Мой Личный ФБРщик

Глава 29

С того самого злосчастного дня, как ушла Лия, время не просто потянулось, оно потекло настолько медленно, что даже улитка двигалась быстрее. Так представлялось Алёне, которая не жила, а существовала. Первые дни, а может недели, она пребывала в сплошной алкогольной прострации. Ей было плевать на все, главное, чтобы какое-нибудь спиртное обязательно было дома.

В один из дней, когда она напилась до полного беспамятства, она уничтожила картину Лии. Плакала Алёна на утро так, будто снова перенеслась в день, когда все произошло. Все чаще она начала находить в набранных номер телефона ее... нет, больше не ее, Четырнадцатой. Даже Джек с Аней, которые каким-то чудесным образом сохранили свои отношения, не могли ей помочь, а только усугубляли ситуацию.

Каждый раз, когда она видела их счастливые лица, омраченные печалью от ее внешнего вида, то вспоминала о Лие. Алёна невероятно сильно завидовала друзьям, из-за чего в какой-то момент просто закрылась от них, не желая себе напоминать обо всем произошедшем. Ее главным другом стала бутылка, все чаще становившаяся свидетельницей ее слез.

Алёна похудела, а ночные кошмары с той самой ночи преследовали ее слишком часто. Единственным спасением представлялось алкогольное безумие, в которое она вводила себя все глубже и глубже, не желая видеть тело Робинсона и слышать его предсмертные слова, которые словно въелись ей в мозг, не желая видеть Лию, которая во сне почему-то бросалась на нее с ножом. Алёна просто хотела спать спокойно, в чем ей и помогало спиртное, так как таблетки были бессильны.

Пару раз за свой месячный отпуск она нашла в себе силы и выбралась в бар, где все ее взгляды падали на шатенку. Несмотря на нездоровую худобу и огромные мешки под глазами, Алёна все равно пользовалась популярностью. Был случай, когда она привела незнакомую ей девушку к себе, но, как только ее голова коснулась подушки, где лежала голова Лии, сразу же выгнала.

Так продолжалось целый месяц, пока она не вышла на работу. Маркус Кейн неодобрительно посмотрел на нее, но ничего не сказал. Лишь дал направление на зачетные тесты по стрельбе, чтобы ей смогли выдать оружие. Хоть руки и дрожали, Алёна смогла заставить себя сосредоточиться на дыхании, попадая в цель. Тогда она увидел некий проблеск спасения, потому что, пока она работала, пока в ее руках был пистолет, она не думала ни о чем. Вот только иногда после выстрелов перед ней вставал образ Робинсона, но она постепенно научилась уживаться с ним.



Работа в сети тайных информаторов оказалась весьма интересной, но и весьма опасной. Алёна сама попросилась на свое первое задание в Ирак. Маркус сомневался в рациональности данного решения, но под убедительные аргументы все же согласился. И ее внедрили в разрозненную суннитскую группировку.
— اسمع يا كيزا ، أنا لا أفهم ما الذي يجري هنا بحق الجحيم؟ [пер. с араб: Слушай, Киса, я не понял, что за хуйня тут происходит?], — мужской севший голос вырвал Аллен из полубессознательного состояния. Внутренности горели от бесконечных побоев. — هل خدعتنا يا كيزا؟ من أنت؟ [Ты нас обманула, Киса? Кто ты?].

Аллен хрипло засмеялась, сплевывая кровь под грязные тяжелые ботинки.
— لقد قلت بالفعل أنك أخذت الخطأ [Я уже сказала, что вы взяли не ту], — резкий удар в скулу заставил ее слабо застонать. — اللعنة! [Заебал!].
— تحدث كيزا ، وإلا سأقضي عليك! [Говори, Киса, иначе я тебя прикончу].

Послышался громкий взрыв, и с потолка посыпался песок. Аллен попыталась ухмыльнуться, но ее лицо не предоставляло ей этой возможности, заставляя лишь больше морщиться от пронзающей боли.
— ما هذا اللعنة?! [Какого хуя?!]

Он не успел ничего сделать, потому что группа захвата, которая должна была прийти намного раньше, ворвалась в помещение. Муниб резко потянулся к своему автомату, но получил несколько пуль в торс, жалобно хрипя и падая сначала на колени, а потом наземь. Солдаты направились к Алёне, быстро освобождая ее от веревок. Она слышала, как один из военных что-то передает по рации своим.
— Агент Дуэль, вы молодец, — сказал мужчина, помогая ей подняться, закинув руку на широкое плечо.
— Долго вы, — просипела она, морщась, когда случайно соприкоснулась ребрами с жестким бронежилетом.
— Непредвиденные обстоятельства.

После Ирака, где Аллен показала невероятную стойкость и умения, Маркус больше не сомневался в ее пригодности для миссий красного цвета. За несколько лет она успела побывать в Израиле, Нигерии, Южном Судане и Мексике. Каждая подобная «командировка» длилась по-разному. Все зависело от задачи, которую ей нужно было выполнить. Иногда достижение цели требовало жертвы, в виде побоев или соблазнения важных личностей в целях добычи ценной информации.

Алёна настолько утонула в работе, что почти не вспоминала Лию и почти не думала о ней. Лишь изредка перед сном из-за отсутствия алкоголя, но присутствия неимоверной тоски она позволяла себе помечтать об их встрече спустя года. Алёна представляла, что в следующий раз как она увидит свою бывшую девушку, у нее будут дети и любящий муж или жена. Лия будет счастлива и не будет вспоминать о ней, но, заприметив ее в толпе, она просто кивнет и улыбнется, дабы дать Алёне понять, что у нее все прекрасно. Этого было бы достаточно, чтобы она поняла, что не сломала ей жизнь.

Когда Алёна вернулась из Нигерии, Джек объявил о своем уходе из Бюро, из-за того, что сделал предложение Маше, которая забеременела. Она была рада за своего друга, но все, что ее волновало в тот момент, как бы поскорее добраться до своей кровати и нормально поспать. Он звал ее на свадьбу, и Алёна бы пошла, потому что это была бы прекрасная возможность увидеться не только с Лией, но и со всеми. Однако ее незапланированно отправили в Мексику, где она провела целый год. То, что случилось там, заставило Алёну окончательно закрыться в себе. Она до сих пор мучалась кошмарами из-за той, кто жалобно умоляла ее не убивать...

Аня, в свою очередь, перешла в отдел уголовных расследований, продолжая свои отношения с Ирой. Но Аллен не знала, насколько у них все серьезно, лишь по той причине, что они почти перестали общаться. Это было неизбежно именно по той причине, что она сначала ушла в себя, а потом полностью погрузилась в работу. Со слов Джека, который иногда к ней наведывался в своей форме полицейского, Алёна знала, что у них тоже идет дело к свадьбе, но очень неспешно.

Со временем ее квартира превратилась в место, подобное отелю, куда она иногда приходила ночевать, потому что большую часть времени проводила либо в Бюро, либо на заданиях. Аллен убила такое множество человек, что все они стали одним серым пятном для нее, кроме одной единственной девушки, оставленной лежать на холодном кухонном полу в Мексике в луже своей крови. К кошмарам с той погони, где она видела Робинсона и которые так и не уходили, прибавилась Арину. Они появлялись ей в большинстве своем после убийств, словно напоминая о том, что она сделала.

Аллен больше не кричала посреди ночи от этого, а просто открывала глаза, принимая их как само собой разумеющееся. Лия перестала ей сниться после ее первой командировки в Ирак, где Муниб во время своих пыток избил ее до такого состояния, что в больнице она пролежала несколько недель, леча множественные переломы ребер. На скуле, которую ей оперировали, остался небольшой шрам, служивший внушительным отголоском того, через что она прошла тогда.

Вообще, если говорить о шрамах, то с каждой командировки у нее был хотя бы один. Физическая боль, которую ей причиняли, стала спасением от ненужных мыслей о прошлом, которые появлялись в свободные минуты. Однако самое последнее задание, которое проходило в Центральной Азии, а, если точнее, в Афганистане, стало последним в ее разъездах.
— سهار مو پخیر ، لمر! [пер. с пушту: Доброе утро, солнышко!], — мужчина начал легонько бить по щекам связанную Алёну.

Кое-как разлепив веки, она мутным взглядом посмотрела на свой объект. Слабо дернув руками, Аллен поняла, что попала в полную задницу. В последний раз, когда она видела Мухаммад Баки, они обедали и пили вино. Вино... она еще тогда заметила этот странный привкус, но подумала, что это просто такой сорт.
— Что... — чувствуя сухость во рту, Аллен попыталась что-то сказать, но у нее не получалось из-за неимоверной слабости.
— هوش ، ګرانه ، تاسو نه غواړئ بل څوک د قوماندان په اړه پوه شي ، ا [Тише, дорогая, ты ведь не хочешь, чтобы кто-то еще узнал о Командующей?], — Мухаммад издевательски ухмыльнулся. — یا زه باید تاسو ته کاټلین ووایم؟ [Или мне лучше звать тебя Кейтлин?].
— Сука, — прохрипела Аллен, понимая, что ее раскрыли.
— Ты правда думать, что я не узнать о тебе? — переходя на ломанный английский, мужчина с курчавой черной бородой довольно хлопнул в ладоши.


— Блять! — она снова дернула руками, но уже куда сильнее.
— Дорогая... не выражайся, — его лицо стало мрачным, а в руке появилась длинная железная палка с прямоугольным раскаленным наконечником, — не нужно женщина ругаться.

Он безжалостно задрал ее длинную кофту и приложил горячий металл к животу Алёны, наслаждаясь ее душераздирающим криком. Она чувствовала, как плавится ее кожа, ощущала этот тошнотворный запах и боль... такую физическую боль она еще никогда и нигде не испытывала.

Мухаммад оторвал от тела предмет, получая нереальное наслаждение от вида растягивающейся плавленой кожи.
— Я тебя не убить, не переживать, — мерзкая усмешка украсила его лицо. — У меня есть послание, которое ты доставить.

Аллен не могла вымолвить и слова, чувствуя, как слезы текут по щекам. Зубодробящая боль растекалась по всему телу, и это было чудо, почему она еще не потеряла сознание.
— Скажи своим, чтобы перестали лезть. Иначе мы найдем каждого, — Мухаммад склонился над Алёной и прошелся грубой ладонью по ее щеке. — Ну-ну, дорогая, ты будешь жить. Не плачь.

Баки сдержал свое обещание. Аллен осталась жива. Он даже не стал ее больше мучать, говоря о том, что пытки — удел мужчин, а женщинам положена быстрая смерть, поэтому после того, как он словесно над ней надругался, Мухаммад просто отослал ее со своими людьми. Когда Алёна ввалилась в бюро с лихорадкой и необработанной раной покрытой желтыми нарывами, никто не мог и предположить, что она выживет.

Да и сама Аллен не понимала, почему так вышло, что она осталась жива. Почему ее душа так цеплялась за это тело, а не отошла в мир иной, где мук бы больше не было. Ей пришлось пройти долгий период восстановления, включая разговоры с психологом, который не просто разбирал ее травму, полученную в Афганистане, а в принципе все, из-за чего Алёне пришлось вновь переживать расставание с Лия и смерть Робинсона, и своих первых убитых. Она ожидала, что будет плакать, но, на удивление, говорила спокойно и даже холодно.

Легко говорить о тех, кто стал призраками в ее голове. Воспоминания больше не отзывались болью или тоской. Они просто были. Существовали вместе с Алёной и почти не мешали. Это было сродни органу, который находится и работает в тебе, но ты не думаешь об этом, не замечая его.

После Афганистана, когда Аллен вновь вернулась к работе, Кейн перестал посылать ее куда-либо, боясь подобного повторения с куда худшим исходом. Слава Командующей, которая стала лучшим информатором и загадочные образы которой никто не мог собрать в один, неслась впереди нее, поэтому Маркус не решился больше рисковать ценным сотрудником, который постепенно приходил в непригодность. В тайных информаторах слава только мешала, потому что, чем больше о тебе знали, тем больше вероятность раскрытия твоей настоящей личности. И Афганистан стал в одно и то же время и пиком, и началом конца ее карьеры в Бюро.

Но Маркус не прощался с нужными агентами, когда они еще могли послужить на благо родины, через длительное время бездействия назначая Аллен Дуэль на новую миссию.

Она должна была внедриться к главе некой мафиозной группировки, которая появилась в Нью-Йорке не так давно, но уже успела создать себе славу главных наркобаронов во всем мире. Они не скрывались, действовали в открытую, но так умело, что ни один юрист или же полицейский не мог поймать их на чем-то незаконном.

Новой целью Алёны стал Финн Коллинз.