Темная Охота

I

Золото – это богатство. Монеты, высыпающиеся из жадной горсти в маленьких пятипалых ладонях, украшения, сверкающие на смуглой шелковой коже оголенной шеи. Песок, замешанный в мягкую помаду, нестойкий на пухлых губах, пыль, полурастворенная в освежающей воде для усталых от жары лиц, придающая отражающее сияние. Это власть, возможности, открытые двери и свободные дороги.

Золото – это ослепляющая роскошь. Стены высоких домов, слепящие каждым коротким мераденским днем, посыпанные дороги, от которых на подошвах обуви остаются несмываемые следы. Это жесткие к загрубевшим ладоням вожжи расписных колесниц-тыкв, это бликующие сквозь журчащую воду фонтанов украшенные узоры. Струны гитар, играющих недолго и сомнительно-чисто, но дорого.

Золото – это боль в непривыкших даже за всю жизнь глазах, это въевшаяся в запястья болезненно-мелкая пыль. Грубеющая слишком рано кожа, стареющее лицо, одежда, в которой всегда так неудобно, как в засыпанной крошками постели. Это рутина каждого слишком солнечного дня, это лучи в каждом закутке, даже самом укромном, всегда отраженные, всегда отыскивающие. Это раскаленные мостовые, мосты, на которых можно жарить мясо, это перемещающиеся хаотическими перебежками люди с детьми на руках и домашними животными на плечах. Это обещание настичь, это ожоги, это неотвратимость огня и жара даже здесь, в их не столь уж и жаркой полосе.

Злым предзнаменованием светит каждое утро центральная часовня Элиона, бога Огня. Глаз в золотом полумесяце – большое увеличительное стекло, глядящее за пределы города, выжигающее все на своем пути. Нерушимой крепостью смотрит издали основательный храм Тиерстара, убежище и единственное место, отрицающее золотую роскошь.

Сэлейлин вздохнула и потянулась за бутылкой воды третий раз за пятнадцать минут. Она жила в Сеете всю жизнь, но привыкнуть к жару у нее так и не получилось. Жизнь здесь нельзя было назвать легкой, если не получалось адаптироваться к условиям. Иногда Сэл казалось, что Сеета выжгла в ней все живое. Существование света стало настолько же невыносимым, насколько... освобождающим.

Прикрывая светло-желтые глаза от слепящих бликов позолоченных стен сееттанских домов, Сэл нырнула в тень торговых рядов. Ей нужно было закупить некоторые материалы для вываривания трав, ее собственное оборудование перестало давать нужные результаты. Все было бы проще, если бы у нее была лицензия медика, но таким, как она, трудно было получить полное образование в этом городе.

Сэлейлин всегда хотела быть врачом. Увы, врачи в Мерадене обучались многие и многие годы, и никто не выделил бы государственные средства на полукровку, генетические болезни которой могли убить ее в любой момент жизни.

За прилавком с нужными частями оказалась невысокая смуглая женщина. Даже не будь она такой черноволосой и темноглазой, даже не будь этого крючковатого носа и низкого роста, в ней все равно легко было бы опознать фаару по диадеме с полудрагоценным зачарованным камнем на лбу. Все фаару должны были носить какие-либо амулеты, ограничивающие их расовые способности, и носить их так, чтобы видели все. Никто не любил расу, способную считывать мысли и намерения через прикосновения.

Сэл никогда не считала, что фаару следует избегать. Может, потому что она сама чувствовала себя непринятой обществом, но ограничения врожденных способностей из простого страха перед целой расой она считала излишним.

Расплатившись, она улыбнулась и протянула торговке руку, хотела выразить свою доброжелательность, но ответом ей была только грубая, холодная настороженность. Конечно — вот фаару увидела мутную пленочку на глазах Сэл, распознала в ней кровь пиллори-анш. Не хотела иметь с Сэл ничего общего.

Разумеется. Если кого-то и не любят больше «мозговых крыс» фаару, так это пиллори-анш. Будто бы Сэлейлин выбирала в отцы кровососущего жестокого монстра. Нет, этот выбор совершила ее солуорская мать. Интересно, чем она руководствовалась?

Наверное, тем же, что сподвигло ее уехать в другой полис Мерадена шесть лет назад, бросив дочь-полукровку за три года до совершеннолетия, в девятнадцать лет. Где-то там она уже завела нормальную, чистокровную «обычную» семью. Сэл не была ей нужна.

Иногда это все казалось какой-то жестокой шуткой над Сэл, потому что она в этой ситуации совсем не смеялась. Слишком много лет это длилось, хватит, мелодия отыграла свое, это больше не весело.

Нахмурившись, она хотела было по привычке потереть нос, но вовремя остановилась. Не хотелось бы размазать линию белых точек по всему лицу. Сеета не заставит ее перестать носить макияж.

Пытаясь отвлечься, Сэлейлин мысленно пересчитала оставшиеся средства. Ей не хватит на травы. Пусть медиком ей не удалось стать, она не оставляла надежды помогать людям. Отвары и микстуры — то, что она могла делать, и плевать, как к ней относятся, пока ее зелья и мази могут помочь.

По крайней мере, у нее были друзья. Пусть и чужаки для Сееты и даже Мерадена, ей было, на кого положиться. Сэл надеялась, что ее друг скоро вернется, унесет ее прочь рассказами о своих приключениях. Увы, пока что она была одна, а Сурана, может, не будет еще много-много месяцев.

Ничего не оставалось, кроме как выйти из города и попробовать собрать тот минимум, который позволит продержаться до новых заказчиков. Оттянув посвободнее высокий ворот майки под горло, Сэл направилась домой. Оставит покупки, захватит пояс и сумку для трав и отправится на поиски.