Можно я тебя нарисую.?

Тошнота..

Можно ли врать, если сам до конца не знаешь ложь ли это?
Решив ответить врачу что они просто друзья, Гоголь пододвинулся чуть ближе к его лицу, так что ясно был виден цвет глаз. Удивительно, но у врача глаза были редкими, фиолетовыми с красным. Они словно что то напоминали, вот только вспомнить что, было тяжело. Наконец отойдя от оцепенения Николай ответил:
- Друзьями... На ночь пригласил, весело было бы... Жаль что так получается.
- Да хорошо.. Что ж это был последний вопрос, схожу проверю как там дела обстоят.
- Я с вам.. - не успел белобрысый договорить, как его перебил стальной, как лезвие бритвы голос.
- Нет, сидите тут! - сердито, буквально прорычал он.
Сев обратно на свое место Николай смотрел на тёмный силуэт в белом обличии, что все дальше и дальше уходил, пропадая из поля зрения. Терпкий запах кофе потихоньку рассеевался. Резко выйдя, будто бы просыпаясь от сна, в голове Гоголя пронеслась мысль:
**Боже, кофе?! Неужели это он?! Нет, быть такого не может! ** - в воображении сразу же промелькнуло воспоминание: заплаканный маленький Гоголь, лет пяти, закован в кандалы, молит о помощи, а перед ним с плеткой появляется этот тёмный человек, что снится лишь в кошмарных снах, с ужасно горким запахом исходящим от него.
Кофе, Николай ненавидел его. Предпочитая ему различный чай, старался избегать терпкий запах кофе, что так и наровил напомнть ему об его ужасных годах детства.
Встряхнув головой и решив, пока что не задумываться над тянушими на дно мыслями, он решил пойти за врачем, посмотреть на то, как обстоят дела. Выйдя с кухни, в коридоре он никого не обнаружил, темнота обволакивала, словно не давая пройти. Внутри кишки свернулись, а ребра впились в сердце. Стало тревожно, как никогда.
**Где же этот врач? Сколько можно уже!** - паника росла, норовила выскочить наружу, заставить Гоголя биться в конвульсиях и падать в обморок. Ноющая головная боль наростала с каждой секундой. Казалось боль давит на череп, заставляя его сломаться. В глазах темнело, словно они поддавались всеобщей тьме.    
Винить в этом можно было большое потерие крови или слишком многое пережитое за день. Точно, день, он ведь только сегодня утром посмел заговорить с Сигмой и попросить о помощи быть его моделью. Сейчас же уже было совсем не до рисунков и прочего. Этот большой поток информации объявился всего лишь за день, а что будет дальше? Или будущего нет?
Вопросы, мысли, паника и ужасная головная боль слились воедино, головой Николай понимал что в квартире были люди и терять рассудок сейчас было бы глупо и опрометчиво, но сделать или повлиять на себя он не мог.
Упав на колени, белобрысый рвал себе волосы на голове, бил в живот и все для того, что бы мучительная боль отпустила. "- Ничтожество, жалкий, у тебя нет будущего!" - слова матери эхом отражались в его больной голове. Они зарывались глубоко в мысли, отрафируя мозг. Что был уже на грани. Сон, единственное лекарство, голова устала, как и тело. Тревога смешалась с усталостью. А звезды в глазах танцевали вальс. Упав на чашечки колен Николай не в силах встать, лишь ощушал пульсируюшую боль по всему телу.
В ванной комнате тем временем столпилась куча народа, это оказались далеко не врачи, хуже. Люди что лишь выдавали себя за хороших, на самом деле подчинялись одному "глав. врачу" или человеку от которого сильно пахнет крепким кофе. На миг Сигма очнулся, хотел было встать, но ему не позволили. Грубо уронив обратно на пол. Люди в белых халатах, что - то скрывали, словно затаившийся хищник перед своей добычей. Стоп, а кто добыча?!
Столпотворение хватало, лапало за все доступные и не только места. Находиться обсалютно голым перед дюжиной людей было мерзко, пративно. Ловя на себе похотливые взгляды, Сигма опять попытался встать, но его опередили принёся не мало мучений. Свежие раны, которые толком не засохли, кровоточили. Всунуч туда свои навярника грязные руки, "белый" человек начал разрывать рану ещё больше. Бело-фиолетовый парень был слишком слаб что бы как то ему помешать. И лишь закричал от беспомощности. Тишину, буквально разрезали на пополам, криком и визгом одновременно. Из его глаз брызнули капельки солёной воды, что уже давно скопились в их уголках. От крика тело ослабело ещё больше и Сигма снова провалился в обморок.
Громкий звук заставил Гоголя встрепенуться, паника постепенно сменялась беспокойством за любимого. Головная боль усиливалась, потянуло в сон. Переборов себя, Николай кое как встал, он пытался "доползти" до заветной двери идущей в ванну, но видимо не судьба была ему сегодня увидеть Сигму.
Из тёмного, источаюшего зло коридора вышел главный врач. От него отвратительно пахло кофе, но не в силах убежать белобрысый просто смотрел на ситуацию, не осознавая её. Он словно беспомощный слепой котенок, что наровился найти маму, лишь жалобно мяукая. Темнота, тишина и покой смешались воедино. Теперь уже стало безразлично происходящее вокруг. Не хотелось думать, чувствовать, ощущать. Чёрная безна затягивала.
Что-то сверкнуло на свету луны. Предмет находившийся в руках врача, на вряд-ли сулил хорошее. Не успев осознать происходящее, в плечо Николаю воткнули какой то острый предмет. И постепенно он чувствовал как нечто, неиспытанное до этого чувство, словно какая-то жидкость разливалась по венам, телу, организму.
  Сегодняшний день он может и забыть, но он никогда не забудет сказанные "врачем" последние слова перед тем как вырубиться:
- Ну здравствуй, дорогой.
Фраза пронеслась эхом по неприятным воспоминаниям и голопом по голове.
Гоголь вспомнил...
конец 11 главы.