Можно я тебя нарисую.?

Аффилиация..

Тихое дыхание в трубке, приглушалось лишь редким кряхтянием Гоголя. Словно на том конце провода сидел сам сатана, которому было в радость слышать крики боли или страдания, нытье людей, поэтому он все  больше старался сохранять интригу. Но вот наконец в трубке прозвучало сдавленное:
- Ладно.. Но кто это.?
- Мой одноклассник.
- Идите, жду вас.
- Спасибо большое.. - в трубке раздались гудки. Раньше бело-фиолетовый парень бы задумался над тем почему его собственная и родная мать так холодно к нему относится, но сейчас это было совсем неважно недавно обреченный друг истикал кровью и нужно было что-то предпринять, лишь бы убежать из этой квартиры и спасти Гоголя тоже. Сигма быстро сунул телефон в рюкзак и повернулся к пострадавшему.
- Так можно я запачкаю твою простынь и порву её.?
- Зз.. ачем..? - еле еле прошептал Гоголь. Сквозь тонкие губы, которые покрылись еще большими ранками, чья кровь застыла  и так и останется на этих губах. Смотреть спокойно не смог бы даже самый сильный воен, беззащитный сын что совсем не ожидал удара от собственной матери, сейчас сидит весь с собственной крови, мясе и осколках думая лишь о том, как поскорее сбежать чтобы не наорали или избили, каждый день ходить приходилось по тонкому льду.
- Так как бинтов и прочей херни у тебя не оказалось, мы идем ко мне! На целую ночь, а то мало ли... Что это женщина ещё способна удумать.! - сам удивясь своей непоколебимой уверенности Сигма быстро начал вытаскивать простынь из кровати и резать ближайшими ножницами, что были у Гоголя в комнате. Полосочки он выкладывал друг на друга в несколько линий, а после того как простынь всю изрезали он посадил белобрысего на мягкую кровать и начал наматывать несколько слоёв простыни прямо на рубашку. Времени вытаскивать ещё не выпавшие осколки не было, как и обрабатывать раны. Поэтому иногда от сильной натяжких Гоголь всхлипывал, но если честно то вообщем держался он крепко. Словно давно был с этим знаком, на его бледном лице не было испуга или паники, спокойствие и умиротворенность словно он смерился и привык. Но капельки солёной воды все же виднелись в уголках его глаз. Не было нечего что бы помогло им безопасностно и не повредив при этом тело Гоголя, достать из него эти осколки. Главная задача сейчас остановить кровотечение и дойти до дома Сигмы, а дальше дело за малым.
- Вроде бы закончил.. - на выдохе произнёс бело-фиолетовый парень. - Где твоя одежда.?
- Вон там в шкафу, рядом со столом. - судя по голосу, белобрысему становилось легче, но все равно надо было торопиться, все таки удар стеклянной бутылкой это не шутки.
Найдя наконец сменные брюки, рубашку и нижнее белье Сигма запихнул их в рюкзак Гоголя, на всякий случай скинув в него ещё пару тетрадей и учебников что лежали на захламленном и без того столе.
- Все готово, можем идти. - Надев на руку оба рюкзака и взяв под руку Гоголя, Сигма повёл его к двери.
Идя по холодному, мерзкому коридору и проходя мимо старой, потрескавщейся двери оба парня услышали стоны, по ту сторону. Сигма покраснев, направился дальше в мрачный, тусклый коридор, держа на плечах Гоголя.
Быстро натянув на себя пальто и шапку, бело-фиолетовый парень одел на раненого его куртку и шарф. Ботинки было переодевать бессмысленно всё равно они ходили по квартире в уличной обуви. До того там было холодно и мерзко что разуваться не хотелось, да никто и не предлагал словно самим здесь не нравилось, и хотелось поскорее избавиться от этой квартиры, переехав жить в другую, как всем хотелось, в уютную и светлую... Это ведь то о чем все мечтают?
Стоны становились всё громче и громче, видимо специально, эта невыносимая лярва привлекала к себе слишком много ненужного внимания. Дискомфорт возрастал, поэтому в спешке, стараясь как можно быстрее уйти, Сигма проверил все ли взял. А после поверхностного изучения сразу же поспешил на выход. Не забыв и самого Гоголя.
Снова шаги в неизвестность, саспенс окутывал, проникал в голову все сильнее и сильнее. Теперь уже в неизвестность Сигма шёл не один, он был с другом. Хотя как можно назвать другом человека с которым знаком в лучшем случае часа 4. Никак. Крутилось в голове и сразу же предложение о приглашении в гости на ночь, показалось сомнительным, будто в тот момент он руководствовался лишь сердцем, а не головой. Возможно это было и правильное решение, ведь больной рассудок парня не был лучшим соведчиком. Иногда бело-фиолетовый парень погружался в чёрную массу, безну или по-другому сон в котором происходило то, чего не могло быть в реальности. Эти грёзы были настолько лапидарными, что иногда он спутывал их с правдой. Из гнетущих мыслей Сигму привёл в чуство слабый голос Гоголя:
- Я сам идти могу... Пойдем на улицу уже, здесь ужасно воняет - он мило поморщился и хотя наверное с этими недавними событиями смеяться было странно, Сигма все равно рассмеялся с умилительного лица белобрыго.
- Рад что рассмешил тебя, а теперь пойдем! - на его лице, таком побитом и раненом появилась улыбка. Теперь сомневаться в дружбе было бессмысленно. **Мы точно настоящие друзья!** - Подумал бело-фиолетовый парень и с этими мыслями пошел за белобрысым, уже не боясь неизвестности и безны.
конец 5 главы.