю, — улыбаясь в ответ, кивает Сюэ Ян, но недоверия своего не скрывает. Несмотря на то, что Яо — единственный, кого вообще тянет любезничать с бывшим босяком, привыкнуть к этому до сих пор не получилось. Взором выискать подвох в облике друга тоже не удается, потому приходится напрямую спросить: — Чего тебя сюда принесло, не любоваться же видами вздумалось?
Цзинь Гуанъяо придирчиво осматривает небольшое помещение и ухмыляется, качая головой. Трупами с кишками наружу его не испугать, но и истинного наслаждения ему сие зрелище не приносит. Вот лежал бы на столе его какой-нибудь знакомый, кто ему кровь успел попортить... Ах, мечты-мечты! Рано или поздно он их обязательно исполнит, в этом можно не сомневаться, главное — самому на этом месте не оказаться.
— Я пришел исполнить свой дружеский долг.
— Это какой же?
Дражайший приятель принес конфеты?! Может, тангулу? Или яблоки в сахаре? И где же он их прячет?
— У тебя прекрасный шанс высказать разом все, что ты думаешь по поводу даосов, чтобы я этого никогда больше не слышал.
— Что?.. — в изумлении застывает Сюэ Ян. Он уже только примеривался, как бы половчее сказать, что кормить его придется с рук, потому что свои-то у него извазюканы, а тут... — Какие еще даосы?!
— Самые обыкновенные, — терпеливо отвечает Цзинь Гуанъяо. — Вернее сказать — необыкновенные, раз они тебе покоя не дают с момента вашей встречи.
«Вашей»! А самого Яо там, что ли, не было?
— Чего это они мне покоя не дают? С чего ты взял?
— А с того, что у тебя за последнюю луну проявилась невероятная способность переводить любой разговор за три фразы на почтенных господ даочжанов! — восклицает милый друг, взмахивая руками. А после предупреждающе поднимает перед собой ладонь, призывая не перебивать: — И, признаться, мне это уже оскомину набило. Так что я решил, что проще один раз дать тебе выговориться до конца и тем самым избавить себя от головной боли.
— Нашел «почтенных»! — презрительно фыркает Сюэ Ян. — Вонючие даосы, терпеть их не могу... К чему о них говорить-то, век бы об этих ублюдках не знать...
Он в отвращении передергивает плечами и решает углубиться в труп. Тот тоже с душком, но не бросается напыщенными фразочками и мухогонкой не размахивает. Чудо просто! Только вот внутренностей в нем многовато... Сюэ Ян хватает со стола нож с длинным изогнутым лезвием и краем глаза замечает, что Яо со снисходительным видом кивает в такт словам собеседника, словно подбадривая. Ну неужто ему настолько скучно, что возжелал сказочки послушать? Разве только из исключительно дружеских чувств Сюэ Ян готов его развлечь.
— Ладно, если тебе так приспичило... — качает головой он.
С чего бы начать? Сперва нужно вытащить добрую половину требухи, только лишнего не резануть — в планах оставить мертвяка не легким, как пушинка, а то свалится с первого же пинка... Ну и заодно следует поведать любезному Цзиню, за что же святой даосской братии просто жизненно необходимо пойти утопиться в нужнике.
— Погоди, — прерывает поток страстной брани Цзинь Гуанъяо спустя некоторое время. — Я что-то не пойму: ударил тебя господин Сун Цзычень, но чем же заслужил едва ли не большую хулу Сяо Синчэнь? Он ведь ничего тебе не сделал.
Сюэ Ян с недоумением глядит на друга. Что за дурные вопросы?
— Цзычень этот... Что за глупое имя... — бормочет он и ловит ехидную улыбку Яо. Тому, видать, очень хочется пройтись относительно имен — сейчас этого гнусного Ченмэя попомнит, как пить дать! Лучше продолжить, пока рта не раскрыл. — Если я его повстречаю, он пожалеет о том, что тогда не сунул себе эту мухогонку в свою даосскую задницу. А второй святоша...
Цзинь Гуанъяо изо всех сил излучает волны участия и сопереживания, вопрошая:
— Так что же с ним не так?
— Спрашиваешь еще! Да ты видал, как он на меня смотрел? Как на ярмарочного дурачка, еще и потешался! Думает, что лучше меня!
— Да неужели?
— «Ах, он такой юный!», — пискляво передразнивает Сюэ Ян. За верность слов не ручается, но общий смысл остался.
— Но ты ведь и правда очень юн, — возражает Цзинь Гуанъяо и отшатывается назад от брызг застарелой крови из раздавленного в пальцах собеседника какого-то внутреннего органа — так с налету и не понять, какого.
— Ты вообще на чьей стороне? — шипит Сюэ Ян, вытирая ладони об стол.
— Только на твоей, дражайший.
Почти жаль, что этот лис золоченый успел увернуться! Как он смешно вопит, когда в него всякая пакость летит... Сюэ Ян вновь глядит в порядком опустевшего покойника, прикидывая, чем же его лучше начинить. Может, огненными печатями? Ткнет такого какой-нибудь глупый заклинатель своим мечом, да сам загорится... Нет, эти благочестивые подонки сами клинками не размахивают, те у них летают по указке! Цзянцзай этому учиться упорно не желает, ему в руках хозяина надежнее, пьют кровь вместе. Так, о чем это он? За что же похвалит папашка Цзинь?..
— А-Ян, — вдруг ласково заводит Яо, — скажи мне... Когда ты был маленьким, ты бил девочек?
Что тут удивительнее: такое обращение или странный вопрос, неясно.
— В основном это они меня лупцевали, — невесело усмехается Сюэ Ян, вспоминая скорбное детство на улице. В Куйчжоу было несколько бродячих девок: вот они очень любили у беспалого мальчишки отбирать то, что тот успел стащить. Впоследствии они об этом пожалели. — А чего это тебе интересно стало?
Цзинь Гуанъяо хмурится и вздыхает:
— Неудачный пример, не бери в голову... Ладно, продолжай.
Ишь, неугомонный да любопытный какой! А слушает так, будто ему впрямь интересно, как же именно и насколько гадостно улыбается этот его Сяо Синчэнь, а голос у него и того тошнотворней... Вот словно сейчас тут рядом стоит — вспомнить несложно, чтобы все впечатления описать с изумительной точностью!
— Я к тебе сегодня ночью приду, — в завершение своей пламенной речи заявляет Сюэ Ян. А ведь и правда легче стало, как вылил ушат помоев... Жаль, не на настоящие даосские головы, но так тоже сойдет.
— О нет, воздержусь, — с пренебрежительным смехом отзывается любезный друг.
— Да ладно, я ж вымоюсь! — Сюэ Ян расценивает этот отказ как неодобрение пятнами крови и внутренностей на его ханьфу. Да не только на ханьфу, если честно...
— Все равно — забудь об этом. Больше я тебя в постель пускать не стану, — спокойно отвечает Цзинь Гуанъяо. Улыбается он уже не так мерзенько, а даже с какой-то заботой, что ли? Тьфу, если бы так пекся — не стал бы слать куда подальше!
— А как же дружеский долг? — с желчным смешком спрашивает Сюэ Ян. Сказать по правде, не так-то и щемит: нет так нет, мало девиц в округе, что ли? Их обслуживать не надо, да по башке они не дадут поутру — сами сбегут гораздо раньше.
— Именно потому, что я твой друг, мы это прекратим. А еще я не хочу пасть жертвой твоих юношеских фантазий.
— Каких-таких фантазий? — ошарашенно восклицает Сюэ Ян. И кричит вслед развернувшемуся и спешно удаляющемуся из комнаты Цзиню: — Эй, ты о чем толкуешь?!
Но тот предпочитает только захихикать и оставить без ответа. Через несколько лет тот сам отыщется, да только не приятель все по полочкам разложит... А пока что — все-таки что запихать в этот труп?

Сяо Синчэнь искренне любуется раскинувшейся цветущей равниной, разделенной надвое широкой полосой протоптанного тракта, по которому лежит долгий, но не изматывающий путь. Вдоволь насмотревшись, он переводит взгляд на так же степенно идущего рядом с ним заклинателя, и закусывает губу в нерешительности. Однако тот быстро замечает повышенное внимание к себе и первым заводит разговор.
— Тебя что-то беспокоит? — бесстрастно спрашивает Сун Лань. И кому-нибудь со стороны может почудиться, что на самом деле ему совершенно неинтересно душевное состояние друга, но это не так.
— Немного, — признается Сяо Синчэнь. — Помнишь, мы не так давно повстречали господина Цзинь?
Собеседник на мгновение задумывается, восстанавливая в памяти события, а затем кивает.
— Помню. И что же не так?
— Не знаю. Но отчего-то та встреча никак не выходит у меня из головы. Этот юноша, приглашенный ученик Ланьлин Цзинь... — после недолгой заминки начинает объяснять Сяо Синчэнь, но не успевает закончить.
— Невоспитанный мальчишка? Чем же он тебе так запомнился? — прерывает его Цзычень. И в его голосе слышны нотки отвращения, словно в миске среди риса обнаружился случайно свалившийся туда жук: неприятная находка, способная отбить всяческий аппетит.
— Не уверен. Он показался мне таким... живым?
— Это ненадолго.
— И что бы это значило?
— Такие люди, как этот адепт, обычно не достигают зрелости, а наживают себе ворох проблем гораздо раньше.
А теперь Сун Лань действительно равнодушен к чужой судьбе, и это почему-то немного обижает, хотя речь-то о совсем постороннем человеке! Все, как верно сказал друг: какой-то безымянный юноша... Как же его звали? Сяо Синчэнь готов поклясться, что господин Цзинь как-то обращался к своему спутнику, но имя напрочь вылетело из памяти, в отличие от его невероятно запоминающейся широкой улыбки. Ведь злился же, а все равно смеялся, так странно!
— Я думаю, им вдвоем очень весело, — говорит Сяо Синчэнь спустя несколько десятков чжанов.
— Кому?
— Господину Цзинь и его спутнику, — поясняет он, хотя, на его взгляд, это весьма очевидно. — Он забавный, разве нет?
Может, не самое подходящее слово для того, кто устроил погром и напал без причин... Или причины все-таки были? Ведь этот адепт давил на то, что его ударили первым, но при этом не поверить Цзыченю, который противоположного об этом мнения, нельзя. Тот не станет кривить душой, не такой он человек.
— Отнюдь, — тем временем не соглашается тот и даже слегка неодобрительно поджимает губы, раздосадованный таким заявлением. И с толикой раздражения спрашивает: — К чему этот разговор, друг мой? Мы все равно, смею надеяться, больше не встретим этого юнца.
— Пожалуй, ты прав, — со вздохом сдается Сяо Синчэнь и снова глядит на дорогу. А он, может, и не против встретиться еще раз. Только лучше эти мысли оставить при себе.