В сердце Тихого Омута

Глава 7

Ночная прохлада приобрела смердящий запах разложения, а пространство окутал глухой рев. Нечисть, словно перекликаясь между собой, издавала грохочущее рычание оттеняемое свистом, выходящий из рванных легких.
—Упыри, ваше Бессмертие.—Сухо констатировал подошедший к Яру мужчина. Не смеется служивый боле, смотрит неотрывно на приближающееся полчище, нервно усы густые поглаживает. А волноваться и впрямь есть причины. Сотни тел, еще не успевших отдаться матушке земле, шли быстрым шагом на нас. Слишком быстрым для тех, кто уже не живет на этом белом свете.
—Вижу.—Кощей отвечает обрывисто, медленно ведя пальцами по воздуху.
В одну секунду из кисти его правой руки, с рваным звуком, начал прорезываться меч. Чистая сталь приобрела мутный черный оттенок и в этот момент Кощей тряхнул рукоять. Вспыхнул синий огонь, обуял острое лезвие, лижут его языки пламени. Второй раз тряхнул Кощей и у каждого из воинов его, в руках по мечу оказалось, таких же как у него самого, да только лезвия яркими рубинами горят. Третий раз щелкнул он пальцами и исчез свет белый. Погрузился мир в объятия ночи, да только не до сна теперь.
—Марья, держитесь в стороне. Если что-то случится, зовите меня. Я сразу окажусь подле и смогу сохранить вашу хрупкую жизнь. Мой долг вас защитить.—В пол-оборота говорит мне Кощей, а я могу поклясться, что в эту секунду его глаза горят золотым пламенем.
—Вы не обязаны меня защищать. То что я женщина, не означает, что я не смогу постоять за себя. Дайте мне меч и я буду в порядке.
—Я хочу защитить вас не только потому, что вы женщина. А потому, что вы моя женщина.
—Я не ваша женщина. Вы обещали мне возможность бежать и я намерена ей в будущем воспользоваться.
—Как угодно. Дальше видно будет. Будьте добры, не влезайте в битву и зовите меня, как только почувствуете угрозу.
Мужской профиль обволакивает голубое свечение, а сам он, не отводит от меня взгляда.
Раздался щелчок и лопнула на мне веревка. Онемевшее тело не слушалось, ноги так и норовили подкоситься, желая рухнуть на земь.
—Микола, приглядывай за княжной. Своим существованием отвечаешь.— Чеканит Кощей и растворяется в воздухе. Появляется он в самой гуще нечисти и найти его можно только по мигающему синему огню. Свита бросилась на упырей, что были от нас в нескольких саженях. Звон мечей, звериный рык, пыль и пот смешались в одну сплошную смесь отваги и ужаса. Воздух наполнил горелый запах плоти, а я стояла, зажав рот руками.
Отделился от толпы рыжий мальчуган, ко мне подбежал, улыбается, да подойти не спешит. Пересилил себя служивый, косится на битву, гнева Кощеева боится.
—Пальцы не откусите?— смеется он, подхватывая меня под руку. Слушаю его, а сама меч рассматриваю. Лезвие чуть поблекло, жаром дышит. Сам служивый одет просто, рубаха да штаны, на поясе ножны висят, а в них небольшой кинжал.
—Не откушу, если болтать не будешь. — Улыбаюсь я, а сама из последних сил тошноту подавляю, да озираюсь по сторонам. Уж кажется мне, что сотни глаз смотрят на меня, словно на свежий кусок парного мяса, в который так и наровят вцепиться, когда голодом гонимый.
—Уж постараюсь. Идем-те, княжна. Битва в самом разгаре. Не гоже вам здесь находиться.— Нервно произносит паренек, уводя меня в сторону, то и дело оглядываясь на Кощея. Упыри все прибывали, словно нет им конца и края. Шли они от омута, что позади нас остался. А впереди, роща березовая, да только не одно существо не выходит оттуда. Вся смерть с Тихого омута бежит.
—Почему в роще нет нечисти?— я пытаюсь успокоить нарастающую дрожь. Вонь трупных разложений остается на корне языка. Свежего воздуха не хватает, поскольку мечи служивых смерти при соприкосновении с телами, создают дым, что несет запах горелой плоти. Окутал он поляну, словно густой туман.
—Нечисть идет из самого своего сердца. А вот обычные леса для них слишком чисты.— Микола уводит нас в близь к роще. Проверив, что опасности для нас нет, он садится наземь.
—Почему вы сели?
—А что мне, стоять?
—Вы должны меня защищать.
—Поверьте, я этим и занимаюсь.
—Нет. Вы пролеживаете бока, прикрываясь защитой княжны, а сами, могли сражаться на равне со всеми. Раз вы не желаете выполнять поручение, то почему не пошли на упырей, с братьями по званию? —почему-то, в эту секунду, мне стало отвратительно видеть, как этот молодец довольный закидывает руки за голову, оперевшись на тонкую березу. Улыбается он, пробуждающийся рассвет уж играет с рыжими прядями молодца. Видеть, как нежиться он в лучах солнца, в то время, как остальные рискуют жизнью...
— Не имею страстного желания, уж извините. Не хочется мне, весь вечер потратить на то, чтобы из ноги зубы да когти вытаскивать. Я, княжна, вечером к девицам красным собирался. Истосковались они по мне, а сил то не будет, если в битву идти,— словно кот, проурчал Микола. Приоткрыв один глаз, смотрит он на меня, улыбается,— да и велено мне, за вами смотреть, княжна. Уж извольте, здесь это я могу делать лучшего всего.
—Вы просто трус.— привычный тон хладной княжны прорезался в девичьем голосе. Сложив руки на груди, смотрю на этого паренька сверху вниз, а самой тошно. Он чуть старше Мирославы. Как можно такого на службу посылать? А с другой стороны, как может он своим братьям по мечу в глаза смотреть после такого. Как не совестно ему думать о плоских утехах, когда другие думают о том, как бы выжить.
Рычание упырей стало стихать, но все равно донесся до меня истошный рев. Словно грязь, что не оттереть от потных ладоней- пристал ко мне, доводя до дрожи. Глухой, завывающий рев затихает, когда из глотки упыря выходит меч и резким движением перерубает трахею.
—Уж не думайте обо мне плохо, княжна. Но я и впрямь здесь, чтобы вас защитить.
—Не вижу я, чтобы вы стояли подле, обнажив меч. Что случится, а вы и встать не успеете.
Цокнул языком Микола, на меня недовольно смотрит, ерзает на мелкой траве. То ли совестно ему стало, то ли надоело под тяжелым взглядом лежать, да встает служивый, глядит на меня раздраженно.
—Ох и строптивая вы, княжна. Уж сказал я вам, нет около рощи нечисти! Не водится она здесь. А вы не уйметесь никак.
—Не уж то забыл с кем разговариваешь? Я княжна Марья-Моревна, невеста Кощея. И тебе поручено защищать меня, а не лежать на солнце красном, нежиться. Либо дай мне меч, либо будь моим мечом.
Проходит Микола мимо меня, брови хмурит, да под ноги смотрит, подберезовики пинает носком сапог.
—Я хочу в бой с братьями по службе идти, а не вас, как пес верный, сторожить. — произносит он негромко, словно это откровение ему дорогого стоит. Нарезает круги вокруг меня, да ухмыляется. Стоило ему вновь обогнуть меня, чуть поддев плечом, достала я из его ножен маленький кинжал. Короткий он, словно пригоден только для того, чтобы тушки кроликов разделывать. Но в такой ситуации, все средства хороши. Да так складно все произошло, что служивый даже не заметил. А может сделал вид, что не заметил.
Раздался громкий хруст в сажени от нас, напрягся Микола, взгляд от того места не сводит.
Затихло все вокруг. Перестали березки качаться от дуновения ветра, птицы замолкли, животные попрятались. И казалось, что даже матушка земля отвергает то, что ходит по ее владениям.
—Будьте на чеку княжна, зверье омута беспощадно, всегда оглядываться стоит,— с этими словами Микола перекладывает меч в другую руку, медленно разминая плечи.
Стою я спиной к роще, не моргаю, боясь не увидеть опасность. Но омут, дикий кот, подлый тем, что может напасть оттуда, где опасности никто не ждет.
Микола оборачивается ко мне в то мгновение, когда за моей спиной что-то громко ломается.
—Княжна, осторожно!— он резко хватает меня за ладонь, уводя в сторону и тут вижу я, как острое горячее лезвие входит в гниющую плоть упыря. Нечисть подобралась не слышно, в локте от меня было. Как в крестьянское масло, вошел меч плавно и быстро, но стоило дернуть Миколе в сторону, как хрустнули кости мертвеца и рванный хруст сопроводил тошнотворное зрелище. Повисла разлагающаяся рука на отвисшей коже, перерубил служивый сухожилия. Закричал безумием гонимый упырь, раскрыл пасть полную острых гнилых зубов.
Стоял Микола, ждал видимо, как подойдет нечисть в зону досягаемости, да только не ожидал он, что с другой стороны идет на нас существо, подобное медведю. Высокое оно, с мордой козла, да весь бурым мехом покрыт. Ответвляют голову его рога, словно ветви от старой коряги, что несколько лет в воде гниет. Смотрит он на меня козлиными глазами, да раскрывает в рычании пасть свою. Стекает по острым клыкам тягучая черная смола, кишат в деснах ленточные черви, а с козлиных глаз вытекает зеленый гной.
—Княжна! Назад!— выкрикивает Микола, вонзая в раскрытую пасть упыря серебряное лезвие. Корчится нечисть, да вдруг резко захлопнула челюсть, сжимая зажатый меч.
А я не могу пошевелиться, ноги к земле приросли, кровь словно прекратила бежать по моим венам. Идет на меня зверь, что в народе кличут Смертью омута.
—Чёрт...— Только и смею произнести я, как обдает мое лицо трупным запахом из пасти нечисти. Вращаются козьи зрачки, только с меня он взгляда не сводит. Клыки, что в несколько рядов растут, черны, а кусочки десен отваливаются от оснований зубов, кровоточа. Кровь чёрта темно-синяя, словно, самая глубокая пучина озера.
Я не слышу того, что происходит рядом со мной. Не слышу, как сражаются люди Кощея. Не слышу, как кличет меня Микола, яростно отбиваясь мечом от упырей. Я вижу только черную пасть в локте от меня. От него пахнет смертью. Но нет, не Кощеем. Эта смерть несет затхлостью, страхом, безумием и разложением.
Словно очнувшись от дурмана, хватаюсь за возможность спасения. Моя рука заносится раньше, чем разум успевает среагировать. Маленький кинжал входит в единственное место, куда я дотягиваюсь, а именно в толстую, покрытую густым мехом, шею. Заревел чёрт, дернулся назад и, словно маленькую занозу, вытащил мое единственное оружие. Раздался скрежет и согнул нечистый кинжал, да так, что лезвие изогнулось, как бараний рог.
—Яр...— его имя слетело с моих губ тихо, так, что услышала только я, чёрт и сама смерть.
Промеж ребер, с рваным звуком плоти, входит лезвие острого черного меча. Один резкий толчок мужской руки и все оружие пропадает, оставляя торчать только гравированную рукоять. Зарычал чёрт, заблеял страшным голосом. Окутал мех синий огонь, лижут тварь языки пламени. Мечется существо, рвет на себе шерсть да плоть, оставляя глубокие полосы кровоточащие черной вязкой субстанцией.
Я перестаю видеть окружающий мир, когда чёрт падает грузной тушей наземь. Знакомый взгляд, обладатель которого, загораживает собой весь мир от меня, с тревогой осматривает мое лицо. Пальцы, грязные от крови и пыли, обхватывают мои щеки, поворачивают голову из стороны в сторону.
—Не задело? О, Омут! Я же сказал тебе, звать меня сразу же! Не уж то, так сложно хоть в этой ситуации перестать быть такой упрямой?— недовольно произносит Кощей, осматривая мои руки и кафтан, желая не найти намеков на ранение.
—Я в порядке.— Поведение его, вводит меня в состояние ступора и непонимания. Мужчина взволнован и в тоже время, напуган и зол. Но злость, словно послевкусие, приходит не сразу.
—Почему ты не позвала?! Я же просил позвать меня!—Он чуть сжимает мои ладони, а в глазах пляшут огоньки.
Огонь потухает, не успев разгореться. Нас окликает один из служивых Кощея. Тогда, посланник тьмы в последний раз одаривает меня встревоженным взглядом и оборачивается, подпуская к нам бежавшего мужчина. Перешагивая через тело, служивый не сводит восторженного, и даже гордого взгляда с Кощея.
—Все, ваше Бессмертие. Всех перебили.—Довольно произносит мужчина, поправляя густые усы. Голос его спокоен, не дрожит. Так и не скажешь, что бежал он к нам через все поле битвы. В лучах утреннего солнца взгляду открывается ужасная картина. То тут, то там, вспыхивают костры высокие, унося в бескрайнее небо густой смердящий дым.
—Хорошая работа. Скажи молодцам, что по приезду устроим гулянья. —произносит Кощей, а служивый озаряется еще большей гордостью, выпрямляя спину.
— А что с людьми? Все хорошо? Нет потерь?— Вклиниваюсь я в разговор, чувствуя на себе пристальный взгляд Кощея.
—Так, не бывает у нас потерь-то. Мы, княжна, с этим...—мямлит служивый, удивленно переводя взор с меня на Кощея.
—А что по новобранцам?— Перебивает Бессмертный и замечаю я, как тяжело выдыхает служивый. Словно вопрос мой, стал для него настоящей загадкой на время. Не ответит вовремя и поминай как звали.
—Четверо, ваше Бессмертие. Раны заштопать можно, но они еще в состоянии бреда, да шока находятся. Молодые еще, справятся.
—Есть раненые?! Кощей, я хочу помочь! Я знаю какие травы наложить и!..— я говорю быстро, а в голову лезут ужасающие картины. Уж довелось мне часто при дворе видеть, как возвращаются добровольцы из омута. Те, что вернулись, были на грани смерти. Глубокие открытые раны от когтей, постоянно загнаивались. Уж и промывали их сколько и знахарей звали - все бестолку. Да только, догадались ведьму позвать, что у леса проклятого поселилась. Вот она и поведала, что попадает в рану грязь и кусочки плоти упырей, а упырей только одним способом можно со свету изжить. В открытую рану ставили раскаленный над огнем нож и водили по краям рванной плоти. Над княжеским двором стояли истошные крики. Не многие выживали, но всяко лучше, чем мучаться от лихорадки и видеть, как медленно разлагается твое тело.
—Не стоит переживать, княжна моя. Моя свита сумеет им помочь.— Произносит Кощей, кивая служивому. Тот быстро уходит, а мужчина, придерживая меня за плечи, поворачивает к себе,— как вы себя чувствуете? Болит что?
—Нет, со мной все в порядке. Я правда хотела помочь.
—Знаю. Но не стоит вам, ходить на поле битвы. Вы и так подвергались той опасности, что видеть ваши очи не должны.—Ласково произносит Кощей, убирая мою выбившуюся прядь за ухо.— Вы что же, плачите?
А по моим щекам и впрямь текут слезы. Бесшумные, они бегут сами по себе, не спрашивая моего дозволения.
—Видимо, только состояние испуга прошло. Это пройдет, княжна моя.
—Я попыталась убить чёрта... Как могла я... лишила жизни существо леса. Черти ведь не злые, они без надобности не нападают.—Произношу я всхлипывая, прокручивая в голове недавние события.
—Время покажет, вы и вовсе перестанете замечать, как кровь окажется и на ваших руках. Но поверьте, я сделаю все возможное, чтобы увести от вас этот день.— Он аккуратно проводит пальцами по щекам, вытирая слезы. Кощей старается говорить ласково, успокоить.
—Нет! Я не стану! Я не буду убивать! Ни за что! Я...
—Но вы же хотели убить чёрта. А у упырей и вовсе жизни нет. Они просто оболочка. Как и большинство нечистых. Лишить существование упыря не так страшно, княжна моя, как человека. Как вы говорили? «Ты жив пока чувствуешь»? Они не чувствуют, они не живы. Не жалейте умерших, жалейте живых. Живым ваши слезы понадобятся куда больше, чем мертвым.
— Я знаю про упырей. Это тела, что не приняла землица матушка. Они как болезнь, отравляют лес. Но убивать существо... Как чёрт. Он же был живой.
Некоторое время Кощей молчит. Это златник с одинаковыми сторонами. Как не подкинь- везде смерть. Но только упыря ты добиваешь, а чёрта лишаешь жизни.
— Вы защищались. Собака безобидна до тех пор, пока не попытается укусить и тогда нужно решать- либо вы, либо она.
Не хочу убивать. Я защищалась, но все равно, корю себя за то, что посчитала возможным лишить его жизни. Обездвижить, связать, отпустить в лес, но не убить. Чёрт падальщик и не нападает без надобности. Зимой лишь звезды ворует, да месяц в сугроб зарывает.
Возможно, глупость и юность вторит в моем разуме, но сердце девичье кричит о том, что не хочет видеть свои руки в крови.
К горлу подходит удушающий ком, а на глазах появляются слезы. Тихий плач. Я закрываю лицо руками. "Не гоже княжне эмоции свои показывать."
Кощей все понимает, укрывая меня в объятиях. Закрывая от всего мира, укутывая ароматом горькой полыни и тепла.
—Княжна моя, я наложил заклятье и теперь, все кто подле, нас не слышат. Поплачьте, княжна моя. Так легче станет. Вы только начинаете свой путь. Придется привыкнуть к тому, что смерть подле вас всегда будет. Сначала страшно, по себе знаю. А потом, все так же, как ложку держать. Вы у меня очень эмоциональная и нежная, все близко к сердцу принимаете. — Ласково произносит он, поглаживая меня по голове.
Плач переходит в рыдание. Я реву во все горло, не сдерживая слез и эмоций, вжимаясь в его объятия. В этих слезах все. Горе о потери семьи, радость о недолгой свободе, страх за возможную смерть и ужас за то, как часто подле меня смерть ходит.
—Все пройдет, княжна моя. Время бежит вперед и очень быстро меняет свой ход. В мое время, про нечисть знали многое, в гости к ним ходили. Не все они плохи, но характер, практически у всех, скверный. Как у вас, уж не серчайте. Но бежит время и свет белый меняется. Должны были упыри появиться, черти должны были стать злее и опаснее. Рукописи не успевают писаться так быстро, как меняется наша жизнь. То, что вы знаете, могло давно стать не действительным. Водяного давно уж нет на белом свете, а в книгах до сих пор про него пишут. Смерть люди считают страшным существом, а я сейчас не о себе. Именно та смерть, когда закроешь глаза и закончится твой путь на этом белом свете. Изображают смерть жутким созданием, а думать о ней и вовсе бояться. Но есть те, кто считают, что имеют власть над ней. Лишают они жизни, принимая решения, от которых зависит судьба многих людей. Отдают они их без разбору, лишь бы к казне доступ получить. Но эти люди нанимают стражу боясь, что смерть придет по их души, вернув все на круги своя. Есть и те, кто считают, что они имеют право убить. Не упыря, княжна моя, человека. И убивают они не по причине, а по желанию. И эти существа, страшнее всех, поскольку сама смерть таких не забирает к себе. Смерть это начало. Засыпая вы размышляете о том, что будет завтра. А открыв глаза, вы идете вновь радовать нас своим присутствием. Со смертью так же. Это долгий сон,  в конце которого, вы вновь проснется и проживете очень долгий день. Если душа чиста, то ведет ее смерть под руку, через Калинов мост и может она проснуться в новой жизни. А коли грязна она, то смерть сталкивает ее в воды калинового моста. Много лет проходит. Душа все скверны смывает с себя, пока с течением борется. Становится она легче и может выплыть на другой берег. А оттуда доходит уж и до новой жизни. Мир меняется, а Калинов мост так и служит службу свою. Приходят к нему и люди, и животные, и нечисть.
Но знаете, княжна моя, как бы быстро не менялся мир, нужно верить своему сердцу. Чаще слушайте его, оно у вас очень громкое.
— Странные речи вы молвите. Смерть ведь не может быть спасением. Сон - спасение от тяжелого дня. А смерть? Спасение от тяжелой жизни?
—Нет, Княжна моя. Смерть не спасение. Смерть это то, что заставляет нас жить. Не было бы смерти, вы бы не ценили жизнь. Не было б упырей, вы бы не знали о существовании добрых существ. Для вас они были бы одинаковы. Смерть не нужно бояться, ее нужно уважать. Мы не имеем над ней власти. Коли взялись вы за меч, должны знать, что только смерть решит, как вести вас на тот берег. Вы, княжна моя, родились с мечом в руке. Смерть уже смотрит на вас, не отведя взгляд. Просто примите это. Убивая упырей, вы уравниваете чащи весов. Но коли вы не желаете быть карателем этих чащ, то знайте, я буду делать все возможное, чтобы ваши руки выпустили рукоять этого меча. А для этого, нужно чуть перестать быть упрямой.
Я чувствую, как он улыбается. Не нужно видеть его лица, чтобы почувствовать его нежность, улыбку и некую власть надо мной.
Мои дрожащие руки цепляются за его кафтан, а голова просто разрывается. Я хочу утонуть в его объятиях, не выходить в окружающий нас мир. Сейчас, все равно- кто он, а кто я. Мы просто души, блуждающие в своих мыслях.
—Марья, нам пора.
—Нет... Прошу... дай мне еще немного времени...
—Княжна моя, нам и вправду пора. Я знаю, как тебе страшно.— тихо произносит он, приглаживая мои волосы. Плач начинает стихать, но из объятий он не отпускает.
—Кто ты? Яр или Кощей?—от моего вопроса, он на секунду замирает.
— Мы с ним одно целое. Яр это Кощей, а Кощей не может существовать без Яра.
—Это не правда... Кощей был существом, убивающий ради забавы. Он не стал бы успокаивать. Он бы не спасал и не переживал. Ты и вправду Кощей?
Он молчит и этого достаточно. У него свои тайны, в которые мне, пока что, лезть не стоит. Через какое-то время, мужчина выпускает меня из объятий, но чуть склоняется, вглядываясь в мое лицо.
—Я обещал тебе, что все расскажу. Потерпи немного. Ой, а что это у княжны моей на ключицах? —произносит он с легкой улыбкой, пальцем указав на узор на кафтане.
Я опускаю взгляд и в этот момент, Кощей щелкает мне по носу и мир гаснет.