My Enemy {Huynlix}

XVIII

- Джисон? - тихо зовёт Феликс, открывая дверь госпиталя.
На белой проспиртованной кровати сидел... Уже не ангел.
Обмотаное битами тело обнимало себя, сидя спиной ко всем, кто пытался подойти. Чёрные крылья дрожали, и Хан не мог унять это. Он не мог смотреть на свое отражение в зеркало, ведь его глаза уже не светились янтарем, а утягивали в черную неизвестность. Его губы стали сухими, лицо такое худое, будто не ел несколько месяцев.

Он всё-же выжил. Как и говорил Хенджин, Джисон принял чужую сторону. Минхо спас его, как и хотел, но хотел ли этого Джисон? Может для него было легче отправиться в небытие, чем стать последователем Сатаны? Никто не спросил, всё решили за него.

- Феликс, я сказал тебе, уйди. - шипит тот и кажется, не контролирует свой пыл.
Всё правильно. Рассудок мутили эмоции, каких у демонов хоть отбавляй. Этого Хан боялся больше всего.
- Я не уйду, хоть матом крой, - отвечает Ли, запирая за собой дверь.
Проходя дальше, Ликс садится на койку рядом с другом. Кем бы он ни был, хоть демоном, хоть ангелом, хоть единорогом, он останется его другом. Не боится, ведь знает его светлую сторону.
  Юноши молчат. Ликс смотрит на Хана, а тот себе под ноги, накручивая на растянутое запястье бинт.
- Как там Минхо? - тихо спрашивает Джи тут же поджимая губы, пытаясь сдержать нахлынувшие слезы. Ли лишь пожимает плечами. Никто ничего не знал, даже Хенджин.
  Хан видел, как Минхо бросился к нему, тогда, около сада. Чувствовал, как тот касался его и слышал этот крик боли, понимая, что все их ссоры были так неважны. Он любит его очень честно.
- Ликс, я люблю его очень, честно. - вновь лепечет Джи, больно сжимая перевязаную руку, но всё же хрустальная слеза так предательски падает на пол.
- Знаю. Он тебя тоже. - кивает Феликс и ласково обнимает друга, абсолютно забывая, что тот даже не хотел подпускать его к себе.
Хан поддаётся. Перед Ликсом ему скрывать нечего и вот мокрые дорожки уже катятся по белой одежде.
- Это моя вина, - дрожит новообращенный демон, - Он предупреждал меня, он говорил... А я не слушал, какой же я..-  не успевает договорить, как ладонь Феликса проходит я по его волосам, удивительно успокаивая.
- Не говори так. Хан, ты не виноват. Это было его решение, он не смог бы жить дальше зная, что не спас тебя. С ним всё будет хорошо, я уверен.
- Мне страшно, Феликс, так страшно.
  Голос дрожал и был таким жалобным, будто брошеный котенок, видивший, как мать утопили на глазах. Феликс понимает его страх, ведь сам на иголках.
- Ты видел его? - осторожно решает спросить Ли. - Того, кто сделал это с тобой?
- Нет, - шепчет Хан, утирая слезы, - Я даже не понял, как это было. Я просто шёл, а меня придушили. Вонзил что-то острое, - касается грудной клетки, что была перевязана, - но не попал. Я помню... Его одежда. Была белая. Широкий белый рукав с золотой полосой.
- Погоди, - мотает головой Ли, - хочешь сказать...?
- Это был ангел.
Секунда и в комнату буквально врывается Хенджин.
Тот выглядит запыхавшимся, а в глазах горит огонь.
- Хан, за мной, живо! - приказывает тот, почти сразу разворачиваясь, но его останавливает голос Феликса.
- Хенджин, ему ещё сложно ходить.
- Ох, ну да, будет лучше если ему Маммон бошку открутит! - цедит Хван. - Хан, оглох? За мной, он хочет тебя видеть.
Испуганно взглянув на Ликса, Джисон все же следует за демоном, но с помощью Феликса, какой поддерживает его за тело, что ужасно болело.
  Хенджин никак не замедлял шаг, а Ликс всё пытался успеть за ним.
Они пришли в другой конец крыла, к палате Минхо.
- Феликс, жди тут. - вновь звучит приказной тон, пока демон подбирает под руку Хана, как делал Ли.
- Почему? - возникает ангел.
- Потому что это тебя не касается. Это наше дело, не ваше.
Дверь хлопнула, как и выключатель в голове Феликса.
Теперь он всё понял, всю суть закона и сего существования. Одна фраза разложила по полочкам.
Нет никакой "нашей" школы, "общих" друзей или взаимопомощи, о которой все говорят. У ангелов и демонов есть "наши" и "ваши". Всё. Больше ничего. Думал, Хенджин одно целое с ним? Ошибался. 
- Но.. - шепчет Феликс, да вот только его уже никто не слышит и не слушает, - Хан ведь был ангелом, нас это касается тоже...