Проходит год, после нашумевших событий в городе Мутноводск. Необычная болезнь и загадочное дело следователя-убийцы не даёт покоя фанатам теорий заговора. Истории о культе древнего народа Нагир, черных обрядах и жертвоприношениях всё сильнее будоражи...
К сожалению, это изображение не соответствует нашим правилам. Чтобы продолжить публикацию, пожалуйста, удалите изображение или загрузите другое.
Белые кроссовки утопали в черной жидкой грязи, над головой небо затянутое черными тучами и черные ветви деревьев, с которых уже опала вся листва, по бледным щекам стекала черная тушь неровными струйками. Марина не понимала куда идёт, она просто шла, повинуясь её величеству панике.
Да, она знала, что просто не будет, но не думала, что все начнётся прямо с перона. Хотелось взять и уехать и больше никогда не возвращаться. Казалось, что черные тучи с самого утра сгущаются над её светлой головой и вот вот прорвутся кислотным дождём. С каждым шагом все сильнее клубился зловонный туман пока из него не вырос силуэт речного вокзала, что смотрел своими пустыми окнами и проёмами прямо в душу, выворачивая все наизнанку, сдавливая, скручивая будто выжимает мокрое бельё, он словно вырвал её своим жутким видом из страшного сна и вернул в ещё более страшную реальность.
На площади непреклонно смотрели на мутную реку в тумане давно мертвые статуи с торчащими костями-арматурой. Марина прошмыгнула мимо изваяния взрослой женщины в косынке, смотрящей вдаль прикрывшись ладонью от солнца, и упала к ногам застывшей в камне маленькой девочке в платье, что машет платочком речным судам, которые больше никогда не пришвартуются у этого речного вокзала.
Хотелось курить, пить водку до беспамятства и уснуть тут у этих мертвых, полуразложившихся статуй из прошлой эпохи, потом проснуться и повторять процедуру по новой: пока не забудется всё, что было до, не сотрется даже зачаток личности и не останется пустоты. Да только это будет другая пустота, не такая как сейчас! Та пустота будет тёплой и уютной, такой непринужденной и лёгкой, она будет расплываться по лицу юродивой улыбкой и сочиться из придурковатого взгляда, будет поражать прохожих своей преступной беспечностью и непонятным им безразличием к себе и своей жизни. А не той, что сейчас пугает её проёмами окон, за которыми нет ничего, кроме первозданного ужаса, что сгущается черными тучами над головой, съедает изнутри чувством вины, горечью ужасных утрат и животным страхом перед туманным будущим. Над площадью у вокзала нависла мертвая тишина, которую неожиданно разорвал звонок мобильного телефона.
