50 дней до моего спасения.

45 день. Ломка.

      Новый день.
     
      Я все еще жива.
     
      Хуйня, а не новость.
     
      А еще мне очень плохо. Не только после вчерашнего. Меня просто все уже бесит. Хочется убивать. Каждого, кто был на той гребаной вечеринке. А потом и себя. Я встала с этой идиотской кровати и начала ходить кругами. Случайно разбила вазу, которая стояла в углу. Запнулась о кресло и упала на него. Долго вставала и продолжила свой марафон.

     
      Кругов через пять я упала на пол и начала плакать. Как-то накопилось. Заложило нос. Замечательно просто. Это же здорово! Я засмеялась. Все это очень странно. Я старалась думать логически. Очень сильно старалась. Не получалось. Я попробовала просто думать. Нелегко, но получилось. Мой шестнадцатилетний опыт подсказывал мне, что это ломка. Тут и логика проснулась. Если несколько дней подряд принимать наркотики, то появляется ломка. Даже если ты не добровольно их принимаешь. Кстати, стало понятно, почему я почти неделю не ем и не замечаю этого.
     
      Я собралась и ушла  на кровать. Там хотя бы есть одеяло. А меня начало морозить. И это, блять, только начало. На меня опять напал смех. Это ужас какой-то. Невероятное желание все прекратить. Почему эта тварь все эти дни кормила меня этой дрянью и теперь перестала? Отымел меня и все? Миссия выполнена? Крепость пала, пусть теперь подыхает? Сволочь, скотина, падла и все другие такие слова сюда подходят. Но все их вспомнить не могу, потому что пиздец плохо.
     
      Я трясусь, как осиновый лист в ураган. Все тело ломит. Ну, правильно! Это же ломка! Разве из названия не понятно, что что-то должно ломаться. Например, кости. Или психика.
     
      Да когда же это закончится. Сильнее боли в теле может быть только душевная боль. В принципе, сейчас все на уровне. Хуево со всех сторон. И добил меня приход Гоши в четыре часа. Я его заметила, только когда он провел рукой по моей спине.
     
      — Как ты, котик? — он когда-нибудь перестанет меня так называть? — Вижу, что плохо. А ты стала уютнее со времен школьного туалета, — сказано это было интонацией, которой обычно делают комплимент.
     
      — Иди в жопу! — дрожащим голосом (потому что я уже успела поплакать раз двадцать) ответила я.
     
      — Разве что в твою, — после этой фразы, Гоша засмеялся, как конь межгалактический, — Тебе плохо, да? Хочешь, я тебе опять дам волшебную таблетку. И тебе станет легче. Только за это придется отрабатывать.
     
      — Отвали от меня.
     
      — Ну ладно, — Гоша встал с кровати, — зайду попозже. Может быть опять видео снимем, да? — я не ответила.
     
      Я закусила одеяло. Чудо, что я его не прокусила. Хотя следы от зубов остались. Так отчетливо. Потом я схватила одеяло и вместе с ним упала на пол. Я начала разговаривать сама с собой.
     
      — Остановите это. Пожалуйста, остановите. Я устала.
     
      — Успокойся, идиотка. Тебе уже никто не поможет.
     
      — Нет. Нет, нет, нет. Это все закончится. Прекратите это все. Пусть это все будет сном.
     
      — Ты не проснешься. Это не сон. Это все реальность.
     
      — Это всего лишь мой кошмар.
     
      — Ты знаешь, что нет.
     
      — Я сейчас проснусь и буду дома.
     
      — Ты не выдержишь этой боли и будешь умолять Гошу о таблетке. Чуда не произойдет.
     
      — Произойдет.
     
      — Нет. Это ложь. От этого будет еще больнее.
     
      Я проиграла сама себе. Это ужасно. Я сама себе не поверила. Хотя как мне верить в лучшее, сидя на полу и мучаясь от ломки? Я уже на сто процентов уверена, что сдамся. Я же слабачка. Я с этой болью сама не справлюсь. А Гоше только лучше, если я буду в отключке. Или в кошмаре, в котором я нахожусь сейчас. Черт, эта гребаная дверь опять открылась.
     
      — Ну что, не передумала? — садясь возле меня, спросил Гоша.
     
      — Отвали от меня, — дрожащим голосом ответила я.
     
      — О-о-о, не хило тебя штормит, — Гоша сел на кровать и схватил меня за волосы, — Ну, может все-таки возьмешь одну таблеточку? Сдохнешь ведь до утра, — я промолчала. Он отпустил мои волосы и толкнул так, что я упала, — Не хочешь, как хочешь. Я предложил.
     
      — А мне не предложишь? — услышала я чей-то чужой голос. Но что-то крикнуть сил не было. Сил не хватило даже испугаться или наоборот обрадоваться.
     
      — А ты вообще кто такой? — грубо спросил Гоша, — Как ты вообще вошел?
     
      — Так дверь была открыта. Я и решил войти, — ответил незнакомый мужчина, — Ты — Георгий?
     
      — Да. Тебе чего? — все так же грубо.
     
      — Да так ничего, — этот мужик подошел почти в плотную к Гоше и врезал ему со всей силы, — Георгий Рудников, вы обвиняетесь в незаконном приобретении и хранении наркотических веществ, а так же в похищении и изнасиловании несовершеннолетней, — в комнату забежали еще трое, упаковали Гошу, а мужчина, который зашел первым, подошел ко мне, — Ты Вероника Лебедева? — я кивнула, — Ты идти сможешь? — я попытался встать, но упала на кровать, — Совсем плоха. Иди сюда, — мужчина закинул мою руку себе на плечи и взял за талию. Мне было немного стыдно за то, что я в нижнем белье и в одеяле, но было не до этого. Меня тут, кажется, спасали.
     
      Мы дошли до лифта. Двери тут же открылись и мы вошли. Внутри мужчина отпустил меня и я скатилась вниз. Тут в лифт забежал еще один мужчина с моим рюкзаком.
     

      — Ваша? — спросил он, я кивнула и моя сумка оказалась у меня в руках.
     
      Лифт ехал мучительно долго. Я уже успела подумать, что это какая-то шутка. У меня потекли слезы. Правда, спросить, что происходит, я не додумалась. Мне было не до этого. Двери лифта открылись и мужчина опять взял меня в свои сильные руки. Не очень приятно было идти по холодному бетону в парадной. Но еще более неприятно было идти по холодному мокрому асфальту. Идти всего пять шагов, но все равно не очень приятно. Прямо напротив парадной стоял автомобиль. В него меня и посадили. Мужчина, который меня практически нес, откуда-то достал шприц.
     
      — Это обезболивающие. Чтобы ты смогла поспать, — объяснил этот мужчина. Потом обратился к водителю, — Отвези ее, куда велено, — водитель кивнул, двери закрылись и мы поехали. Обезболивающие начало действовать, но я еще не успела уснуть. В темноте было не удобно, но я достала дневник. Оставив короткую запись, я поддалась действию препарата полностью.
     
     
     
***

     

     

     
Дорогой Дневник,

     
Меня, кажется, спасли. Я не могу утверждать, что это так, ведь я пока только еду в автомобиле неизвестно куда. Даже не верится, что все закончилось. А может, все только начинается. Мне вкололи какое-то лекарство и все тело перестало ломить. И я уже начала постепенно засыпать. Весь день меня мучила ломка. Я начала разговаривать сама с собой. Почти смирилась с той жестокой реальностью. Почти сдалась. И теперь не верится, что это все та же реальность и мне это не снится. Страшно завтра проснуться опять там.

     

     
45 день.

     
14 октября. Ника.