Можно я тебя нарисую.?

Алертность...

Сумерки окутывали улицы. Мрак поглощал дома. Шум дорог и говор людей, остался позади дома, во дворе же было совсем тихо, лишь иногда слабо мигал фонарь. В этом месте можно было найти и спокойствие, и дискомфорт, одновременно.
Бесшумно ступая по снегу ребята неторопливо шли по протоптоной тропинке.
Кое как и стараясь скрыть свою боль за тканью шарфа. От любого движения становилось невыносимо больно. Но белобрысый знал что если он покажет свою боль то от этого нечего не измениться. За любой радостью у него постоянно наступало самое сильно опустошение, которое никто не способен был залечить.
** Его лицо сново стало белым как полотно.. У него точно все хорошо.? ** - да это был глупый вопрос который Сигма сказал только себе. На самом деле он понимал что Гоголю невыносимо плохо, но сделать с этим что то, пока не был в силах. И лишь продолжал быть опорой для Николая поддерживая его под руку.
Ночные пейзажи раскинулись среди домов и дорог. Было темно, освещали улицу лишь полусломанные фонари или свет из окон домов. Зимой ночь наступала быстро, это порой пугало, заставляя каждый раз все сильнее задумываться о скоротечности жизни. Вдруг тишину прервал неожиданный вопрос Гоголя:
- Сигм... Я это... Прости за то что не спросив поцеловал тебя. Я честно не хотел, просто упал, а там дольше... Словно в тумане...
- Оу... тебе незачем извиняться... Я и сам виноват, тоже ведь участие принимал.. - покраснев от неловкости Сигма отвёл взгляд.
- Ты так мило смущаешься! - прошептал Николай. Только бело-фиолетовый парень хотел повернуться как встретился лицом к лицу с белобрысым. Его лицо уже не было белым, скорее покрылось румянцем. А печальное, тоскливо выражение лица сменилось на озарную улыбку и прищуренные глаза. Встав в ступор и несмогая вымолвить не слова Сигма смотрел на Гоголя с интересом.
- Знаешь... А мне даже понравилось! Хочу даже как нибудь повторить! - он говорил это так спокойно, что казалось речь шла и вовсе не о поцелуе, а о игре или интересной беседе.
- Ээ... И я наверное тоже.. Но не думаю что это одобряет общество, да и много мешаюших факторов. В конце концов мы знакомы день...
- Совсем нет... я тебя с первого класса знаю. Я настолько к тебе привязался что не могу думать о ком-то другом... Ты заполонил весь мой разум. Но я понимаю что ты меня знаешь всего день... Поэтому не буду настаивать.. - не до конца понимая что имел в виду Николай, Сигма решил все таки его переспросить.
- Что ты имеешь в виду..?
- Я люблю тебя... - ускорив шаг и забыв про раны белобрысего, бело-фиолетовый парень за торопился домой. Его остановило только не связное:
- Ай... - всхлипнул Гоголь.
- Ой... Прости пожалуйста! Я совсем забыл про раны... Но стоит торопиться, уже темнеет... Малоли что может произойти, ещё и ты в не очень хорошем состоянии.
- Да хорошо... Прости, но я тебя обидел.? Своим признанием... Понимаю что ввёл в ступор, но это правда, к счастью или сожалению...
- Обидел.. Нет скорее шокировал, я не знаю что на это ответить.. Можно подумаю.?
- Конечно! Сколько угодно! Я подожду. - Сигму постоянно удивляла эта почти никогда не унывающая радость в его на редкость разноцветных глазах. Рядом с ним можно было четко ощущать Флюиды добра, что внушали радость и беззаботность.
- Спасибо...
Шли долго, Сигма сильно устал, да так что готов был упасть на снег и уснуть, желательно навечно. Теперь на улице уже была крамешная тьма, даже фонари не особо помогали ориентироваться. Сигма шёл по памяти, а Гоголь своими шутками и вечной болтовней лишь весилил бело-фиолетового парня. Так они и шли сквозь темноту, вдвоём, разговаривая не о чем и позабыв о всех и всем.
Через какое-то время среди домов Сигма узнал свой. Они подошли к еле освещаемому подъезду и замерзшими пальцами бело-фиолетовый парень стал набирать номер квартиры, звонит в домофон. Через несколько секунд раздалось:

Пик, пик, пик.

- Пойдем.. - прошептал Сигма и они зашли в дом. Гоголь притих, явно задумался о чем-то, повиснув на плече парня. Лифт приехал, они дошли до квартиры и Сигма открыл ключами железную, тёмную дверь.
На пороге стояла женщина средних лет. Её волосы были светлыми, иногда среди белых прядок виднелись фиолетовые. Лицо, кое где его покрывали морщины, а злая гримаса их только добавляла. На ней была одета рабочая одежда, а сверху фартук. Домашние тапочки совсем выбивались из общего сурового вида. В руке у она держала полотенце, а с кухни пахло прикрасным ароматом свеже приготовленого борща.
- Здравствуйте, приятно видеть друга моего сына!
-Спасибо, взаимно! Меня Николай Гоголь зовут!
- Ох чтож это я, а меня Марина Степановна, можно просто тётя Марина! А что вы так долго хоть?
- Да мам долго было идти, сами уж устали щас раны перевяжем, уроки до делаем и спать пойдем, а ты куда?
- Ох так совпало что папаша твой в командировку уехал, а меня еще и на дежурство вызвали, так что я сегодня в ночную. Я все приготовила обед на плите, а на диване лежит все нужное бля обработки ран, что произошло у вас? - она снимала с себя фартук, видимо готовясь уже уходить.
- Да знаете, это как то случайно вы вышло. Газировку с ребятами пили и кто-то в меня стеклянную бутылку кинул прямо в спину, а дома у меня тоже пока никого нет, вот Сигма разрешил у вас пожить ночь, если вы не против конечно.
- Ох ужас какой, осколки тогда вытащите и бинтами повяжете! И что-то мне подсказывает что Коле придеться помочь с мытьем так как сам он этого сделать не сможет. Сигма поможешь ему помыться, а я пошла! - незаметно для всех она переодела обувь и нацепила шапку, а взяв сумочку и ушла, закрыв за собой дверь. Оставив в недоумение и ошарашености наших ребят...
конец 6 главы.