Темная Охота

III

— Я знаю, что вы тут.

Голос принадлежал мужчине. Холодный, четкий, не оставляющий иллюзий – его обладатель знает, что делает, и не действует наугад. Он ищет, расчетливо, внимательно, и он совсем рядом.

Шей вздрогнула, просыпаясь мгновенно, приподнялась на локте. Вторая ее рука все еще лежала у Сэлейлин на талии, прижимая к телу, чтобы сохранить последнее тепло. Стоило обернуться лишь немного, чтобы увидеть ее испуганное выражение лица.

Эта ссадина на щеке. Четко очерченная линия широкого рта. Залегшие под глазами темные круги долгого времени без нормального сна. Она такая бледная, что казалось, это у нее текла без остановки кровь.

— Отдай ее, и никто не пострадает.

От мужского голоса холодило кости. Шей тихо поднесоа палец к губам — нельзя, чтобы он их услышал. Сэл сглотнула и мелко кивнула. Она не знала ни эту даева, ни обладателя жуткого голоса, но что-то подсказывало ей, что с последним лучше не связываться — а значит, пока что Шаэтум выигрывала.

— Хватит притворяться. Мои ищейки со мной, и они выследят вас. Рано или поздно.

Шей, казалось, из последних сил сжимала губы, чтобы не заговорить, не издать ни звука. Сэл поджала губы, стараясь не шевелиться. Смотреть, кто именно пришел за ними, она не рискнула бы, чтобы ее не заметили первой.

Она боролась с собой, но не справилась — в выбоину рядом видно подножье старого форта, а там...

Он казался высоким даже отсюда. И гораздо более характерным для Сееты, со смуглой кожей и богатыми одеждами. Вокруг него серые шипастые существа, горбатые и нервно-дерганые. На них не сфокусировать взгляда, потому что их очертания меняются, и смотреть на них отчего-то страшно.

Кажется, они могут отрастить себе глаза и на спине.

И тогда... увидеть.

— Ты, вторая. Я не знаю тебя. Отдай мне свою спутницу, и я тебя отпущу. Обещаю.

Сэл дернулась назад и обернулась к Шей. Та только покачала головой, глядя в ответ широко распахнутыми светло-голубыми глазами.

— Йахеанн! Я-хи! Я тебя найду!

Ищейки бесновались рядом, рыскали на нижних этажах. Шей уткнулась лбом в плечо Сэлейлин, зажмурившись. Ее лихорадочное «думай, думай, думай» было ощутимо почти физически.