Когда меняется имя

Глава сорок первая. Расследование.

Новый преподаватель Гаррету решительно не нравился. Вся его наносная мишура выглядела полнейшей бутафорией, фальшивкой. Как декорация в театре. И зачем это профессору Локхарду, который идиотом и нарциссом отнюдь не являлся, Гаррет искренне не понимал. — Почему ты так явно против него настроен? — удивлялся Теодор. — По-моему, отличный педагог. А как интересно он рассказывал сегодня про укрощение пикси! — восторгался Блейз. Локхард интересно рассказывал не только про пикси. Он действительно отлично преподавал материал, перемеживая исторические события разными забавными фактами и время от времени отвлекаясь на короткие истории из собственных приключенческих романов, что по эффекту оказалось сопоставимо с продуманной рекламной кампанией. Все без исключения курсы накупили себе полные сборники, да еще и не по одному экземпляру. — Этот комплект я подарю кузине на день рождения, этот отправлю маме, а этот — тетушке Элизабет, — раскладывала стопки доставленных совой книжек Панси. — Профессор Локхард обещал все их бесплатно подписать. — Ты истратила на эту макулатуру карманные деньги за целый семестр, — заметил Гаррет. — Было бы грешно требовать что-то еще и за автографы. — Неправда! Открытка с автографом профессора Локхарда во «Флориш и Блоттс» стоит четыре сикля. А здесь я получу не только автограф, но и памятные надписи. Очень выгодно. Гаррет только закатил глаза. — Гилдерой Локхард — прирожденный коммерсант, — чуть позже поделился он своими соображениями с Дафной. — Что он забыл в Хогвардсе? Ни за что не поверю, что такого человека привлекла скромная зарплата преподавателя. Мне не ясны его мотивы, понимаешь? Он на продаже книг в десятки раз больше зарабатывает! — Может, это и есть мотивы? — предположила Дафна. — Неохваченная целевая аудитория, целая школа. Это же чуть меньше пятисот человек. — Ему достаточно было провести пару презентаций, а не застревать здесь на весь год. — Всего на несколько месяцев, думаю, договор на следующий учебный год еще не подписан. — Все равно я ему не верю! — нахмурился Гаррет и, сняв уже совсем слабые очки, потер лоб. — До того, как поступить в Хогвардс, я жил с магглами. Дядя Вернон с тетей Петунией возили меня к маггловскому пластическому хирургу для шлифовки шрама. Я тогда ужасно трусил. Боялся, что вместо уродливого зигзага у меня на лбу будет красоваться не менее уродливая заплатка. Поэтому, пока мы сидели в приемной, я перелистал все журналы и брошюры, какие только смог найти. И пересмотрел все фотографии на стендах. Так вот, у нашего профессора возле ушей имеются тонкие белесые полоски точь в точь как после пластической операции. Такие следы остаются в результате подтяжки кожи лица или косметической коррекции. Думаю, он не тот, за кого себя выдает. — Серьезная предъява, — согласилась Дафна. — Хочешь, попробую узнать, где он учился? — Буду очень тебе благодарен, — заулыбался Гаррет. Свой план Дафна реализовала на следующий же день. По окончании урока втиснулась между непривычно оживленной Булстроуд и до сердечек в глазах очарованной Паркинсон и, состроив выражение лица поглупее, экзальтированно воскликнула: — Ах, профессор, вы такой умный! Когда вы только начали преподавать, я считала, что вы бывший гриффиндорец. Но теперь почти уверена, что вы учились на Рейвенкло! — Вы правы, милая леди, — приветливо откликнулся Локхард. — Я действительно имею некоторое отношение к воронам. Гаррет мысленно сплясал лезгинку и после обеда, прихватив в качестве моральной поддержки триумфально улыбающуюся подружку, подошел к Флитвику. — Добрый день! Профессор Флитвик, вы же давным-давно преподаете в Хогвардсе, правда? — Ну-ну, не настолько я и стар, — обижено приосанился Флитвик. — Давно, но не с начала века. — Простите, я не так выразился, — замешкался Гаррет. — Мы просто хотели спросить, — вмешалась Дафна, спасая положение, — когда профессор Локхард учился в Хогвардсе, он уже был таким же блистательным? Наверное, все экзамены сдал на одни «превосходно»? — Честно говоря, я не знаю, — пожал плечами Флитвик. — Гилдерой Локхард у нас не учился. Скорей всего, он выпускник Шармбатона. В пользу этого говорит прекрасный французский, а также характерное плавное движении кисти при работе с палочкой. Почему бы вам не спросить у него самого? Гаррет и Дафна переглянулись. — Профессор Локхард такой таинственный, — вздохнула Дафна. — Мне он сказал, что имел отношение к воронам. — Локхард — это же британская фамилия? — уточнил на всякий случай Гаррет. — Действительно, британская. На моем факультете в шестидесятых точно учился один из Локхардов, — подтвердил Флитвик. — Сейчас не могу припомнить его имени, кажется, Джулиан или Гастон. Юноша не закончил Хогвардса, по семейным обстоятельствам уехав во Францию. Возможно, наш Гилдерой его племянник или младший брат, отсюда и отношение к воронам. — Спасибо, профессор! — хором сказали Гаррет и Дафна. Распрощавшись с Флитвиком, Гаррет приуныл. — Если тот Локхард не закончил Хогвардс, в библиотеке искать бесполезно. Его фотографий среди выпускников нет, — заметила Дафна. — Давай сходим в Триумфальный зал? — предложил Гаррет. — Пожалуйста. Вдруг Локхард играл в квиддич или что-то в этом роде? Мне кажется, учился он все же здесь. Слишком уж хорошо ориентируется в замке с самого первого дня. — Ладно, — легко согласилась Дафна. За это Гаррет ее и ценил. Драко бы точно уперся рогом, тут же найдя десяток аргументов против бессмысленного времяпрепровождения. В Триумфальном зале за полчаса поисков они обнаружили одного-единственного Локхарда. С черно-белой колдографии 1920 года залихватски улыбался широкоплечий здоровяк Гилберт Локхард, сияя в камеру белозубым оскалом. «Вратарь команды Гриффиндора. За 46 минут игры с факультетом Хаффлпафф не пропустил ни одного мяча», — прочитала Дафна табличку, где был описан рекорд ученика. — Мда, — печально резюмировал Гаррет. — И что нам это дает? — Ничего. Даже особого фамильного сходства не наблюдается, — заметила Дафна. — Брось. Лыбится так же нахально, — не согласился Гаррет. — Наверняка родственник. Дед, скорей всего. Или прадед. — И что? — И ничего. За ужином настроение у него было упадническое. Неудивительно, что к бифштексу и печеному картофелю Гаррет практически не притронулся. А к вечеру предсказуемо захотел есть. — Ты на кухню? Молока захвати, — лениво попросил Теодор, глядя, как Гаррет накидывает мантию-невидимку. — Кувшин попроси побольше, — добавил Блейз. К владению мантией-невидимкой ребята относились как к чему-то само собой разумеющемуся. Уважительно, но без экстаза. Слизеринцы в этом отношении вообще оказались людьми спокойными, может, оттого, что почти в каждой семье хранились редчайшие артефакты, может, в силу воспитания, но никто не водил вокруг Гаррета хороводов и не просил поносить или хотя бы пощупать один из даров смерти.