Смотри в об(л)а!

Засыпаем счастливо - завтра новый день

А бомжара-то оказался живучий сукин сын! Антон убеждается в этом, когда с усердием мамочки-наседки сооружает гору продуктов на подвижной ленте у кассы. Он думает, что сначала показалось, но всё-таки узнаёт в стоящем у входа в «Магнит» охраннике «своего бомжа». Его выбритое и не такое опухшее, как это бывало обычно, лицо с комбинацией чистых и остриженных волос явно контрастирует с тем образом, который привык видеть Антон. Да он бы и никогда его не узнал, если бы мужчина не одернул его при выходе из супермаркета.
— Эй, парень. Подожди.
С нескрываемым недоумением Антон оборачивается и пытается понять суть доёба. Заподозрил в краже? Ну, с такими баулами тут всё возможно. Антон с громким вздохом начинает рыться в пакетах, пытаясь найти брошенный небрежно чек, уже представляя, как охранник лениво окинет его взглядом, будто для проформы, делая вид, что реально читает, а потом вернёт и отпустит. Но мужчина только бросает короткое «да оставь ты их», машет рукой в сторону пакетов и только вглядывается в Антона с какой-то внутренней неуверенностью.
— Слушай, парень... Я тебе спасибо сказать хотел, — мнётся охранник, но по виду Антона становится понятно, что он совершенно не понимает, в чём дело, поэтому мужчина добавляет. — Нехилая была драка, — он поворачивает голову в сторону выхода из магазина, прекрасно зная, что рядом мусорные баки.
Вглядываясь в лицо охранника, Антон с удивлением понимает, что это тот самый бомж. Только теперь, кажется, и не бомж вовсе. Пацан к успеху шёл. И дошёл.
— Дак это ты! Нихрена себе, — не скрывая восторга, отвечает Антон и почему-то подавляет в себе порыв пожать ему руку. — Я реально рад, что всё обошлось, чувак! Я тебя и не узнал, прикинь, — на радостях он легонько хлопает мужчину по плечу.
— Я и сам себя не узнаю в последнее время, — мужчина будто виновато опускает голову. — Это все благодаря тебе, пацан. — Он тыкает указательным пальцем Антону прямо в грудь. — Ты меня с того света вытащил.
— И у тебя теперь озарение или типа ты уверовал во второй шанс? — смеётся Антон, в душе несказанно радуясь за другого человека. Мужчина усмехается:
— Вроде того. Те имбецилы, от которых ты меня спас, пронюхали, что я кошель нашёл. Там было-то всего пара косарей. Вот сколько человеческая жизнь нынче стоит.
— Вот же гниды, — пыхтит Антон, нервно покусывая нижнюю губу.
— Да их жизнь уже наказала, — отмахивается мужчина. — Меня вон как повезли в больничку, там бинтовали, уколы кололи... Я там медсестричку встретил одну, — улыбается. — С её рук и капельница приятно, вот... За ум взялся. Ты меня во второй раз на свет народил, а она вразумила. Вот, — он окидывает взглядом зал магазина и разводит руками. — Как ты там говорил: «Просохни и иди работай, сволочь поганая».
Оба смеются.
— Я реально рад, что всё налаживается, — Антон протягивает мужчине руку и крепко пожимает. — Давай, бывай, дружок! Чтоб больше я тебя на той остановке не видел.
— Бывай, — он пожимает руку в ответ и хлопает Антона по плечу, провожает благодарным взглядом и возвращает внимание в торговый зал.
Антон выходит из магазина и совсем не чувствует тяжесть пакетов. Ему так радостно, он так горд собой, он человеку жизнь спас! Идёт и лыбится во все тридцать два, пыхтит и убыстряет шаг. Сегодня особенный день не только потому, что он встретил горе-бомжа, а ещё и потому, что сегодня у них с Арсением наконец-то состоится что-то вроде собственного нового года. Антон уже как второй день вернулся из дома и вспоминает праздник в кругу семьи исключительно с улыбкой. И по пути в квартиру Арсения — а именно там они решили устроить торжество — он прокручивает в голове поездку домой...
Новый год — пора чудес и отожранных телес! Антон провозгласил девиз для своего праздника именно так. Начиная с тридцатого декабря, как только его нога переступила порог домашней кухни, Наталья заботливо предложила Антону вкусности, которые накупили как раз к случаю великого объедания. А «тюлениться» у него получается лучше всех, поэтому запасы в холодильнике постепенно всё убавлялись и убавлялись. Но Антону не было страшно попасть в ад за чревоугодие — это меньшее из того, за что он мог бы туда отправиться. Поэтому он просто устроил себе настоящее «хрючево» (по-другому не назовёшь): смешивал в животе салаты, мясо, конфеты, фрукты и алкоголь, полируя это всё бутылкой кефира. Здоровое питание — это так легко!
Встречать Новый год в кругу семьи оказалось одним из самых правильных решений за последнее время. Всё это благодаря Арсению, конечно. Антон давно столько не смеялся, не танцевал и не горланил песни российской и зарубежной эстрады на таких мощных частотах. Да, Наталья не шутила, когда сказала, что хочет устроить новогоднее караоке. И после нескольких бокалов шампанского и пары-тройки рюмок виски Антон открыл в себе способности к высококлассному исполнению композиций Валерия Меладзе, Филиппа Киркорова, Леонида Агутина и прочих шедевральных представителей российской эстрады. Арсений очень заразительно смеялся, когда Антон в порыве вдохновения записывал ему голосовые, в которых по большей части пытался членораздельно сказать: «Арс, ты такой вообще охуенный, ты вот... Вооб... бля... Вообще... Я приеду, ты охуеешь, я тебе такое устрою...». Что он устроит ему «такое» история пока умалчивает, но Арсения ничуть не пугали подобные угрозы. А Антон, краснощёкий и гиперактивный от прилива радости и алкоголя, всё пытался попасть в слова песни «Но ведь она не твоя», но получил почему-то оценку системы караоке в пятьдесят девять баллов.
Праздник пролетел быстрее, чем получилось осознать, что Антон среди родных, и снова все дружны. Наталья оказалась хозяйственной и заботливой, а её чувство юмора приятно удивило искушенного в этой области Антона- каламбуриста. Она никогда не заменит ему мать, но стать хорошим другом вполне сможет. Глядя на вновь счастливого отца, Антон в этом не сомневается. Даже когда пришла пора уезжать, Антон, стоя на перроне в ожидании своей электрички, не мог сдержать улыбки, потому что перед глазами всё ещё подвыпивший отец пытался попадать в строчки песен, но смеялся от собственных попыток вытягивать ноты и смешил тем самым всех вокруг. От этих воспоминаний тепло и спокойно, и мир кажется не таким серым, как раньше. Антон даже любовался тем, как красиво розовой позолотой ложилось вечернее солнце на кроны заснеженных деревьев и чувствовал себя абсолютно счастливым. Единственное, что омрачало прекрасное настроение, — скорый выход на работу, но приближающееся возвращение Арсения и встреча с ним смягчили и это обстоятельство.
Периодически выныривая из своих воспоминаний и уже поднимаясь в лифте, Антон представляет фронт работ на сегодня. Он настраивает себя на то, что должен сделать всё идеально, это ведь Арсений. Для него только так. А пока никто не видит, Антон снова улыбается, совсем как смущённая школьница, прокручивая их недавний разговор по телефону, радуясь, что совсем скоро они уже смогут провести время только вдвоём. А пока в голове снова картинки...
Вечер первого января. Перрон был наполнен такими же бедолагами, которые вынуждены работать в новогодние праздники. В нос резко ударил запах табачного дыма, и Антон осознал, что давно не курил. У него никогда не было зависимости — скорее сигареты вошли в его жизнь, как очередной способ опоздать на пару в универе или покинуть её в самом разгаре. И потом нужно ведь как-то успокаивать нервы. К счастью, теперь в этом нет необходимости. Антон только глубже укутался в подаренный на Новый год шарф и двинулся к месту остановки первого вагона, попутно доставая телефон.
— Арс, здорóво! — Антон практически закричал в трубку. Это вышло, наверное, слишком радостно и громко, потому что люди рядом начали активно оборачиваться в его сторону.
— Привет, — ответил Арсений, и его улыбку в голосе не скрыла даже мобильная связь. — Для вечера первого января ты слишком бодр.
— Это ещё что! Завтра на работу, вот будет зажигалочка, — с нескрываемым сарказмом рассмеялся Антон, нарочито добавляя голосу нотки жизнерадостности. На фоне слышно, как на соседний путь прибывает электричка. Арсений только усмехнулся и спросил:
— Ты уже в пути домой, да? Во сколько приедешь?
— В семь утра, — мечтательно протянул Антон. — Респект всем, кто работает второго января, остальным соболезную!
— Ты обязательно выживешь, — смех в трубке, а Антону резко стало так приятно и смешно от того, что про этот мем он сам и рассказывал Арсению.
— Ты делаешь успехи в мемоведении.
— Стараюсь быть на одной волне с молодежью.
Антон снова улыбнулся и прикрыл глаза. Ему так нравятся эти глупые разговоры, которые до краёв наполнены лёгкостью и взаимопониманием. Нет скованности или страха показаться глупым — они оба знают, что уже никуда друг от друга не денутся.
— Когда ты приедешь? — поинтересовался Антон. — Я встречу.
— Пятого числа. Потом попрошу Гелю сфотографировать билет.
— Вас понял. О, моя электричка едет! — шум приближающегося поезда практически заглушил его голос. — Ладно, я как приеду — напишу. Скучаю и точно понимаю, что через интернет тебя я не скачаю! — Арсений с трудом, но всё-таки уловил последнюю фразу на фоне гудка поезда, рассмеялся и его ответное «скучаю» практически слилось с грохотом открывающихся дверей вагона, но не ускользнуло от слуха Антона.
К невероятному удивлению оказалось, что существуют люди, которые ходят в кинотеатр второго января. Единственное, что помогло Антону не умереть в эти дни ожидания Арсения как физически, так и морально, — предвкушение скорого совместного праздника. Главной задачей оставалось только не уснуть где- нибудь под стойкой ресепшена, иначе Маринка может и гирляндой за такое задушить. Она, конечно, рада видеть Антона на рабочем месте, но не то чтобы от всего сердца.
Так и прошли дни в работе, ожидании и планировании «того, от чего Арсений охуеет». Никогда Антон так сильно не переживал, но теперь уверен, что их собственный Новый год, пусть наступивший чуть позже, чем у всех остальных, должен получиться идеальным. Ему хочется «комфортить» своего мужчину ближайшую тысячу лет, поэтому он спланировал всё до мельчайших деталей: встретил Арсения ещё вчера и отправил отдыхать домой к Геле, предварительно забрав ключи от его квартиры. И пока Арсений теряется в догадках, что же такое придумал воспалённый мозг Антона, в его квартире происходят немыслимые вещи.
Так что сегодня Антон с самого утра, как мистер Проппер на минималках, вычищает до блеска все комнаты и даже унитаз. А когда такое было, чтобы Антон так тщательно убирался? Правильный ответ: никогда. Затем, составив длиннющий список покупок, он плетётся в гипермаркет и скупает там столько провизии, что в случае наступления зомби-апокалипсиса прямо сейчас, они ещё лет десять смогут жить припеваючи. А кроме еды в корзине оказываются эфирные масла, хвойные благовония и, Бог знает зачем, еловые шишки. Зато встретил бомжа. То есть теперь уже не бомжа. Двери лифта впускают Антона на лестничную клетку, и с грацией картошки он приступает к исполнению своего плана.
В какой-то момент Антон начинает ловить себя на мысли, что, в принципе, можно было и доставкой еды обойтись, потому что кашеварить уже как третий час после генеральной уборки и похода в супермаркет становится, мягко говоря, утомительно. Он старательно нарезает варёную картошку на салат, высунув язык, стряхивает кубики с доски в глубокую миску, бросает нож на стол и мученически разминает затёкшую спину и шею. Из духовки начинает аппетитно пахнуть мясо, и Антон каждые пять минут заглядывает в неё, садясь в позу гопника, чтобы, не дай тебе Боже, всё просрать и спалить еду вместе с квартирой Арсения. Делайте это упражнение каждый день и спина не будет болеть. Когда стол был уже накрыт, хвойные благовония расставлены по углам и всё было готово к сюрпризу, Антон в позе Андрея Болконского под Аустерлицем, красный и потный, улёгся на диван, протянул ноги и принялся гипнотизировать потолок, настраиваясь на то, что неплохо было бы принять душ, прежде чем встречать Арсения.
На улице начинается настоящая метель, и бедолаги с широкими лопатами не успевают прочищать тротуары. Раньше Антону нравилась такая погода: непроглядные ливни, аномальные туманы, гроза, снегопад или ветер. Теперь же он думает о том, насколько тяжело было бы Арсению идти по такой заснеженной улице. Он уверял, что и сам прекрасно доберётся до своего дома, но Антон даже слушать не стал и теперь лавирует меж сугробов и заледенелых горок, молясь, чтобы самому никуда не рухнуть. Арсений уже ждёт у подъезда, раскрасневшийся на морозе и в забавной цветной шапке с помпоном. Усталость Антона куда-то исчезает.
***
Арсений переступает порог собственной квартиры и первое, что привлекает внимание, — приятный успокаивающий запах свежести и хвои. Ему кажется, будто он оказался в настоящем лесу, сразу вспомнилась большая ёлка из детства и сверкающая игрушка-ангелок, самая красивая из всех. А всего-то Антон полпачки спичек угрохал на то, чтобы поджечь благовония и расставить их по всем комнатам. Гении часто становятся отвергнутыми обществом.
— Где ты нашёл такую пахнущую ёлку? — удивляется Арсений тут же в прихожей, попутно вешая куртку на крючок.
— Секрет фирмы, — улыбается Антон. — У меня тут вообще-то целый ёлочный комплекс, погоди немного. Пойдем в комнату.
Антон усаживает его на диван и куда-то отходит. Арсений слышит только приглушённый шорох, а затем щёлканье компьютерной мышки. К запаху хвои добавляется ещё и смешанный аромат блюд. Арсений различает запечённое мясо, свежие овощи и такой знакомый всем запах «Оливье».
— Что тебе больше всего нравится в праздновании Нового года? — между делом уточняет Антон, продолжая щёлкать компьютерной мышкой.
— М-м-м... — Арсений задумывается на пару секунд. — Сама атмосфера, наверное. С детства любил, когда город украшают: кругом всё сверкает, переливается... Я вот иногда представляю, что...
Его вдруг прерывает ниоткуда взявшийся лёгкий перезвон колокольчиков. Арсений замирает и вслушивается в мелодию, которая возникла будто из сказки. Кажется, что у этого звука даже нет источника, вся комната наполнилась необъяснимой магией. Там и музыкальная шкатулка, и новогодние бубенцы, и заливистые колокольчики, которые напоминают танец эльфов среди огоньков и звёзд. Его руки касается тёплая и влажная ладонь, затем пальцы чувствуют покалывание десятков маленьких иголочек, а в нос снова бьёт свежим ароматом хвои. Антон вручает Арсению венок из еловых веток и маленьких шишек и зачем-то помогает надеть его на голову.
— Это вот... такая ёлка, — бормочет Антон, а сам только вглядывается в его лицо, чтобы уловить каждую, даже мимолётную, эмоцию.
Арсений в восторженном замешательстве. Он слышит волшебный перезвон, чувствует приятный запах и ощущает кончиками пальцев живые еловые иголки. Мелодия заставляет разум тут же рисовать перед мысленным взором яркие вспышки гирлянд, их переливы и сияние в темноте. Все его чувства обостряются, комбинация из звуков, запахов и ощущений рождает по истине немыслимые, осязаемые образы. Впервые в жизни Арсений так явно видит и чувствует волшебство. То, от чего у всех в груди рождается восторг — наряженная и сверкающая новогодняя ёлка теперь стоит перед глазами так отчетливо, так ярко.
— Я всё ломал голову, как сделать так, чтобы ты увидел... То есть... Ну ты понял, — бубнит Антон где-то совсем рядом и утыкается щекой в плечо. А у Арсения слов нет, ком в горле не даёт сказать. Он опускает голову и украдкой вытирает слезинку, которая вот-вот бы покатилась вниз. Тут же его обхватывают крепкие руки, и на щеке оказывается горячий поцелуй дрожащих в волнении губ.
— Антон... — Арсений одной рукой находит его ладонь и крепко сжимает, а второй продолжает ощупывать венок на голове. — Спасибо. Правда. Спасибо. Я вижу. Вижу даже больше, чем зрячий.
Нежные объятия крепнут, а затем и вовсе становятся как силки. Антон на радостях прижимается к Арсению со всей силы и даже прикусывает где-то в области предплечья.
— Отставить сантименты! — улыбается Антон, хотя сам сейчас чуть ли не расплачется от переизбытка эмоций. Но это только начало, поэтому нужно держать марку. — А лучше пройдёмте к нашему великолепному столу от шеф- повара Антонио.
Разнообразие пряных запахов рождает аппетит и бесконечное чувство благодарности за такой чудесный вечер. Арсений нащупывает влажный стеклянный фужер, наполненный шампанским, на его тарелке каким-то чудодейственным способом оказываются запечённая утка, салат, картофельное пюре и даже солёный огурец.
— Не хотелось бы хвастать, конечно, — заговорщически, как лисичка, говорит Антон, — но я эту утку, между прочим, сам фаршировал так-то.
Арсений смеётся и вместе с тем удивляется, что так сильно можно кого-то любить. Он нахваливает Антона и уплетает действительно вкусную еду, слушая рассказы о новогоднем караоке. Они делятся тем, как провели праздник в кругу семьи, Антон благодарит Арсения за то, что надоумил его помириться с отцом.
— Так, а теперь настало время подарков! — Антон вскакивает из-за стола, а Арсений слышит, как он плюхается в компьютерное кресло и снова кликает мышкой. — Я решил, что тебе понравится, — загадочно и немного волнительно причитает Антон. — Так, готов слушать?
— Честно говоря, для меня этот вечер уже подарок, — улыбается Арсений.
— Главный подарок — это фаршированная утка! Но есть кое-что ещё. Готов?
Арсению снова смешно и, конечно, он готов слушать. Антон выдыхает и в пару кликов включает запись. Очень знакомый голос начинает читать: «Сказки Скандинавии «Подарок тролля», читает тролль...» — Антон на этом моменте тихонько прыскает, а Арсений не может поверить: он слышит до боли знакомый голос. «Перевод со шведского, предисловие и примечания Людмилы Брауде...» Звук записи очень качественный, скорее всего Антон ходил в студию и записывал свой голос там. А у Арсения снова нет слов. Он замирает, вслушивается в запись и вновь удивляется, что кого-то можно любить так сильно. «Как находят сказки. В одной старинной финской легенде рассказывается о чудесных крыльях княгини лебедей...» Чтение Антона едва ли можно назвать профессиональным, но в каждой его интонации слышно, как он старается. Это заставляет внутренности приятно сжиматься. Никогда в жизни Арсений не испытывал такого спектра эмоций: от неожиданного приятного удивления до такого крепкого, всеобъемлющего чувства преданности, любви и восхищения. Как это уместить в голове? Антон не просто прочитал книжку перед микрофоном и подарил аудиокнигу, он этим показал, насколько глубоко он чувствует Арсения, уважает его интересы, насколько сильно он хочет сделать его счастливым.
— Ну как? — Антон всё это время наблюдает за реакцией, но совсем не может понять, что он чувствует. Арсений просто молчит, замерев. — Не нравится? — беспокоится Антон. — Ну я там в паре мест немного накосячил, знаешь... Слова съедал, вот... А! Забыл совсем, у меня же ещё вот что...
Арсений только порывается сказать, что это лучший подарок в его жизни, как слышит, что Антон уже шуршит пакетами где-то в коридоре и влетает в комнату обратно. Он плюхается на пол прямо перед диваном, на котором сидит Арсений, кладет картонную коробку ему на колени, открывает и взволнованно лепечет:
— Вот. Ботинки. Они красивые, правда. Я сам выбирал, коричневые такие... С размером, вроде, угадал... и кожа...
— Я тебя люблю, Антон.
— ...натуральная, чтобы ножка дышала...
Антон так и замирает с полураскрытой коробкой в одной руке и ботинком в другой. У него от этих слов сердце из груди выпрыгивает, стучит-стучит так громко, а потом становится горячим, как свинец, и невозможно его усмирить. Он смотрит на Арсения, который ждёт его реакции немного взволнованно. Оба молчат. Из колонок доносится одна из шведских сказок. Арсений вдруг протягивает руку вперед, пытаясь найти Антона, прислушиваясь, и тут же чувствует прижимающееся к себе тёплое тело. Он находит его губы и целует с такой неистовой нежностью, что теперь уже обоим трудно поверить в то, что можно любить так сильно. Можно. Прямое тому доказательство то, как осторожно Антон укладывает Арсения на диван, затем быстрым движением руки выключает аудиокнигу и начинает будто в каком-то забытье выцеловывать каждый миллиметр лица Арсения, не особо заботясь, где там губы, щёки, глаза или висок. Ему просто хочется съесть его, впитать в себя или, наоборот, раствориться самому.
— Я тебя люблю, Арс... — в порыве шепчет Антон в коротких перерывах между поцелуями. — Люблю, люблю, люблю.
Арсений чувствует, как Антон рядом с ним буквально горит, потому что самому не лучше. Кажется, что он абсолютно везде: макушки касаются тёплые пальцы и слегка поглаживают, поцелуи летят со всех сторон будто бы одновременно, руки блуждают по всему телу. Только что он неистово целовал его в губы, а теперь уже Арсений чувствует горячее дыхание у виска и влажный язык на мочке уха. Он не успевает издать сладкий стон, как этот язык уже на ключицах, а рука бережно проводит по правому боку, забираясь под водолазку. Запах Антона, дыхание Антона, стоны Антона, руки Антона, губы Антона — это повсюду, Арсений растворяется в нём, тонет.
В какой-то момент Арсений осознаёт, что он уже без водолазки, а влажный язык ласкает и нежно прикусывает сосок. Горячая рука медленно опускается ниже, поглаживая пах и внутреннюю сторону бедра.
— Антон, Боже... — Арсений выгибается, чувствуя, как всё его тело буквально горит в чужих руках.
— Как же я, блядь, люблю тебя, Арс, — бормочет Антон, опускаясь всё ниже, проводя языком дорожку от груди к низу живота.
От таких заявлений Арсений только громче стонет и кусает опухшие от поцелуев губы. У Антона сносит крышу. Ему хочется доставить Арсению как можно больше наслаждения, он блуждает по его телу руками, губами и языком. Он не даёт ему опомниться, ласкает каждый участок тела, доводя до беспамятства. Ловким движением Антон расстёгивает пуговицу на джинсах, довольно наблюдая, как возбуждённый член выпирает под чёрными боксёрами. Антон его дразнит: прикусывает тазовые косточки, поглаживает плоский живот... Арсений вздрагивает, когда Антон проводит языком по его члену через тонкую ткань трусов.
— Антон...
— Я бы тебя всего вылизал, — шепчет Антон, в миг оказывается напротив его лица и сладко целует в губы. — Всего тебя...
Антон, как умалишённый, блуждает по телу Арсения, не пропуская и миллиметра. В голове набатом бьёт только одна мысль: «Как же я хочу доставить ему удовольствие». Антон еле сдерживает себя, стараясь сделать свои движения как можно менее резкими, он не брезгует ничем, выцеловывает каждый участок тела. Арсений совсем забывается, отдавая себя полностью во власть Антона. Каждое прикосновение распаляет всё сильнее, и Арсений хрипло стонет, когда чувствует язык Антона на возбуждённом члене. Никогда не было так хорошо. Арсений не успевает осознавать происходящее, ориентируясь лишь на свои ощущения и стоны самого Антона, который сам уже давно потерял связь с реальностью, прикрыл глаза и отдаёт всего себя, чтобы Арсений получил максимум наслаждения. Язык опускается ниже, и из груди Арсения вырывается громкий стон, когда он чувствует прикосновения горячего и влажного языка «прямо там». Это ощущение для него совершенно новое и такое приятное, что молчать не получается.
— Как же ты стонешь... — бормочет в каком-то бреду Антон, продолжая ласкать разгоряченное тело Арсения.
— Ты будто везде, Антон, — хрипло выговаривает Арс.
— Я пиздец как хочу тебя... Бля... — Он не выдерживает и дорожкой поцелуев возвращается к губам. — Я... хочу, чтобы тебе было так охуенно, Арс... Я сделаю для тебя всё. Всё, что ты только захочешь, Арс... Я весь твой.
Свечки на столе дрожат, и совсем непонятно, зачем Антон вообще купил их. Два человека в доме номер двенадцать любят друг друга. Два человека спасли друг друга холодной зимой, но в комнате совсем жарко. За окном срывается метель, но уже совсем темно. Только свечки на столе дрожат. И правда, зачем он вообще их купил?
***
Антон разлепляет веки, и первое, что он видит, — кремовые занавески в солнечных лучах. Вот вам и мороз и солнце. Ещё одно солнце спит рядом, обнимая подушку. Арсений красивый. От нахлынувших чувств Антону хочется кричать в подушку, драться с одеялом, прыгать на кровати или стиснуть спящего рядом до полусмерти. Он разворачивается на бок, сильно жмурится и орёт от счастья в себя, куда-то в селезёнку. Лёгкое шуршание не заставляет долго ждать, и тёплая рука касается предплечья. Антон разворачивается и перехватывает ладонь.
— Доброе утро, — хрипло шепчет Арсений. — Я вот проверял, проснулся ты или нет.
— Проснулся, — улыбается Антон и крепко прижимает Арсения к себе, оставляя поцелуй где-то в области подбородка.
— Я потный и не чистил зубы, — бормочет Арсений, но отстраниться не пытается.
— Вообще пофиг, — Антон прижимает его ещё крепче.
— Спасибо тебе за всё это... Я... Очень счастлив.
— Ты не представляешь, как счастлив я. Настолько, что ни одного прикола в голову не лезет. Только всякие там сахарно-ватные словечки, — усмехается Антон в ответ.
— Например?
— Не вынуждай меня... Я близок к тому, чтобы назвать тебя Арсюшечкой... — Только не это, — смеётся Арсений. — Нам срочно нужны отрезвители.
— Кирпич, Караганда, курица, картошка... — начинает перебирать Антон. — Кажется, полегчало...
— Кстати, я совсем забыл, что тоже приготовил тебе подарок. Он в моём рюкзаке.
— Подарочки! Это я люблю, — Антон вскакивает с кровати и совсем голый начинает поиски рюкзака. Он оказывается в прихожей.
На дне лежит черная продолговатая коробочка. Антон с любопытством и непонятно откуда взявшимся трепетом открывает её, не веря своим глазам. На первый взгляд это обычный серебряный браслет, похожий на широкую цепочку. Но кое-что бросается в глаза: широкая вставка прямо посередине с гравировкой. Просто пять слов на кусочке серебра. Пятью словами можно убить, а можно ими обнять. А можно поднять в воздух. Пять слов:
«Рядом с тобой тьма отступает»
Антон так и замер, держа в руках браслет. Сколько же здесь смысла. Это кажется чем-то большим, чем «я люблю тебя». Тьма — верный спутник Арсения всю его жизнь, а рядом с Антоном она отступает. Отступает.
— Арс... это... — Антон просто возвращается в кровать и прижимается всем телом, переплетая с ним руки и ноги, зарываясь в волосы. — Это самый лучший подарок, веришь?
— Лучшим был твой, — смущённо отвечает Арсений. — Я люблю тебя. Очень.
— Я люблю тебя, Антон.
***
У Антона трясутся руки, ноги, селезёнка, возможно, даже волосы на голове, а все потому, что он сидит в кабинете, украшенном бумажными снежинками, и старается не привлекать детского внимания. Впрочем, в классе исторического кружка есть немало подростков — таких же увлеченных мальчишек, каким был в своё время Антон. Кабинет в библиотеке не похож на школьный: здесь нет парт и такой страшной меловой доски на стене, вместо неё современная интерактивная. В центре стоит массивный круглый деревянный стол, вокруг стулья, по углам стеллажи с книгами, на крючке скопом висят разные географические и исторические карты. Атмосфера, в целом, располагающая и даже творческая, но у Антона иногда крутит живот от волнения даже когда предстоит назвать свою остановку в маршрутке, что уж говорить о мероприятии такого рода. Ладошки предательски потеют, становится мерзко и холодно, хотя в кабинете работает отопление, и мальчишки сидят в одних футболках. Антон потирает ладони о коленки и касается единственного теперь браслета на руке. Не получается сдержать улыбку, глядя на него, потому что он навевает самые лучшие воспоминания. Арсений неподалёку разговаривает с какой-то женщиной, вероятно, работницей библиотеки. А совсем скоро начнётся занятие исторического кружка. И хоть Арсений вчера весь вечер инструктировал Антона, легче не становится, и волнение никуда не уходит. Арсений заканчивает разговор и возвращается в аудиторию.
— Ребята, — обращается он к мальчишкам, которые тут же притихли, —
сегодня я хочу познакомить вас с моим новым помощником Антоном Андреевичем. Сегодня он вместе с нами попробует отправиться в путешествие по мировой истории...
Антон смущённо кивает и утыкается взглядом в выручай-тетрадку, где законспектировал все указания Арсения. В животе неприятно крутит от волнения, но взгляд цепляется за браслет на руке. «Рядом с тобой тьма отступает». Почти два десятка заинтересованных глаз устремились на Антона, но теперь почему-то не так страшно.
— Да, привет, меня зовут Антон Андреевич, и сегодня мы с вами попробуем построить ту самую модель корабля, на котором ходили настоящие викинги в далёком средневековье...